Сообщений в теме: 127

[INFERNION]

очень интересно выбрось еще пожалуйста

[DAYWALKER]

Печатай книгу вот мой совет!

Сообщение отредактировал DAYWALKER: 27 января 2007 - 23:47

[Vendi]

Как только появится на сайте klayd.info продолжение, тут же выложу. А с предложениями о печати не ко мне, а к автору.

[DAYWALKER]

Печатай на принтере и продавай с указанием сайта откуда взято

P.S в стоимость продажи входит стоимость бумаги и картриджа
P.P.S желательно найти человека с лазерным принтером

[Vendi]

Коммерсант А авторское право?

[DAYWALKER]

Авторским правом будет считатся указанный адрес в интеренете и на книге ты не заработаешь много денег т.к плата токо за расходные материалы. А книжка понравилась читаю каждый вечер, выкладывай еще. Спасибо тебе за такой труд.

Сообщение отредактировал DAYWALKER: 29 января 2007 - 14:05

[Vendi]

Очень приятно такое читать
Проверяю почти каждый день сайт, как что-то новенькое появится, сразу же выложу.

[tsipa]

Единственное для чего я теперь захожу на форум, это чтобы прочесть сказочки Бормора и писания про юнного мага. Спасибо, что до сих пор выкладываете

Сообщение отредактировал tsipa: 11 февраля 2007 - 16:58

[Vendi]

Глава 56. Враг моего врага

– А теперь ты можешь нарисовать его. Ты рисуешь свободно, легко, грифель плавно движется в твоих пальцах... – Кселла всмотрелась в изображение, которое гномка набрасывала уверенным штрихами. Это был очень странный запрокинутый образ. Очевидно, она видела его снизу, лежа на полу, при очень неровном освещении. Пятна теней скрывали большую часть лица, но оставшегося на свету было достаточно, чтобы Клайд и Вивиан воскликнули почти в один голос:

– Это он!

– Да, я думаю, что вы правы, – вздохнула Кселла. – Пусть Марусенька... то есть Сонечка поспит еще немного, ей эти воспоминания дались нелегко. Значит, один и тот же тип пытался подчинить себе их обеих, а теперь вы уверяете, что он пропал без вести?

– Конечно, в Глудине была настоящая паника. Мне рассказал это один из молодых клириков храма, – подтвердил Клайд. – Вакантное место вскоре занял другой священник, но как я понял, розыск продолжается. Я тогда не знал, что это имеет какое-то отношение к нашим гномишкам. Просто у меня к нему... личные счеты, – маг хмыкнул.

– Боюсь, что нам придется присоединиться к этим поискам чуть позже, – пожала плечами волшебница. – Как только мы закончим с катакомбами, я сразу напишу вам. А теперь мне пора! – она поспешила на палубу корабля.

– Если ты встретишь этих наших... мстителей, – горестно вздохнул Кузьма, поглаживая нервничающего от холодных морских брызг Ветерка, – ты уж попроси их не делать глупостей. Скажи – Сонечка дюже обидится, если Марусенька ее тело попортит, во! – нашелся гном.

– Я первым делом погляжу на всех дорогах, ведущих на Север! – заверила его Кселла. – Если они пытаются найти место, где держали в плену Марусеньку или добраться до эльфийской крепости, то Ветерок их унюхает в любых кустах.

С этими словами она взошла на платформу у дракона на спине и дала команду на взлет. Ветерок спрыгнул за борт, едва не задев крылом волны, но выровнялся и быстро набрал высоту.

– Эй, колдун! – крикнул капитан Гарр. – Сколько у нас еще новых пассажиров?

– Двое гномов, кэп! – отрапортовал Клайд.

– Им нужна отдельная каюта?

– Пожалуй, да, – кивнул маг. – Та, что возле нашей подойдет.

– С отдельной каютой цена будет втрое... – Гарр глянул на воинственно вздыбившуюся бороду Кузьмы и снизил тон, – вдвое выше, чем без места.

– Без проблем! – поспешно отозвался Клайд, покуда старый друг не ввязался в перепалку с орком. Этот торг мог растянуться на несколько часов... нет, суток!

– Э, нет! Погоди-ка! – решительно выступил вперед гном, – В энтой каюте, между прочим, одной верхней койки не хватает. Ее эльфы забрали.

– А зачем тебе, коротышка, верхняя койка? – изумился капитан. – Есть две нижних – тебе и твоей гномихе.

– Потому как непорядок, – сурово набычился гном. – Койки не хватает, а цена двойная!

– Так цена же за место, а не за комплектность коек, ты, бородища! – распалился капитан. Клайд махнул рукой и поспешил к друзьям в каюту. Похоже, он сделал большую ошибку, попытавшись лишить друга любимого развлечения – упоительного торга за каждую медную монетку.

В полутемном помещении пахло сушеными травами, пряностями и смесью благовоний. «Скоро я буду различать наших девушек как дракон, по запаху!» – усмехнулся маг про себя. От Каоны пахло корицей, от Эмми ванилью. Хенайна источала тонкий аромат, напоминавший какие-то луговые цветы возле Парящей деревни. Леми пахла хвойным мылом: темной эльфийке все еще казалось, что от нее несет мочеными пиявками, и она пыталась смыть с себя это воспоминание. А Вивиан... от пророчицы исходил аромат чего-то тягучего, смолистого, возможно снадобий из запаса девушки, и еще – солнечный запах ее пушистых волос. Гномишка на койке пахла металлом и медом – очень странное сочетание. И все эти запахи заполняли собой каюту, смешиваясь с более сдержанными мужскими ароматами: кожи, табака, вишневого дерева и простого мыла.

Вивиан сразу заметила вошедшего Клайда и тихо улыбнулась ему. Затем поднял голову и Орэхиль:

– А, клирик! Присаживайся к столу. Тут у нас штаб, лазарет и будуар одновременно. Твоя наставница улетела?

– Да, – немного извиняющимся тоном ответил маг. – У нее дела.

– Хм, не успел я ей кое-что сказать. Ну да ничего. Пошлю из ближайшего порта письмо, – покачал головой эльф. – Значит, вы вычислили еще одного врага?

– Я не могу понять – врага или наоборот, – честно признался Клайд. – Да, этот клирик пытался подчинить себе гномок и он же работал с брагидами пахарей. Но он мог делать это из своих корыстных соображений, просто ради денег, понимаешь?

– Почему тебе не хочется верить, что он примкнул к вашим врагам? – строго спросил Клайда Вильраэн.

– Это не сходится с тем, что я знаю о нем, – пояснил клирик. – Как истинный карьерист, озабоченный получением высоких постов в Церкви Эйнхазад, он не может одновременно вредить своей вере.

– Ну, возможно он разочаровался в карьере, увидел, что ее не так просто сделать, нужно угробить годы и годы, и нашел более быстрый путь.

– Тогда он пережил это разочарование очень недавно. Буквально в течении последних месяцев, – не до конца согласился Клайд.

– Это вполне возможно. Разочаровался и примкнул к врагам недавно, вот и не попадался вам еще ни разу, а? – предположил Орэхиль.

– Если бы он примкнул к ним недавно, то ему бы еще не доверяли командовать другими и всякие секреты, типа потайных комнат. Сонечка рассказала, что эльф ничего не знал о существовании убежища в крепости. И оно не выглядело случайным закутком. Это было обжитое, обставленное мебелью место.

– Да, звучит логично. Либо он новичок, тогда не может знать тайн и командовать. Либо он копает под собственную Церковь уже давно, но тогда какой смысл ему делать в ней карьеру? Либо карьера, либо происки темных жерцов обречены – зачем вкладываться и в то, и в то? – хмыкнул Орэхиль.

– Ну, еще может быть, что он из тех, кто ставит на всех скакунов в дерби – ведь один-то точно выиграет! – предположила Лемвен.

– Много неясного, – задумалась Хенайна. – Если он наш враг – это одно. Но если он враг наших врагов, это меняет дело...

– Враг врагов – еще не друг! – сердитая гномишка в эту же минуту яростно толкала Седди кулаком в грудь. – Я бы ни за что не взяла тебя с собой!

– Ты и не взяла. Я сам пошел, – гном был спокоен. По-крайней мере, она не угрожает ему смертоносным кинжалом. И сердится не по-настоящему, скорее шумит для вида.

– Ладно, – примирительно махнула рукой девушка. – Увязался, так идем.

– Не вижу смысла. Нас с воздуха обнаружат в два счета, – Седди закинул походный мешок на плечо и нахлобучил шлем на голову.

– Ну, мы пока двинемся, а попозже что-нибудь придумаем, ага? – эта гномишка иногда разговаривала как Марусенька, а иногда в ее голосе звучали совершенно незнакомые интонации, видимо Сонечкины.

– Давай думать на ходу, – улыбнулся караванщик. – Драконы чуят запах, причем за много-много миль. Значит, мы можем попытаться намазаться чем-нибудь.

– Опять вонять какой-нибудь гадостью? – возмутилась Марусенька.

– Не обязательно гадостью. Можно эльфийскими духами.

– Не-ет, я их тоже терпеть не могу. От них в носу щекотно!

– Ну, потерпеть-то можно немножко? – у Седди щемило в груди от нежности, когда он слышал эти шаловливые интонации. Но все-таки в гномишке что-то оставалось чужим, непривычным. Ну, вот например эта манера грозно сдвигать брови:

– Не хочу терпеть ничего! Давай еще придумывай!

– У меня не получается! – поскреб затылок под шлемом гном. – Ты тоже придумывай, ты в запахах должна разбираться.

– Хм... – Марусенька задумалась надолго. Время от времени ее выводил из этого состояния проезжающий возок или цветущий куст. Видно было, что мысли гномишки движутся в одном направлении. Она осматривала объект и качала головой:

– Навоз... не то... Лилии... не то... Булочки... не то... Дрова... не годятся...

Седди еле заметно улыбался. Ему было все равно, куда они идут, лишь бы находиться с нею рядом. Гном почти отскреб с себя темный грим, но борода и волосы на голове пока что не отросли, и короткая щетина отчаянно кололась. Мысли о мести, такие яростные в те минуты, когда он слушал рассказы гномишек, теперь потускнели. Караванщик все чаще ловил себя на мысли, что предпочел бы быть пойманным драконом, управляемым строгой Кселлой, нежели позволить Марусеньке влипнуть в новые неприятности. Разумеется, он не мог сказать такого упрямой гномишке, но вот если действовать хитростью... хм...

– Марусь, смотри, вон трактир на горке! – указал он как бы между прочим.

– Ну и что... А почему он не у дороги-то? – купилась гномишка.

– Да там мельница у них, они свой хлеб пекут, чтобы не возить из города. Чуешь, как пахнет?

– Слушай, ну чего ты бежишь, как ошпаренный голем! – тут же возмутилась девушка. – Давай зайдем, попробуем, что у них за хлеб?

– Точно? – удивился Седди. – Ты уверена? Я бы тогда лучше пирог заказал с брусникой.

– Пиро-ог? – глаза гномишки стали совсем мечтательными. – А топленое молоко у них есть?

Через час Марусенька с огромным трудом добралась от широченного трактирного стола до мягкого кресла возле очага. Седди едва успел укутать ее в плащ, как гномишка уснула. С этим дурацким побегом они совсем не спали ночью, а девочка все еще слабенькая после той страшной простуды!

Караванщик устроился рядом, охраняя покой своей спутницы. Впрочем, в середине дня в трактире было шаром покати. Даже хозяйка, убедившись, что честно оплатившие обед и отдых гномы больше ничего не желают, удалилась куда-то вглубь обширной кухни.

Когда Кселла привезла их на Ветерке в Гиран, Кузьма был несколько растерян. В порту стояло множество кораблей, их команды были неимоверно раздражены только что прошедшей проверкой грузов, но никто не нанимал судно для плаванья в Грацию. Волшебница покачала головой и скомандовала Ветерку поискать кого-нибудь из компании друзей: Вивиан, Сэйта или Аннарина. Однако, дракон упорно не ощущал их запахов.

– Как же так? – разводил руками гном. – Они ж тут оставались, некуда им деваться, ну кроме как в море поплыть!

– Действительно, странно, – согласилась с ним Кселла. – Ветер учуял бы их и в городе и в море на расстоянии нескольких часов пути. Либо они отплыли уже давно, сразу после вашего отлета, либо... – волшебница задумалась.

– Пойду, поговорю с моряками еще раз, – заявила она после некоторого раздумья. – А вы с Ветерком отлетите за холмы, к реке.

Спустя некоторое время Кселла вернулась к ним еще более задумчивая.

– Эта проверка была какая-то очень подозрительная и скоропалительная. Впечатление, что искали не краденые товары, а кого-то, кто собирался уплыть на корабле. Один лоцман сказал мне, что сроду не видал, чтобы проверяющие не обшаривали бочки и не распаковывали обшитых холстом ящиков. Ведь именно в таких местах прячут контрабанду: адамантит, алмазы, заклятые кристаллы, старинные золотые монеты.

– Либо, дамочка, уперли у них чтой-тось размером с телегу, либо ищут они беглецов, вот уж поверьте моему глазу! – заявил лоцман, поправляя черную повязку на обветренном лице.

– Если искали беглецов, значит наши могли запрятаться поглубже! – уверенно сказал Кузьма. – Им же не впервой.

– Запрятаться – это помогло бы от воинов. Но Ветерок все равно унюхал бы знакомые запахи, – покачала головой Кселла.

– Во! – крикнул какой-то мальчишка в полосатой фуфайке, возглавляющий компанию ребятишек, карабкающихся с деревянными мечами в руках по штабелям ящиков возле порта Гиран. – Гляньте, еще один дракон!

– Хм! – лицо волшебницы просветлело. – Еще один? – она достала из кошеля на поясе золотую монетку и покрутила ее в пальцах, будто задумавшись – бросить или не бросить? Пацан немедленно подбежал к жрице, словно дрессированный медвежонок.

– Желаете что? – пригладил он больше похожие на иглы дикобраза волосы. – Отнести, принести, разузнать?

– Ты тут про дракона упоминал... – усмехнулась волшебница. – Очень интересно...

– В точности, хозяйка! – кивнул парнишка. – Сидел вона на башне у ворот порта и все башкой крутил. Здоровенный такой...

Кселла расспросила ребят поподробнее, после чего с улыбкой подкинула золотой в воздух, где его тут же поймала смуглая рука с обкусанными ногтями. Мальчишка с монеткой ускакал в сторону города, его маленькое босоногое войско последовало за ним.

– Если тут был дракон, то возможны только два варианта, – пояснила гномам Кселла. – Либо наших друзей поймали, либо они изменили запах. Если первое, то их поймали уже давно и унесли очень далеко, раз Ветер не чует. А если второе, то они могут быть у нас под носом, но мы не обнаружим их, пока они сами не дадут нам знать.

– Нужно поспрошать в городе, – решительно сказал Кузьма. – Послушаем кто про что гуторит, глядишь что-то и прояснится.

– Только будьте осторожнее! – предупредила Кселла. – В случае чего старайтесь пробраться к восточным воротам – я оставлю там Ветерка. Он поможет вам продержаться некоторое время до моего прибытия. А я буду в соединении с ним и увижу, если кто-то нападет на дракона.

– Понятно, – кивнул Кузьма и вся компания устремилась к Гирану.

Город располагался в отдалении от порта, словно надменная красавица, которая боится испачкать подол своего роскошного платья. Вонь, грохот, ругань грузчиков – все это осталось за холмами, за поворотом дороги, прежде чем изукрашенные каменные стены Гирана показались перед путниками. Если продолжать сравнение, то Гиран походил на красивую, заносчивую, но жадную и расчетливую купчиху. Не такой простодушный и работящий, как ремесленный Глудин, не такой утонченный, как излюбленный жрецами и эльфами Глудио, не похожий на пряничный и улыбчивый гостеприимный Дион, Гиран тянулся изо всех сил за императорской роскошью северного Адена и за вычурной кружевной красотой южного Хейна, не дотягивая ни до того, ни до другого. Это был город-базар, город-перекресток, шумный не в меру, когда-то разумно спланированный, но потом бестолково застроенный. Войдя в какой-нибудь магазин, можно было запутаться в выходящих во все стороны дверях и вылететь на перпендикулярную улицу; повернув за угол постоялого двора оказаться за стенами города, носом к носу с какими-нибудь шалыми Молчальниками или каменными кошками.

Возле храма Эйнхазад Кузьма предложил разделиться на пары. Вот тут-то, едва дядька с Сонечкой скрылись за углом, Марусенька и выдала Седди свой план: сбежать как можно скорее и самой отправиться на поиски злого волшебника.

– А ты будешь меня прикрывать, – махнула она в его сторону ладошкой. – Чтобы не заметили.

С точки зрения Седди, друзья настолько не ожидали подобного финта от Марусеньки, что никакого прикрытия не требовалось. Достаточно пожелать им спокойной ночи – и преспокойно отправляться в путь, будучи уверенной, что до утра никто не обнаружит побега. Но гномишка злилась и уверяла, что без прикрытия никак нельзя. И вообще, она Седди еще не до конца доверяет. Что за манера – по башке сзади бить?

Огорченный караванщик легко дал себя уговорить, мысленно поклявшись, что как только «отход» будет прикрыт – проще говоря, все отправятся спать – он немедленно догонит беглянку.

Однако, ему пришлось пойти на множество хитростей, чтобы этот побег состоялся. Когда Кузьма и Кселла встретили их возле восточных ворот, выяснилось, что они разузнали о странном обыске в маленькой гостинице и окрестных лавках. А так же о неких тетках, закупивших целую тележку орочьих вонючих деликатесов.

– Я могу ошибаться, – потерла подбородок Кселла. – Но это выглядит достаточно подходящим: обыск и отбивающие запах продукты. Причем в больших бочонках, где можно спокойно просидеть несколько часов под защиткой Поцелуй Евы.

Волшебница была готова отправляться на поиск этих самых продуктов в бочках сию минуту. Образцы моченых пиявок она держала в глиняном горшочке, купленном у хозяина лавочки. Орк выглядел весьма довольным. Еще бы, у него был скуплен почти весь товар. Но про покупателей старик не сказал ни слова, прикидываясь глухонемым.

Седди возразил, что дело к вечеру, и если друзья остановились где-нибудь на ночлег, то вторжение дракона может оказать им медвежью услугу. Жрица устала, и позволила уговорить себя переждать до утра. Кузьма вздыхал и бормотал себе под нос:

– Это ежли они ночуют где, а вот коли уплыли на корабле?

– Но никто же не нанимал корабль для дальнего плаванья в Гиране? – возразил Седди.

– Так-то оно так, да мне неспокойно, – тряс бородой гном. – Может, наняли где еще? В трактире в городе капитана встретили? Может, про дальнее плаванье не сказали нарочно?

– Утром увидим, – грустно ответил Седди. Ему было неприятно обманывать друзей, но он не мог оставить Марусеньку. К тому же гном предполагал, что вместе со своей памятью гномишка утратила часть смертоносных навыков. Значит, ей нужна его защита. Чтобы облегчить муки своей совести, караванщик оставил подробное письмо о планах Марусеньки Кузьме. К сожалению, он не мог указать, куда они направляются, потому что сам этого не знал. Письмо гном засунул в карман плаща старшего сородича, надеясь, что тот не обронит бумажку.

Когда гномишка, заразительно зевая, удалилась в свою комнату, Седди тоже начал отчаянно зевать. Кселла протерла усталые глаза и заявила, что не видит смысла в полуночных разговорах. Таким образом, все разошлись по комнатам буквально через пять минут, и караванщик бросился по темным улочкам догонять Марусеньку.

Он чуть не промчался мимо нее, привычно огибая магический лоток с какой-то полезной мелочью. Но в последний момент осознал, что возле лотка сидит Марусенька, сонная и сердитая. Выговорив ему сначала за то, что его так долго не было, потом за то, что он за ней увязался, гномишка устремилась из города на северную дорогу.

– Не нужно на северную, –удержал ее Седди. – Нас там прежде всего искать будут. И потом, там по ночам Бездушные бродят, мы с тобой от них не отобьемся.

– Бездушные там все время бродят, – огрызнулась Марусенька. Но все-таки свернула на западный тракт. Даже упрямая гномишка не могла не признать, что разные твари по ночам бродят совсем рядом с дорогой, нападая на одиноких путников.Они старались идти как можно быстрее, но к утру усталось стала брать верх даже над крепкими гномами.

– Да-а... – вздохнул Седди. – Засиделись мы с тобой в «Волшебных забавах», ноги-то как гудят!

– У меня не гудят! – мотнула головой Марусенька и тут же споткнулась заплетающейся ногой о корень. Караванщик поддержал ее.

– Интересно... – спросила его гномишка примирительным тоном. – И как это тебя мадам Бубу отпустила без визгов на весь поселок?

– Да вот так уж, – усмехнулся гном. – Во-первых, я у нее давно уже выкупился. А во-вторых, только было она начала причитать о том, что я хочу ее разорить, оставив без фокусника, я тут же намекнул ей, что она может потерять не одного фокусника, а весь свой цирк с фургонами вместе. Мадам ну очень заинтересовалась! Ну, на том мы с ней и поладили. Я ей сказал на ушко, что скоро в поселке будет не до фокусов, а она отдала мое жалование до последней монетки и еще сунула какой-то еды в котомку.

– А моей пропажи она и не заметит, – почему-то вздохнула Марусенька.

– Тебе нравилось в цирке? – удивился Седди. – У тебя была такая грязная работенка.

– Грязная? Не грязнее, чем в шахтах, – махнула рукой гномишка. – Зато как интересно. На твои фокусы я могла бы смотреть целыми днями!

– Кхм... – покраснел гном. – Но я-то никуда не делся от тебя. Я могу показывать тебе эти фокусы на привалах. Я придумал десяток новых, их еще даже мадам Бубу не видела.

– Правда? – захлопала в ладоши Марусенька, но тут же сурово поджала губы. – Я не знаю... я не очень-то доверяю тебе. Ты оказался таким... таким...

– Каким? – обреченно спросил Седди. – Я виноват, конечно. Но я хотел как лучше...

– Да не в том ударе дело, – рассердилась гномишка. – Не мешай мне, я попробую сказать. Дело в том, что ты решил за меня. Даже не спрося. Друг так поступить не может. Вот если бы Кузьма так сделал, я бы поняла, он мне дядька, я для него всегда буду дите малое. А ты... ты должен был спросить меня. Хоть пол-словечка мне сказать! И не врать потом в цирке. Хотя, конечно, я бы тогда тебя убила... – она глубоко задумалась, растеряв всю суровость. Седди тоже молчал, боясь вставить хоть слово. Наконец, Марусенька проговорила очень серьезно:

– В дружбе мы должны быть равны. Даже если кто-то умеет или знает лучше. А если уж влюбляться начали, а не просто так, то тем более. Вот почему ты для меня стал... не другом, а просто врагом моих врагов. Мне с тобой сейчас по пути – и все. Не в прощении тут дело. Я бы и хотела вернуть прежнее, да не могу.

– Я понимаю... – выдавил из себя несчастный караванщик. – Но я просто буду рядом с тобой, хорошо? Ведь враг у нас все еще общий.

– Ладно, – кивнула Марусенька. – С тобой веселее.

Через несколько часов окончательно вымотанные гномы свернули на небольшую тропинку, уводящую в скалы неподалеку от проклятых Земель Возмездия.

– Тут один гном знакомый работает, – пояснил Марусеньке Седди. – Правда, про его заведение всякое болтают... ну да ладно. Отдохнем пока там, а утром дальше двинемся.

– А нас там Кселла не найдет, пока мы дрыхнем? – засомневалась Марусенька.

– Не волнуйся, – усмехнулся гном. – Там нас ни один дракон не учует.

И в самом деле, буквально через сотню шагов в воздухе повис густой сероводородный смрад. Казалось, что в ущелье растоптали несколько миллионов тухлых яиц. Даже привычная к подземным газам гномишка невольно скривилась.

– Что там, дохлый дракон? – пошутила она, закрывая нос рукавом.

– Нет, горячие источники, – усмехнулся Седди. – Заодно и искупаемся.

Известие о купании привело гномишку в восторг. Она много месяцев мылась только украдкой, как во время своей жизни наемной убийцы, так и в цирке. Сложнее всего было девушке отыскать место, где можно было бы без помех промыть, расчесать и переплести волосы. Поэтому-то Марусенька так радовалась, словно забыв о том, что она находится в теле Сонечки.

– Ты умеешь делать такой хвостик? – поинтересовался Седди, рассматривая рыжий веничек, принадлежащий старшей гномке.

– Я все умею, – отмахнулась Марусенька. – А там вода очень горячая? А мыло есть?

– Все есть, – успокоил её гном. – Там караванные купальни. Специальная пещера, где караваны прячутся, чтобы спокойно вымыться и отдохнуть. Правда, дорогое удовольствие.

– Воды жалко им, что ли, – надула губы Марусенька. – Она же сама из земли течет!

– Ну, воды не жалко. Но поработать Тарсоду пришлось изрядно. Сама увидишь. – подмигнул он спутнице.

Снаружи купальня выглядела всего лишь дикой пещерой, возле которой кто-то водрузил хилый покосившийся плетень. То ли заброшеный хлев, то ли охотничья ночевка. Но войдя внутрь, путники оказались в ровном обработанном коридоре, уводящем вглубь холма. Неяркие магические светильники отбрасывали на стены странные двоящиеся тени. Марусенька с удивлением заметила, что эти тени словно живут собственной жизнью.

– Ага, – усмехнулся Седди. – Разглядела? Тарсод заключил договор с духами воды, и они охраняют это место.

– Как ему это удалось? – изумилась гномишка. – Они же такие наглые и жадные, эти духи! – и она передернулась, вспомнив, сколько раз полупрозрачные монстры отгоняли учеников от скрытых в подземных озерах рудных жил или от бьющего из стены прохладного ключа. Эти твари уж если где заведутся, никого не подпустят!

– Так источники-то тут горячие, – пояснил Седди. – Где-то под горой дремлет вулкан. Тарсод пригрозил духам, что вскипятит все к големской бабушке, они сразу стали на диво вежливыми и уступчивыми.

– Хм... не обманут они его? – покрутила головой гномишка, не доверяя давним неприятелям.

– Да нет, они ведь туповатые, либо нападают, либо соблюдают договор. Хитростей от них не дождешься.

– Что-то тут не так, – задумалась Марусенька. – Наверняка он им чем-то приплачивает, жадюгам этим.

– Ты угадала, – кивнул Седди. – Но это секрет Тарсода. Тут поистине каждый камень имеет уши.

– Ну и дела, – гномишка всматривалась в струящиеся тени на стыках коридоров. – Духи на службе у гнома... Парочки Талосов тут в банщиках не держат?

– Сама все увидишь, – снова усмехнулся Седди. Тут перед ними возникли самые мощные кованые ворота, которые гномишка когда-либо видела. Гномы обычно предпочитают строить из дерева, лишь укрепляя доски или бревна металлическими полосами. Эти же врата были целиком выкованы из черной бронзы. Они вздымались на высоту сотни локтей, подавляя своей несокрушимой мощью.

– Только не говори, что твоему Тарсоду сковали это какие-нибудь подземные монстры... – прошептала потрясенная Марусенька.

– Конечно нет, – успокоил ее гном. – Он просто обнаружил тут остатки подземной крепости. Похоже на работу гигантов, – добавил он.

– Вот почему они такие здоровенные, – задрав голову к далекому потолку сказала гномка. – А как такая махина открывается?

– Привратный механизм с противовесом. Система простейшая, переживет еще много веков.

– Смазывать пришлось? – деловито постучала по створке Марусенька.

– И смазывать, и сталактиты счищать с петель. Зато теперь... – с этими словами Седди толкнул створку и она плавно двинулась вперед. Гном спокойно шагнул внутрь, а вот Марусенька прошмыгнула за ним в торопливом испуге. Створка остановилась за их спинами, потом так же медленно и бесшумно двинулась обратно. Приглушенный гул и толчок воздуха ознаменовали ее закрытие.

– Да-а... – неопределенно протянула гномишка. – Ну и дела!

Перед ними раскинулся зал, больше похожий на торговую площадь в большом городе. Он был выложен разноцветными каменными и металлическими плитами, сперва производившими впечатление бессмысленной пестроты. Но стоило путникам тронуться с места, как на огромном пространстве начали возникать картины. Текла река, взлетали птицы, пробежало стадо оленей, расцвели на ветках и начали осыпаться цветы. Марусенька быстро разгадала секрет многогранных плиток, отсвечивающих при каждом шаге новыми оттенками, но все равно продолжала подбегать к самым ярким изображениям и трогать их пальцем.

– Малахит... яшма... бирюза... медь и кусочки пирита... а тут гематит... и кровавик. Не лень же им было выкладывать все это! – восхищалась она.

– Конечно, не лень, – мрачно ответил Седди. – Работали-то на них гномы, а сами гиганты только приказывали.

– Ага, то-то я вижу – знакомая огранка, – неуверенно подтвердила гномишка.

– Смотри туда, – отвлек ее караванщик, махнув рукой в дальний конец пещеры. Там возвышалась беседка, окруженная резными колоннами. Издалека она выглядела вполне нормально, но почти сразу гномишка осознала, что сооружение почти вдвое выше двухэтажных домов, построенных вдоль стены.

– Это выглядит так, словно домики игрушечные, – девушка прижала к щекам ладошки. – И тележки крошечные, и буйволы.

– Да, вот такими они, наверное были, эти хозяева мира, – согласился Седди. – Попробуй таким возрази.

– Но наш осадный голем примерно такой же высоты, – рассердилась Марусенька. – Мы бы могли....

– Как ты думаешь, а почему он такой высоты? – огорошил ее гном.

– Ой... – пискнула гномишка. – По их приказу?

– Разумеется. – вздохнул гном. – Пока они не были низвергнуты, без их приказа существовали только артеас.

– И монстры, – хихикнула девушка. – Не думаю, что гиганты приказывали монстрам.

– Нет, – мягко возразил гном. – Конечно они им не приказывали. Потому что монстров еще не существовало.

– Совсем? – такое гномишке не приходило в голову. Нет, она прекрасно знала, что твари были магическими созданиями, но вопрос о том, когда они были созданы, как-то не приходил ей в голову.

– Были духи и демоны, – пояснил Седди. – Многие из которых потом превратились в монстров именно потому, что гиганты утратили свою власть над ними.

– Откуда ты все это знаешь? – спросила удивленная гномка.

– Да вот как раз от Тарсода и знаю, – пояснил караванщик. – Мы тут проводили по несколько дней, а я любил помогать ему с тутошним хозяйством.

– А мне можно будет... помочь и посмотреть? – скромно потупила глазки гномишка.

– Думаю, что без проблем, – обнадежил ее Седди. – Но сначала пойдем, я познакомлю тебя с хозяином.

Он подвел девушку к зданиям, теснившимся в дальнем углу огромного зала, подобно брошенным игрушкам. Марусенька различила два добротных гостевых дома, сложеных из камня, но украшеных знакомыми гномскими узорами, стойла для верховых животных, склады, весовую, лавку менялы и обширную крытую драконовязь. Еще несколько домиков непонятного назначения тускло светили окнами сбоку от склада. Судя по запахам, там была кухня. Гномишка с удивлением обнаружила, что уже принюхалась к тухлым испарениям подземных вод и почти не замечает их. Зато в животе у нее заурчало от аромата свежих лепешек, горячего хвойного отвара, жареного мяса и печеного чеснока. Марусенька проглотила вязкую слюну и зашагала быстрее.

– А почему тут так пусто? – спросила она у Седди, осматривая подземный зал, по которому они двигались.

– Тут было полно разных вещей гигантов – мебели, посуды, странных магических штук, – пояснил караванщик. – Но почти все негодное и истлевшее от времени. Рассохшиеся деревяшки пошли на дрова, а все прочее пришлось долго выволакивать отсюда. У Тарсода далеко идущие планы, – усмехнулся Седди. – Вон, глянь там, круглый домик, ничего не напоминает?

– Ну... – гномишка прищурилась. – Похоже на очень маленький храм Марф. Ого! – до нее дошло сказанное. – Тут есть жрецы?

– Пока только один, – кивнул Седди. – Но он надеется сделать это место по-настоящему благословенным. Тогда тут можно будет построить настоящий город гномов. Эта пещера больше, чем город темных эльфов, а расположена она недалеко от главного Аденского тракта. Если тут можно будет жить...

– Да-а... – протянула Марусенька, с новым интересом осматривая зал. – Сколько наших сюда переселилось бы – трудно представить!

– Торговцы, банкиры, караванщики, искатели сокровищ – все, кому приходится сейчас возвращаться в Элмор каждые полгода-год, – согласился Седди.

– И смешанные пары... – добавила гномишка.

– И дружинники, которым нужна добыча покрупнее элморских медведей... – кивнул гном. – И основателем этого города хочет стать Тарсод. Вот так-то!

– Могу его понять, – вздохнула гномишка. – Эта пещера выглядит как сказочное место и в то же время врата прекрасно защищают ее. Не думаю, что даже десяток осадных големов мог бы их выломать.

– Эти врата защищены древней магией, – пояснил Седди. – Тут одной силы мало, тут нужем колдун, разбирающийся в таких делах.

– Колдунов найти не проблема, – Марусенька упрямо покрутила сонечкиным хвостиком. – Они, вон, толпами бегают.

– Да нет, обычные не годятся. Нужен специалист по древней магии, – успокоил ее Седди. – А таких очень мало, поверь. Тарсод замучался искать, когда ворота заново налаживал.

– Но нашел? – гномишка снова встревожилась.

– Ага. Нашел недавно одного дядьку. Он до сих пор тут живет, изучает остатки всяких штуковин. Порой неделями в отвалах пропадает.

– Может, он шпион и ходит докладывать...

– Да брось, какой шпион, ему Тарсод двух големов дает для помощи и еще иногда кого-нибудь из помощников.

– А много тут народу живет вообще? – снова всмотрелась в поселение гномишка.

– Довольно-таки, – кивнул караванщик. Они уже приблизились к изгороди, окружавшей постройки. Аромат печева смешивался с крепким запахом навоза из стойл. – Сам Тарсод с семьей – это семеро. Его помощники тоже с семьями, жрец, колдун, несколько эльфов-охотников, четверо наших искателей сокровищ, женщина-повариха с мужем-орком, четверо конюхов-полукровок и один спец по драконам, тоже орк. Кроме того тут часто останавливаются разные путешественники. Не только караванщики.

– Ничего себе! Ты же говорил, что это потайное место! – Марусенька пыталась рассмотреть, что за зверь скребется в стойле, просвечивая светлыми боками сквозь перегородку.

– Ну, согласись, по сравнению с Сердцем гор это просто какая-то заимка, – улыбнулся Седди. – Знают об этой пещере немногие. Ну а прибыль ни один гном не упустит. Я знаю, что у Тарсода были стычки с какими-то темными жрецами до того, как он нашел это место. Скорее всего это те самые наши враги. Их замашки – то монстров на поселение натравить, то магический пожар устроить. И теперь тоже... из-под земли прорываются иногда всякие гады. Только вокруг Тарсода собрались не новички зеленые. Умеют себя и свое добро защитить. У всех, кто тут поселился, дорожки были извилистые .

– Как у нас с тобой? – невинно поинтересовалась девушка.

– Ну, – опешил караванщик. – Пожалуй, да. Мы теперь с тобой тоже... да, – он тяжело вздохнул.

– Знаешь, – понизив голос, сказала гномишка. – У меня тоже наметилась весьма прибыльная работенка, когда вмешалась Кселла. Боюсь, что ей придется объясняться с моим нанимателем.

– По-моему, она в курсе, – успокоил гномишку Седди. – Она говорила об этом что-то.

– А, у мудрых магов всегда есть идея в запасе, – Марусенька поскучнела. – На случай, если они провалят десяток предыдущих планов.

– Перестань так злиться на своих друзей, – попросил ее гном.

– Да я и не злюсь вовсе, – вздохнула Марусенька. – Наверное, я просто очень-очень быстро повзрослела. Мне раньше все казалось, что все вокруг весело и интересно. А теперь я знаю, что у жизни есть изнанка. Вот и все.

– Может быть, это и к лучшему, подумай, – караванщик кивнул на дверь большого крепкого дома, стоящего почти в центре поселения. – Теперь тебя на мякине не проведешь. Уверен, что дядька гордится тобой. И будет гораздо меньше трястись за тебя.

– А правда! – обрадовалась Марусенька. – Он даже просил ему приемчики показать, и я его раза три сшибла, а раньше никак не могла. Так что если на Тарсода твоего нападут, я тоже буду помогать обороняться! Особенно если это те же гады, от которых мы столько бегали!

– Я уверен, что те же. Когда я слушал рассказы Тарсода, наш караван еще не сожгли, но я помню множество знакомых нам теперь деталей. Отряды нечисти. Жрецы и жертвоприношения. И знатный эльф с заговоренным оружием тоже Тарсоду дорогу переходил не раз. Только вот что, Марусь... – Седди стал еще серьезнее. – Если ты не поняла... – он вздохнул и покачал головой. – Тарсод это все тут делает совсем даже против указа Совета Старейшин. Поняла?

– Против... – для гнома это словосочетание было настолько невероятным, что гномишке понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что сказал караванщик. – Даже не тайком, а вот так прямо против? – глаза у девушки стали испуганными.

– Да, – коротко ответил Седди. – Он спрашивал, он долго пытался доказать, что тут удобное место... но ему запретили. Только он все равно это сделал. Поэтому не всякий гном сюда зайти осмеливается, чтоб ты знала.

– Но послушай, Седди, ведь за ослушание Совета наказывают... – жалобно пробормотала Марусенька. – Наказывают...

– Изгнанием, – кивнул Седди. – Да, Тарсод – изгнанник и не может появляться в Сердце гор. Ты все еще хочешь войти? – он остановился на крыльце, скрестив руки на груди.

Марусенька посмотрела на чистенькие домики, на струящийся под сводами пещеры легкий дымок из труб, на гигантскую беседку и... решительно взялась за ручку двери.

– Кажется, – прошептала она скорее себе под нос, чем Седди. – Что понятие «враг моих врагов» становится для меня более близким, чем «друг моих друзей».

– И это правильно, девочка! – густым басом произнес заросший коричневой, как медвежий мех, бородищей, гном, распахивая дверь дома. В ухе у него болталась причудливого вида серьга. – Спасибо, парень, что не забыл мою науку. Извинения твой подружке я уж сам принесу, – усмехнулся хозяин, пропуская гостей внутрь. – Я – Тарсод-изгнанник, ежли вас это не пугает.

– Кажется, вы слышали весь наш разговор, – глаза у Марусеньки снова прищурились. – Какое-то механическое устройство или магия? — с пониманием кивнула она хозяину, всматриваясь в странную серьгу.

– Немного механики, немного магии, – уважительно склонил голову Тарсод. – Постоянно таскаю это лабуду в ухе, словно эльф на балу, зато слышу все, что делается в моих пещерах. Именно потому, что друзья моих друзей не так торопятся вставать на мою сторону, как враги моих врагов.

– Отец наш погиб, – без предисловия сказал Седди, обменявшись с Тарсодом рукопожатием.

– Слыхал, слыхал, – вздохнул хозяин. – Спервоначалу я все надеялся, что это брехня. Мне очень жаль.

– Похоже, все наши теперь будут на твоей стороне, – глядя в стену, произнес Седди.

– Неужто и до вас мои жрецы докопались? – изумился гном. – И то, все же твердят, что караван сожгли...

– Не столько жрецы, сколько их предводитель. Ты рассказывал о неком эльфе...

– Мразь ушастая! Не знаю я его имени, а то заказал бы упокойную службу в храме Эйнхазад! – зло дернул щекой Тарсод. – Что, он опять использовал заклятое оружие?

– Да, стрела, – кивнул Седди. – Попала отцу в горло и все... – плечи караванщика дрогнули.

– Поганая смерть, – огорчился за старого друга изгнанник.

– А я – вот... – Седди задрал широкую штанину и показал свой протез.

– Солоно ж тебе пришлось, парень. Да ты садись, садись! – Тарсод поспешно пододвинул Седди кресло-качалку.

– Не беспокойся, я уже привык, – усмехнулся караванщик.

– Ну а в наши края тебя как занесло?

– Скажу откровенно: мы тут прячемся от дракона, – хитро подмигнул Марусеньке Седди. – Причем, не от вражеского, а от самого что ни на есть дружеского. Моей подружке позарез приспичило отомстить одному колдуну, ну а я увязался за ней.

Тарсод понимающе кивнул:

– Я вижу, тебе есть что рассказать мне. Но нечего драть сухое горло. Сначала поедим, потом я покажу вам ваши комнаты, а разговаривать станем вечером.

– Спасибо, Тарсод, – Седди присел на лавку и откинулся к стене. – История и впрямь длинная. Скажу я тебе и кое-чье имя. Но если нужно чего помочь, как в прежние времена – мы оба с радостью...

– Отчего не помочь? – улыбнулся хозяин. – Работы тут много. Маг мой все таскает гигантовское барахло, жрец строит алтарь в дальнем конце пещеры – говорит, что одного Храма мало для истиного благословения. Есть работенка и в хлеву, и в коридорах. В последнее время где-то неподалеку завелась шайка мелкого ворья – может гоблины, может кобольды. Нападают на караваны, таскают в основном жратву и деньги. Вот я и остерегаюсь – как бы они ход в мои владения не проковыряли. Их потом как крыс не выкуришь.

– Укрепляешь стены? – понимающе кивнул Седди.

– И стены, и своды, – согласился Тарсод. – И духов туда приваживаю для пущей острастки.

– И они вас слушаются? – не выдержала любопытная Марусенька.

– Ну, ежли долго толковать, то и медведь послушается, – хмыкнул Тарсод. – Но я их приманиваю обычно.

– На котел или на живца? – с деланым равнодушием бросил караванщик.

– Ну парень... ушки на макушке, да? – хозяин хлопнул себя по бедрам. – Знаешь, да? Я ведь из пришлых только твоему отцу и рассказывал. Ни за что не поверю, что Доникор с тобой поделился.

– Нет, конечно, – Седди махнул рукой. – Просто ты свою серьгу в бане-то снимаешь да в полотенце оставляешь, а я тогда еще мальцом был... любопытным до жути.

– Ну ладно, раз ты знаешь, скажу не таясь: на котел с кровью духов приманивать проще всего, но мне жалко на это каждый раз теленка резать. Тут и так скотину разводить непросто, без выпаса-то. Поэтому я на страх приманиваю.

– Много ли чужаков к тебе забредает? – удивился Седди. – Ты же не разбойник, чтобы пленников по дорогам отлавливать и в штреках приковывать.

– Нет, конечно. Такое редко бывает – если вора поймаем или шпиона какого, – рассмеялся Тарсод. – Но мы с моей хозяйкой другой способ нашли – жаль, не знал я его раньше, подсказал бы твоему отцу, как ребятишек от любопытства вылечить, – и гном погрозил гостю пальцем.

– Без любопытства-то что я за караванщик? – пожал плечами Седди. – разве только хвосты буйволам крутить, а не торговать.

– Верно говоришь, да и я шуткую, – кивнул Тарсод. – Дело было так: наказал я старшего своего за какую-то провинность. Поставил в штреке в угол да пугнул – мол, придут духи и зададут тебе. А он малой был, испугался по правде. Ну, эти мокрохвостые и сползлись на его страх, как пчелы на мед. А тронуть не смеют – его договор защищает, моя кровь. С тех пор так и делаю – отвожу кого из своих мелких в дальние забои и говорю – сиди и бойся. Дети вроде давно смекнули, что духи их не тронут, но боятся все равно очень убедительно. Играют вроде как. У взрослых так не получается. Мы уж если знаем, что не страшно, так и не напугаешь нас ничем. А эти придумывают разное... потом сами же хихикают.

– Мы тоже любили страшилки придумывать, – кивнула Марусенька. – От страха так щекотно делается, хочется перестать бояться, а уже не можешь.

– Во-во, – Тарсод рассмеялся. – А то давай тебя посажу, рыженькая? Сумеешь мне духов приманить?

– А как же договор? – прищурилась гномишка.

– Честь по чести! – с этими словами Тарсод достал из кошеля на поясе цепочку из тех оберегов, что вешают мужьям или детям на шею гномские женщины. В тончайшие звенья золота и мифрила были вплетены каштановые волосы, образуя с металлом еле различимый узор гномских букв.

– Тарсод Владетель, – прочла Марусенька, приняв оберег из рук хозяина. – Что же нас на входе-то не тронули? – поинтересовалась она, застегивая цепочку на шее.

– Там они не трогают никого, – пояснил хозяин. – Как в насосе – сюда впускают, назад не выпускают. Поэтому у меня кто-нибудь из наших завсегда провожальщиком работает, гостей назад выводит.

– А у Седди есть такая штука?

– Ему не нужно, – покачал головой Тарсод. – Он и так моей крови. Его матушка мне родная сестра была, храни Эреда ее душу. Не знала? – он подмигнул гостье.

Марусенька с интересом покосилась на своего спутника, но ничего не сказала. Молчаливый гном вызывал в ней все большее уважение, совсем не похожее на то восторженое детское кокетство, которое она испытывала к нему в заброшеном форте.

Дел для гостей нашлось действительно немало. Как поняла Марусенька, Тарсод с родича и сына старого друга денег не брал совсем, но с истинно гномской практичностью использовал две дармовые пары рук для своих нужд. Конечно, никто не стал приковывать их в дальних штреках. Но мстителям пришлось и навоз из стойла таскать, и перекладывать тяжелые ящики под руководством колдуна, меланхоличного мужчины, погруженного в свои мысли, но иногда с бесстрастным выражением лица рассказывающего смешные неправдоподобные истории:

– ...Ну, вырвал рыцарь у спящего Валакаса зубы, и быстренько вернулся к эльфам. Король увидел зубы-то и отдал ему в жены принцессу. Была пышная свадьба, и вот, в брачную ночь, слышит рыцарь стук в опочивальню. «Кто там?» – спрашивает. А за дверью голос: «Шещас ужнаеш!»...

Марусенька так и прыскала со смеху, едва не роняя свой груз, а колдун с еле заметной усмешкой косился на нее и начинал новый рассказ:

– Поспорили как-то кобольд, огр и хобгоблин: кому из них живется лучше. Кобольд говорит: вот у нас в пещерах все огромное...

Потом беглецы помогали старшим сыновьям Тарсода обходить коридоры и осматривать все щели, через которые во владения гнома-изгнанника могло проникнуть любое существо крупнее келтира. Глядя на спокойных плечистых крепышей, уже отрастивших короткие бороды, гостям было трудно представить напуганных мальчишек, привлекавших духов своим страхом. Теперь эта обязанность перешла к их младшим братьям и сестрам.

Марусенька осматривала каменные стены особо тщательно: ей все время чудилось, что остальные делают это как-то небрежно. В одном месте ее внимание привлек странный запах. От узкой, в ладонь, щели, несло прелой соломой. Но обстучав все камни поблизости, Марусенька не нашла никакого лаза.

– Мало ли, какие крысы могли натаскать себе в гнездо соломы из стойла? – пожал плечами старший тарсодов сын, Оранд. – Завтра законопачу тут все цементом, и дело с концом.

Наконец, настало время ужина. После бани и купания в горячем подземном озерке, распаренные и чистые до скрипа, гости отдали должное искусной домашней стряпне. Все обитатели подземного поселка собрались в большом зале гостевого дома. Пылал очаг с вечными углями, на которые для запаха подбрасывали то прутики яблонь, то можжевеловые шишки. Седди завел свой рассказ, даже для много раз слышавшей его Марусеньки звучащий, как пересказ эльфийской книжки про приключения. Гномишке снова стало странно – ведь она являлась персонажем этого повествования, будто героиня легенд. Порой она вставляла от себя несколько слов, поправляя Седди, но больше молчала. У караванщика был талант рассказчика, его хотелось слушать и слушать.

– Ну вот, я думаю, что Кселла с драконом не смогут нас учуять под землей да еще сквозь запах сернистой воды, – закончил Седди. – А долго рыскать над дорогами она не сможет, ей нужно возвращаться на север. Поэтому завтра мы без помех тронемся дальше.

– Ясненько, – неодобрительно покрутила головой жена Тарсода. – Все бы вам в переделки попадать. Ежли до сих пор везло в живых остаться, так нечего и лезть на рожон. Небось, друзья ваши все вместе соображают не хуже вас двоих. Надо было их слушать.

– Все мы молодыми были, – буркнул из угла рослый орк. – Месть не изменит прошлого, но чтобы понять это, нужно хоть раз отомстить.

– Да, чужая мудрость – как чужой меч. Кому по руке, а кому и не годится, – согласился с ним колдун. – Пусть идут. Я им свитков дам на всякий случай.

Жрец молча покачал головой, но ничего не произнес. Его молодое круглое гномское лицо казалось странным из-за совершенно белых бороды и волос. Гномишка косилась на него, но так и не решилась спросить что-либо.

– Если им в эльфийские земли, то может проводить их короткой дорожкой? – подмигнула мужу-орку повариха. – Которой мы за приправами ходим?

– Это можно, – солидно кивнул Тарсод. – Слышьте, горячки, есть у нас тоннель, почти к самой Парящей деревне выводит. Ежли хотите – проведем вас по нему. А нет – так не обидимся, может у вас наверху дела какие.

– Тоннель? – глаза гномишки загорелись. – Пожалуй, это лучшее, что я слышала за последние дни! Конечно, мы отправимся по тоннелю.

– Ну, по рукам, – кивнул Тарсод. – Завтра Оранд проводит вас до границы владения, дорогу покажет. Оттуда сами дойдете. Цепочка вам дверь откроет в конце.

Наутро беглецы попрощались с подземными жителями и в обществе молчаливого Оранда тронулись по длинному узкому тоннелю на север. Стены этого подземного тракта не были обработаны или украшены, только грубые следы кирки попадались на камнях, да потеки, которые оставляет магический огонь. Границу владения обозначала кованая решетка. Оранд открыл калитку и выпустил гостей. Полупрозрачные духи, колыхавшиеся между металлических прутьев, потянулись было к живым, но разочарованно отпрянули, подчиняясь договору с Тарсодом.

– Удачи! – кототко попрощался гном и неспешно двинулся обратно, вскоре скрывшись за поворотом.

Через несколько часов Седди и Марусенька достигли круглой пещерки, из которой по описанию Тарсода им предстояло попасть прямо в эльфийские рощи. Посреди пещеры на камне сидел жрец Марф.

– Тоже решил проводить нас? – насмешливо спросила Марусенька. Как обычно, стесняясь, она начинала топорщить свои колючки.

– Нет, просто мне оказалось по пути с вами, – усмехнулся жрец.

– Удивительное совпадение, – фыркнула гномишка. – Ты, наверное, хочешь сказать нам что-то мудрое? Только знай – я все равно не отступлюсь.

– Ты пылаешь ярко, как сухая ветка, – покачал головой жрец. – Для истиной мести жар должен быть скрытым, как вечный уголь, упавший внутрь твоего сердца. Я уверен, что ты пойдешь своей дорогой и получишь свои уроки, как задумано Богиней. Но если ты хочешь мудрости, я скажу тебе одну простую вещь. Если дикий вивер разорвал твоего врага, это не значит, что эта тварь вдруг стала твоим другом. Подумай об этом как-нибудь перед сном.

– Вот спасибо, – язвительно сказала гномишка. – Лучше дикий вивер на голову врагов, чем добрые советы друзей из кустов.

– Я хотел дать вам два полезных зелья, – улыбнулся жрец так светло, словно Марусенька поблагодарила его от всей души. – Может быть они пригодится вам в вашем путешествии. Твоя внешность, Седди, сын Доникора, навела меня на мысль о декокте, который мы обнаружили среди оставшихся от гигантов вещей. Он не творит особых чудес, не помогает в бою, но он меняет внешность любого разумного, и даже его ауру, видимую магам и жрецам. Если вам нужно будет стать неузнаваемыми, он вам поможет. А второе зелье – противоядие, которое я советую вам выпить немедленно.

– Мы покуда еще не отравлены, – удивился Седди.

– Оно спасет вас от яда, который может оказаться в питье, еде или даже воздухе повсюду на этом материке, – пояснил жрец. – Его действие не закончится через несколько часов. Оно будет с вами навсегда.

– И много ядов нам перестанет угрожать? – сбавив тон, поинтересовалась Марусенька.

– Только один, но самый коварный, – пояснил жрец. – Ваши друзья защищены от него, а вы нет.

– Наши друзья? Защищены от яда? – гномишка снова вытаращила глаза. Седди усмехнулся, глядя на нее.

– Я видел сон, – пожал плечами жрец. – Поэтому я тут. Большего мне не открылось. Вы будете пить? – и он вынул два пузырька с мутно-коричневой жидкостью.

– Конечно, мы выпьем эту бур... это зелье, – поспешно согласился Седди. – Я уверен, что твой сон был неспроста.

– А я не уверена ни в чем, – буркнула Марусенька, тем не менее тоже опрокидывая пузырек в рот. – Что делаешь ты в поселении изнанников, противясь воле наших Старейшин, а?

– Я тоже отправился мстить когда-то, – спокойно пояснил жрец. – Но Марф отвела меня от этого пути и направила на иной. Новый путь длиннее, но мне обещано, что он даст мне исцеление от жажды мести вернее, чем убийство.

– Тю, – махнула рукой гномишка. – Может, ты просто испугался? Может, ты не настоящий жрец?

– Нет, я просто пошел долгой дорогой ожидания. А вы ступайте своей дорогой. Я благословлю вас, чтобы развеять ваше неверие, – усмехнулся жрец и взмахнул руками. Оба путника ощутили прилив сил и бодрости, словно не пробирались подземными тропами несколько часов. – Прощайте! – с этими словами жрец слился со стеной и исчез.

– Похоже, все-таки настоящий жрец-то, – смутилась Марусенька. – А что он болтал про свою месть?

– Я слыхал, что всю его семью жестоко вырезали монстры под предводительством темных жрецов. Некоторых принесли в жертву, некоторых просто замучали. Он несколько лет потом искал свою невесту, которую вроде бы взяли в плен, но так и не нашел никаких ее следов. Он обучался у лучших мечников и собирал небольшой отряд для ответного рейда в некие развалины, но тут с ним произошло преображение и он стал жрецом.

– Глупость какая, – нахмурилась Марусенька. – Хотя, конечно, явись мне сама Марф, я бы тоже спорить не стала. Куда деваться, если богиня-то прикажет? Только она ведь всем подряд не является. Хотела бы я теперь получить от нее совет, как мне быть, да только тишина... – гномишка наморщила нос.

– Может быть, ты просто плохо прислушиваешься, – вздохнул Седди и шагнул из-под сводов тоннеля под серое предрассветное небо, дышавшее прохладой над эльфийскими рощами.

[Vendi]

Глава 57. Крысы

Кых высунула нос из кустов с осторожностью перепуганного элпи. На поляне царила тишина, прерываемая только шипением догорающих углей костра и храпом кого-то из чужаков. Кых мысленно хмыкнула. Хмыкать вслух было бы крайне неосторожно. Она была уверена, что с другой стороны в эту же поляну уже вперилось не менее десятка жадных голодных взглядов. Но те, кто зашел со стороны ущелья, просчитались. Опытные торгаши поставили свои телеги и фургоны у глухой скальной стенки, а сами улеглись у прохода. Прокрасться к вожделенным товарам можно было только мимо чутко спящих воинов. Или... спуститься по заросшей плющом скале на тонкой ненадежной веревочке. Она одна решилась на это, и вскоре будет вознаграждена сытным ужином и парой полезных штуковин, которые можно продать или оставить себе.

Кых беззвучно оскалила зубки, прикрыв их вымазанной трявяным соком ладошкой. Она ловкая, очень ловкая, и ей не нужно ничьё покровительство. Живущие наверху скоры на расправу, но неуклюжи. Живущие внизу добренькие растяпы, но у них крепкие замки. В животе шевельнулся шершавый комок жеваной травы. Она не могла идти в ночь голодная. Урчание в животе могло запросто ее выдать. Кых попыталась наесться хоть чем-то. Но эта трава такая противная! Как только буйволы едят ее?

Кых скользнула под ткань ближайшего возка. По запаху она без труда определила, что в нем можно поживиться копченым окороком, колбасками и лепешками. Запах фруктов, доносящийся из соседней телеги, а так же запахи железа, сахара, муки, капусты, зерна и пряностей казались ей несъедобными. Она попросту не знала этих запахов.

Малышка нащупала у себя на поясе пару узелков. Конечно, риск сорваться будет больше, если она отвяжет две или три веревочки. И так весь криво сплетенный пучок шпагатов с трудом выдерживал ее. Но если она нагрузится едой и рухнет вместе с ней, будет хуже. К тому же ей нужны свободные руки, чтобы цепляться за плющ.

Вытащив из телеги массивный окорок, пару колец колбасы, мешочек с лепешками и какой-то резной ящичек, Кых привязала свои шпагаты к украденным вещам и скользнула в переплетение плюща. Ей удалось подняться довольно легко, почти не опираясь на ослабленную веревку. Торопливо озираясь, не подкрадывается ли кто со спины, Кых выудила из ущелья свою добычу. Окорок, колбасы и лепешки отправились в заплечный мешок. А вот ящиком она решила заняться немедленно. Нелепо тащить такой громоздкий предмет вниз. Она и так перегружена. Вдруг там внутри окажется какая-нибудь ерунда?

Несколько движений ножа – и крышка, жалобно заскрипев, открылась со стороны вырванных из дерева петель. С щелчком сработала ловушка, встроенная в замок. Если бы Кых попыталась воспользоваться отмычкой или просто поковырять ножиком в скважине, она могла бы остаться без пальцев. А так три обоюдоострых лезвия только искрошили крышку шкатулки, спрятанной в ящике. Кых отбросила их палочкой – вдруг отравленные? Шкатулку она кинула на валун, стоящий чуть ниже по склону. Полированое дерево треснуло и на траву вывалились золотые монеты и круглый сверток.

Из леса послышались шаги. Шел кто-то из своих, почти бежал. Нужно было сматываться. Пусть думают, что она прорыдала всю ночь в какой-нибудь расщелине. У нее теперь есть запас еды на пару недель, деньги и эта круглая штука, которую, возможно, удастся продать возле тракта.

Кых запихала монеты в рот, за щеку и как можно бесшумнее скользнула в щель, уводящую в глубину скалы. Она знала, что никто не сможет протиснуться следом за ней, но арбалетная стрела вполне могла догнать беглянку. Поэтому только за поворотом узкого лаза она перевела дух. Еще пара сотен локтей – и яма со льдом укроет ее запасы. Тут не ходят твари, тут не шастают гномы, и никто из мелких не сможет забраться так высоко. А старшие... они еще пожалеют, что прогнали ее! Им сюда просто не протиснуться!

Прежде чем отправляться вниз, Кых до отвала наелась. Это заняло несколько часов. Она ела крохотными кусочками, медленно пережевывая, и все равно в какой-то момент травяной ком рванулся из желудка наружу. Отдышавшись и заев мерзкий вкус подтаявшим льдом, она снова начала перемалывать во рту нежнейшее мясо с хрустящей сытостью лепешки. Наевшись, Кых сунула в рот дольку дикого чеснока. Многие в коридорах заедали жгучей травой мучительный голод. Вот если кто-то учует, что он нее пахней окороком, ей будет гораздо хуже.

Свернув в свою спальню, больше похожую на волчью конуру, Кых напряженно прислушалась. Далеко наверху осыпались камушки и слышался мерных шум шагов. Воришки возвращались. С добычей или нет – ей нет никакого дела. Кых скользнула в отверстие и поскорее замоталась в грязные шкуры. Нож она сжимала в кулаке, спрятав лезвие за обшлагом широкого грязного рукава. Если они решат ее убить, она заберет с собой двоих или троих. Они еще не знают, что у нее есть оружие. И что она училась им пользоваться тоже не знают. Но шаги прошелестели мимо. Чья-то голова сунулась было в отверстие, но тут же убралась с ехидным смехом.

– Нажралась чеснока и дрыхнет! – произнес сиплый шепот.

– Ничего, жрать захочет – поумнеет, – отозвался другой, от которого ненавистью сводило скулы и затылок. – Но мы тогда захотим от нее гораздо больше, чем вчера, правда?

– Точняк! – приглушенный, и от этого еще более опасный смех затих вдали. Кых уколола себя кончиком ножа в палец и яростно прошептала:

– Я вернусь когда-нибудь, уроды, и вырежу сердце каждому из вас!

Она облизала кровь с пальца и выбралась из своего убежища, настороженно прислушиваясь. Нужно проведать мелкоту. Это самое важное дело, которое ей оставила мама.

Соблюдая предельную осторожность, она ввинтилась в особо узкую расщелину и оказалась в просторной пещерке, где на охапках сена возились малыши. Если бы не Кых, большинство их них было бы обречено на гибель. Оторванные от матерей, еще не умеющие ни добывать себе пищу, ни защищаться от тварей и тех, кому вздумается поразвлечься, дети тут умирали десятками до того как ее мама занялась ими. Там, в глубине штрека, они вдвоем долбили в мягком песчаннике общие могилы и хоронили крохотные тела. А живых относили в этот закуток.

Кых провела в этой пещерке долгие годы. Они с мамой выползали наверх через извилистый ход, начинающийся в низком своде. Никто из детей не мог последовать туда за ними. Расщелину, ведущую в коридор, мама завалила до половины камнями. Тех, кто перелезал эту преграду, уже можно было отпускать в общие коридоры. Некоторые из них все равно погибали – нелепо, случайно. Но тут уж ничего не поделаешь. Некоторые возвращались сюда, в безопасное гнездо. Они здорово помогали Кых. Особенно те из них, кто мог видеть, слышать и говорить.

Лишенные зрения, слуха или языка выживали реже. Уродливые обрубки во рту плохо справлялись с едой и питьем, все выливалось из дрожащих ротиков и дети голодали. Слепые могли расшибиться даже в этом замкнутом пространстве, а глухим сложнее всего было ориентироваться в подземном мире.

Некоторое время назад надсмотрщики негласно одобрили выхаживание рабских ублюдков. Еще бы, ведь тут подрастали новые рабы! С тех пор они стали подбрасывать Кых какую-нибудь пищу или приволакивать кувшин-другой кислого молока. Но этого было недостаточно. Поэтому она продолжала добывать и добывать еду. Хорошо еще, что в пещерке был родник с чистой водой, всегда можно было напиться или вымыть замухрышек. Мама поясняла Кых, что от грязи дети могут заболеть и умереть. Поэтому их нужно обязательно мыть. Правда, от ледяной воды некоторые тоже болели. Но немногие. Постепенно все к ней привыкали и переставали даже дрожать.

Сегодняшней подачкой от надсмотрщиков был мешок подгнивших яблок. Три малышки постарше уже старательно чистили фрукты осколками кремня, а четверо мальчишек тщательно пережевывали их для тех, кто еще не обзавелся полным комплектом зубов. К счастью, таких было мало: стражники предпочитали не отнимать у матерей совсем грудных детенышей, правда иногда кормящие матери тоже погибали в забоях.

Кых принесла детям ветчины. На упоительный запах стали сползаться даже самые изуродованные и безучастные. Кых резала мясо тонюсенькими ломтиками и вкладывала в жадные ротики. Завтра она принесет им яиц, много яиц. Сегодняшний караван спутал ее планы, а ведь она уже три дня назад нашла кладку угольной ящерицы. Там около сотни кожистых кругляшей, дети будут сыты до отвала. Яйца можно пить сырыми, можно испечь в крохотном очаге, который Кых всегда тщательно задвигала плоским камнем, как заслонкой. Если кто-то из озорников подпалит сухие подстилки, пещера может превратиться в огненный ад в считанные секунды. Тут все меры безопасности сыграют против малявок. Большая часть просто погибнет – обгорит или задохнется. Но и обходиться совсем без очага Кых было трудно. Поэтому она раздобыла горсть вечных углей и обустроила печурку.

Нельзя было сказать, что Кых не любила этих детей. Пожалуй, она вообще не понимала, что такое любовь. Дети были необходимостью, обязательным условием ее существования. Так велела мама. У мамы был план, и Кых его воплотит.

После ужина она посадила старших детей учиться писать и читать. Подчинялись они ей беспрекословно. Власть кормящего в подземельях практически безгранична. Кых это иногда доставляло удовольствие, и она позволяла себе покомандовать: например, заставить старших мыть малышей без ее участия или убираться самим, сгребая отсыревшую и вонючую траву с пола в мусоный отвал. Но она делала это нечасто. Лучше наприседаться с замарашками у родника до ломоты в спине, чем обнаружить через день на недомытых попах и спинах свежие язвы.

– Пишите: е-да хо-ро-ша, – диктовала она ученикам. Те царапали палочками по мягким листьям черного плюща, который Кых собирала возле поздемных озер.

– Во-да хо-лод-на. Мя-со со-ле-но-е. Не-бо си-не-е...

– Кых, а когда мы увидим небо? – робко спросила самая старшая из детей, Ти.

– Посмотрим, – отмахнулась от нее строгая воспитательница. – Сейчас там опасно.

Всего несколько дней назад было ни капли не опасно, потому что Кых была не одна. Она входила в группировку западных коридоров, она была допущена к вожаку Грою, она читала ему по вечерам эльфийские романы и получала лишний кусок мяса. Подростки жили в пещерах своей, полузвериной-полурабской жизнью. Часто надсмотрщики угоняли группу ребят постарше на какие-нибудь работы. Но они никогда не вмешивались в разборки группировок и не трогали вожаков со свитой, если те не зарывались. Поэтому жизнь Кых несколько лет текла легко и спокойно. Она отрабатывала повинность на несложных работах, вроде расчистки коридоров после оползня, возилась с детьми и читала вожаку своей группировки книжки. Грамотных в пещерах было очень мало, и ее умение ценилось не меньше, чем талант слагавшего песенки полуэльфа или фокусы юркого мальчишки, уверявшего, что его отец был придворным паяцем какого-то князя. Кых заодно поручалось записывать всякие важные вещи или писать списки для надсмотрщиков. Но Грою стало мало красивых описаний из книжек. В свои восемнадцать человеческих лет он выглядел уже совсем взрослым мужчиной. Тощие девчонки из его окружения быстро ему надоели. Почему он обратил внимание на Кых, которая едва доходила ему ростом до подмышки, было непонятно. Но, увы, это произошло. У Кых было право отказаться – на первый раз. Потерять все – положение в коридорах, привилегии, пайку, но уйти целой. Она выбирала долгих 10 или 15 секунд. Потом развернулась и молча ушла. Говорить было не о чем.

Охота на нее начнется завтра или послезавтра. Если Грой не передумает. Отсиживаться в детской пещере она не сможет – если решат достать, то все равно продолбятся как-нибудь, но при этом детям тоже достанется.

Нужно уходить самой и уводить детей. У мамы когда-то был план, была и карта, нарисованная на лоскуте, бывшем когда-то нижней юбкой. Но она хотела, чтобы Кых подросла. И дети подросли. Но детей все время приносили новых. И приносят до сих пор. А Кых может быть и вытянется еще на ладонь в высоту, но вряд ли станет могучим силачом, типа зеленых полукровок. Вон уже сейчас Ти выше нее и шире в плечах. А кроме Ти у нее есть Мар и Рео – тоже зеленокожие и сильные до жути. Придется им потрудиться.

Кых все привыкла делать очень тщательно. Так ее учила мама. Поскольку маме отрезали язык еще до рождения Кых, ей пришлось обучить Кых читать как можно раньше. Кых – это так мама произносила имя своей дочки. По-другому не получалось. И сама Кых тоже сначала пыталсь говорить как безъязыкая: кых да ыгы, да мы-мы. Если бы тогда с ними не жила старая Дилина-Вонючка, Кых могла совсем не научиться говорить. Но Вонючка была очень болтливая старуха. Рядом с ней заговорил бы и камень. А мамины слова-письма приходилось разбирать медленно, старательно складывая слоги в слова. И все указания мамы Кых выполняла так же поэтапно и старательно. Она до сих пор так и жила – словно читая свою жизнь по мятому листку плюща по слогам.

Перво-наперво нужно приготовить укрытия на пути. Дети быстро бегать не умеют, и учить их поздно. Хотя Кых и заставляла всех, кто уже умел ходить, маршировать от стенки до стенки и приседать с камнями в руках, но она по себе знала, что этого недостаточно. В первую вылазку наверх Кых еле добралась до края леса.

Одним укрытием станет старый высохший колодец. И детям там привычнее, чем под открытым небом, и вонь от медведей такая, что никто их не учует.

Вторым укрытием станет пещерка на склоне холма. Туда, конечно, доберутся уже не все. После второй ночевки им нужно будет избавиться от самых мелких. Иначе погибнут все. Кых рассчитывала подсовывать малышей в овины и сараи по всему пути. Там много хуторов и пара деревенек, авось живущие в тех домах не бросятся лупить младенцев дубинками.

Кых снова вспомнила караван. Эх, вот бы ей телегу! Или даже фургон! Огромный, чистый, крытый плотной тканью, фургон с ленивым буйволом в упряжке, бредущим кое-как, но зато почти не устающим. Пожалуй, в фургоне уместились бы все, даже малыши.

Что будет, если после их бегства стражники приволокут сюда еще парочку карапузов? Они, конечно, не могут протиснуться в детскую пещеру, но Кых обычно вылезала сама – принимала подкидышей, благодарила за еду, кланялась. Уже пару раз надсмотрщики кривились – не пора ли отрезать девке язык? Но они понимали, что без языка ей с детьми управляться будет тяжелее. А может слышали про чтение эльфийских книжек?

Кстати, если стражи прознали про ее бунт против Гроя, то они могут и выполнить свою угрозу. Языки были отрезаны более чем у половины рабов. Так проще. Увечный раб сам начинает бояться покинуть подземелья. Кому он нужен – особенно если он еще клеймен, слеп или глух? Порой калечили рабов и просто для забавы. Тут уж как повезет. Главное – не трогать руки и ноги. Раб должен работать. По шахтам разгуливали покрытые причудливыми шрамами, безухие, безносые и безгубые уроды. Увидев парочку подобных созданий, никогда в жизни не рискнешь возражать надсмотрщикам.

Усталость взяла верх над тренированным телом, и Кых уснула прямо на соломе в детской. Завтра нужно начинать...

Первый удар Грой нанес в самом неожиданном месте. Кых пробралась в сухой колодец, проверяя маршрут в последний раз, и обнаружила там Таракашку – маленькую юркую девчонку, прислуживавшую Грою последние несколько месяцев. Таракашка оскалила мелкие грязные зубки и пропела ласково:

– Ой, Кыхочка, али забыла ты тут чего, али потеряла? А может, заблудилась? Так я проводить могу.

– Обойдусь, – мрачно ответила беглянка и поспешно полезла назад. Значит, ее тайные места обнаружены? Но, может быть, только одно? Колодец близко от пещер, могли заметить... Однако, в пещерке у холмов мрачно жарили на костре тушку элпи двое мальчишек из Гроевых бойцов. Еще вчера они бы вскочили при появлении Кых, как новобранцы при сержанте, но сегодня девочка предпочла даже не показываться им на глаза. Обогнула холм и ввинтилась в расщелину, выходящую к подземной реке. Этот путь был многим знаком, но пользовались им редко – в реке порой появлялись полупрозрачные страхеды, с которыми было очень сложно справиться. Однако, у Кых теперь был кинжал, да и выбора Грой ей не оставил. По пояс в воде она пробралась к вонючей щели, служившей для детей уборной. По дну слабо текла вода из родничка в пещере. Враспор, как паук, чтобы не касаться омерзительной слизи на дне, Кых подобралась к детской и осторожно заглянула внутрь. Ти, Мар и Рео стояли у главного прохода, распаленные и злые. У их ног громоздилась груда каменных обломков. Похоже, кто-то попытался проникнуть в детскую пещеру, но получил хороший отпор.

– Ш-ш! – прошипела Кых, выпрыгивая из расщелины. Полуорки резко обернулись, заняв боевую позицию и вскинув пращи, но остановились, узнав ее.

– Что происходит? – с ходу спросила Ти. – К нам уже трижды пытались пролезть какие-то типы. Разве мы не под охраной Гроя?

– Теперь нет, – мрачно ответила Кых. – Нам придется уходить, иначе всех нас убьют.

О том, что убьют не всех, и даже скорее всего не просто убьют, ей говорить не хотелось. Если им не повезет, ребятам придется узнать это самим.

– Плохо, – констатировал Мар. – Их много везде. Как пойдем?

– По реке, – в тон ему отозвалась Кых.

– А страхеды? – уточнил Рео таким тоном, словно спрашивал, запечь кусок мяса или сварить.

– Будем драться.

– А мелкие?

– Еще не знаю, – Кых совсем помрачнела. – Придется нести, видимо.

– Драться и нести? – Ти покачала головой. – Если положить в воду, они утонут. Слишком маленькие.

– Знаю, – махнула рукой Кых. Ей все время казалось, что на нее обрушилась огромная гора, и ей приходится удерживать эту тяжесть из последних сил, словно сказочному великану.

– Я проверю реку. Если там нет засады, то скоро пойдем. Если кто-то из вас хочет остаться, я покажу ход в нейтральный коридор. Сядете там на пол и будете ждать, пока вас не позовут в какую-нибудь группировку. Вас должны взять, вы сильные. Можете взять по одному мелкому, но не слишком маленьких, с ними берут плохо. Возьмите тех, что пошустрее и давно умеют ходить. Лучше немых.

– Мы не останемся, Кых, – мотнул головой Рео. – Паагрио сожги нас, если мы бросим тебя. Больше не говори об этом.

– Ты сказал, – Кых устало присела на камень. – Сейчас я... дух переведу.

– Если бы достать лодку... – вздохнула Ти.

– Что достать?

– Лодку, знаешь? То, на чем плавают. Маленький корабль, вот такой.—Ти развела руки.

– Да, я читала. – задумалась Кых. – Достать негде, а вот если сделать...

– Из чего? – Мар пожал плечами.

– Из того, что плавает, конечно, – хмыкнула Кых. – Ти, тебе придется пойти со мной.

– На свалку? – понимающе кивнула маленькая орчиха.

– Точно. Там валяются деревяшки и всякие непонятные штуки.

– И искать там тебя никто не будет, – согласился Рео.

Перед уходом Кых с полуорками уложила камни так, чтобы самые маленькие из детей не пострадали если вдруг из коридора вздумают стрелять из арбалета или кинуть камень. Она заставила сгрести всю солому ближе к роднику, чтобы ее не подожгли факелом.

– Если что – уходите через вонючий лаз, – приказала она старшим мальчикам. Несколько ребятишек помладше с серьезным видом помогали старшим сгребать солому, перетаскивать карапузов и строить стенку. Кых хладнокровно прикинула – у этих тоже есть шанс уцелеть. Они ловкие, могут далеко уйти по коридорам. В сердце ворохнулась тупая боль, как застарелая заноза. Как ей хотелось бы спасти всех детей! Но... чудеса бывают только в эльфийских книжках. Чудеса, благородные герои, заколованные мечи, шелковые одеяния, благовония и мыло, свобода идти куда вздумается... Кых вынула из-под камня лоскут кожи с написанными еще мамой именами и названиями. Если ей суждено будет выбраться отсюда, она может найти там помощь... хотелось бы верить! Мамина карта еле различалась на посеревшем от плесени лоскуте ткани. Но Кых могла бы нарисовать ее по памяти – столько лет они с мамой изучали эти линии.

– Держи, держи... – она быстро написала на листьях несколько имен и раздала эти записки старшим ребятам. – Если вдруг найдете кого, расскажите об... вот... это моя мама, а это я.

– Тебя так зовут на самом деле? – удивилась Ти.

– Звали бы, если бы я на воле родилась, – невесело усмехнулась Кых. – Мама говорила, то есть писала, что так меня хотел назвать отец.

– Тогда запиши и наши имена, – очень серьезно предложил Рео. – Мы тоже храним память о наших родичах. У меня в шахтах погибли отец и мать, а старший брат еще жив. Запиши, передай нашему роду. Пусть мать была человеком, орки не отрекаются от своих.

– И меня, и меня! – неожиданно сгрудились вокруг своей благодетельницы детишки. Оказалось, что все, кому от роду больше пяти лет, помнят что-то из рассказов матерей. Кых начала царапать кончиком кинжала на оборотной стороне куска кожи с почерком матери. Невольные слезы щипали ей горло: оказывается, эти грязные зверята, эти обреченные на животное прозябание выродки рабов, сохраняют в крохотных умишках память рода, гордость за свое имя.

Немые пытались писать на листьях и объясняться знаками. Кых не пожалела времени на каждого из своих питомцев. Заодно еще раз пересчитала их. Трое старших – выше самой Кых ростом, сильные зеленокожие полуорки. Впрочем, Ти, кажется, чистокровная. Пожалуй, выглядят на десять человеческих лет, не меньше. Семеро средних, лет шести-семи. Двое немые, один глухой. Пятеро помладше – ходить и говорить умеют, делают кое-какую работенку, но еще малы, безнадежно малы. К тому же один слеп и один без языка. Разве что какая-то группировка возьмет их ради подачек стражников? И восемь ползунков, едва поднимающихся на ножки. Двое без языков, один слепой, и, похоже, один глухой, а один без ручки – какой-то надсмотрщик испытал на нем заклятый кинжал, но малыш выжил. У этих-то нет почти никаких шансов. Если Кых не унесет их, они не проживут и недели.

– Ну, все! – Кых засунула кожаный лоскут себе под одежду, так, чтобы не нашли ни на живой, ни на трупе. – Я пошла на свалку, а вы будьте настороже.

В глубине души она сильно надеялась, что Таракашка уже доложила Грою о ее появлении в сухом колодце. Таким образом, охота за непокорной грамотейкой могла переместиться на поверхность, и детская некоторое время пробудет в безопасности.

На реке было тихо, ни гроевых бойцов, ни страхед. Кых несколько раз пробиралась к отноркам, ведущим в главные коридоры, и сразу же обнаруживала, что все они перекрыты засадами. Правда, засады ждали, что Кых попытается выбраться из коридоров, а не проникнуть в них от реки. Грой развлекался на всю катушку. Ну не на големов же ему охотиться, в самом деле? Это скучно, этим пусть рабы занимаются, когда им прикажут. Грой выбивался в вожаки детских коридоров яростно и беспощадно. В двенадцать лет он столкнул в пропасть предыдущего вожака и пробил голову его помощнику. Бойцам было безразлично, кто командует, к тому же предшественник Гроя начал забирать себе слишком много еды и золота, вызывая недовольство своего окружения. Смена власти прошла без бунта. С тех пор шесть лет никто даже не делал попыток подкапываться под Гроя – он правил железною рукой и за неповиновение карал жестоко. Стражники, посмеиваясь, приглядывались к парнишке. Дело шло к тому, чтобы забрать его в надсмотрщики через пару годков. Тогда как обычно рабские выродки отправлялись следом за родителями в шахты. В детских коридорах оставались только ребятня, безнадежные калеки и старики, сумевшие выжить и заслужить миску похлебки до конца своих дней.

Бойцы тоже были рады поразмяться. Кых понимала, что если она выживет после поимки и наказания, то вполне возможно, что Грой вернет ей все привилегии и снова прикажет читать по вечерам. Он был по-своему справедлив, этот крысиный король. Но если она уложит пару-тройку бойцов, ей не жить. А она не собиралась сдаваться без боя. Все очень просто.

Вода была так холодна, что ноги теряли чувствительность. Кых с предвкушением подумала, что возле свалки есть горячий источник, где можно будет отогреться перед обратной дорогой. Потом вспомнила своих орчат на страже детской и передумала. Сейчас не до удовольствий.

Ти молча пробиралась по прибрежным камням, заходя в воду только там, где не было возможности оставаться на суше. С ее ростом ей было проще перешагивать валуны, через которые Кых пришлось бы переползать.

Сначала русло подземной реки наполнилось смрадом. Впрочем, на Кых и Ти эта вонь не произвела никакого впечатления. Они почти никогда не бывали чистыми, и их подстилки в детской порой воняли еще хуже. Потом по берегам начали попадаться обломки и непонятные сооружения.

– Смотри, только не попадись нижним, – предостерегла Кых.

– Ты учила нас, что нижние добрые, – усмехнулась Ти.

– Это внизу они добрые, – пояснила Кых. – А тут живут какие-то дюже злые. В прошлый раз меня какой-то колдун чуть не заморозил.

– Ясно, – кивнула орчиха.

– Ищи все, что плавает и тащи к берегу, – приказала Кых. – Если сможем сделать плот или просто привязать каждого из мелких к куску бревна...

– Плот нам нечем вязать, – покачала головой Ти. – А мелкие не умеют грести, они нахлебаются воды и окочурятся. Нет, нам нужно что-то вроде лодки.

– Если мы вместо лодки найдем десяток деревянных корыт, этого хватит.

– Ты когда-нибудь видела тут корыта? – изумилась Ти.

– Да. Один раз. Думаешь, откуда я приволокла наше?

– Оно треснутое. Плавает плохо, – с этими словами орчиха шагнула за груду обломков и исчезла. Кых тоже занялась делом – время поджимало. Работая, она прикидывала, удастся ли унести свои припасы из ледника. Если и там ее караулят, лучше пусть мясо пропадет, чем она. Но если тайник не обнаружен, у них будет больше шансов уцелеть – с едой всегда проще, чем на голодный желудок. Но Кых разберется с этим позже, сначала лодка... или что угодно, способное плавать.

Страхеда бесшумно подобрался к ней сзади и почти коснулся холодным полупрозрачным щупальцем оголенной шеи. Кых отпрыгнула с колотящимся сердцем и замахнулась кинжалом. Только бы Ти не бросилась ей на помощь! Но страхеда, будто разочарованный, медленно развернулся и поплыл куда-то вглубь свалки. Кых перевела дух и дрожащими руками спрятала кинжал в ножны, пристегнутые на запястье. Ей пришла в голову мысль последовать за тварью. Раз уж она не нападает, может быть будет больше шансов найти что-нибудь стоящее подальше от берега?

Колдун на этот раз не застал Кых врасплох. Наоборот, это она подкралась почти вплотную к согнутой фигуре, старательно копающейся в пыльном ящике. Ни ящик, ни человек не интересовали Кых, но закон коридоров гласил – всегда бей первым. Единственное, что удерживало девочку от крысиного удара в шею – мысль о Ти, оставшейся на берегу. Еще попрется разыскивать ее, кто тогда поможет остальным?

Когда кинжал уже оказался в кулаке Кых, колдун не оборачиваясь произнес странную фразу, после которой по стенам заиграли разноцветные огни. Кых рванулась было к нему, но ее ноги будто приморозило к полу. Она быстро прикинула – не метнуть ли кинжал? Но оказаться в случае промаха безоружной было страшнее. К тому же, руки у нее еще действовали. Пусть вражина только сунется! Кых тоненько зарычала, вкладывая в этот звук всю свою ярость.

– Ну и ну! – поднял брови колдун, не торопясь приближаться к пленнице. – Вот это крысы у нас тут завелись!

– Сам ты крыса! – оскорбилась Кых. Назвать в коридорах кого-либо крысой считалось убийственным оскорблением. Хуже этого только элпи обозвать.

– Да ты ведь гномка! – продолжал изумляться колдун.

– Кто? – удивилась Кых. Нет, она слышала, конечно, что коренастые бородатые человечки, живущие в нижнем мире, называются гномы. Один раз двое таких бородачей изловили ее во время кражи вяленой рыбы и попытались отвести в какую-то «ышатню». Но Кых вовсе не хотелось выяснять, что ее ждет в плену, она ловко удрала от бородачей, удивившись, почему те не стали стрелять в нее из луков, которые держали наготове.

– Врешь ты все! – подумав, сказала она колдуну. – У меня и бороды-то нет.

– Понятненько, – кивнул тот. – А как же ты прозываешься?

– Зовут меня Кых. Я у тебя ничего не крала, – добавила Кых, думая, что, пожалуй и на этот раз удастся удрать. Небось колдун хоть и человек, а тоже из нижних.

– У меня ничего, это верно. А что ты ищешь? – поинтересовался человек, спокойно присаживаясь на камень. Кых снова прицелилась. Пожалуй, аккурат в глаз бы ему попала. Но кто их знает, колдунов. Лучше заговорить ему зубы.

– Я ищу что-нибудь, что может плавать, – никому не будет хуже, если она скажет правду. – Плавать и перевозить груз.

– А какой груз тебе нужно перевезти? – с интересом спросил колдун. – От этого же зависит, что тебе нужно, – добавил он, видя, как Кых снова оскалилась. – Если, скажем, везти солому, то это одно дело. Ее можно на пузыре даже притащить – она легкая. А вот если золото или камни – тут правда лодка нужна, и крепкая.

Кых представила себе охапку грязной соломы, которую она пытается протащить по расщелине... Нет, проще всего и солому, и сухую траву было таскать в мешке. И руки свободны, и падать на спину мягко.

– Мне пожалуй что-нибудь навроде камней надо перевезти, – ответила она, подумав. – Или навроде келтиров. Что шевелится.

– Ну, тогда я мог бы тебе помочь. Ты собираешься воспользоваться лодкой именно на этой реке или на какой-то другой?

– На этой, – сердце у Кых застучало где-то в горле. Неужели вот так все просто? Попросишь его – и он даст лодку? Может он захочет что-то в обмен?

– У меня есть деньги, – поспешно заверила она колдуна. – Я заплачу тебе за лодку.

– Да? – удивился тот. – Но я не собираюсь продавать тебе ее. Эта река кончается через полмили – просто уходит в расщелину. Поэтому ты вряд ли поплывешь по ней в Южные моря, правда?

– Ну да, мне бы только досюда доплыть, – призналась Кых.

– А раз так, то я тебе лодку одолжу. Дам на время, понимаешь?

– Чего же не понять, – солидно кивнула Кых. – Денег, значит, не надо? А что надо? Я же не золото повезу, – внезапно испугалась она. Вдруг колдун думает, что она собирается вывозить какие-нибудь ценности? И захочет поживиться.

– Правда? – в глазах колдуна заискрился скрываемый смех, но Кых его не заметила. – А что же тогда? Может, ты поделишься со мной частью груза?

– Я... – Кых лихорадочно соображала. Если сказать, что груз у нее ценности не представляет, колдун может лодку и не дать. А если сказать правду? Тогда тоже может не дать – кому нужны чужие ублюдки, тем более калеки? А что, если схитрить?

– Не знаю я, господин хороший, нужон ли вам мой товар, – прогундосила она. – Давайте сговоримся так: я вам пообещаю часть груза, но ежли надобности в нем у вас не будет, заплачу деньгами. По рукам?

– Ишь, хитро как, – задумался колдун. На самом деле он еле сдерживался от смеха, глядя на суровое грязное существо, торгующееся с ним из-за своих крысячьих ценностей. Вряд ли это гномка. Скорее уж кобольдка – серая кожа, на голове какая-то чешуя. – А вот, скажем, какую часть груза ты мне предложить можешь?

– Ну... – Кых начала загибать пальцы, шевеля губами. Самых маленьких пятнадцать душ. Покалеченных шестеро – не стоит и пытаться их подсунуть. Из оставшихся девяти пятеро явно человеческие дети. Три девочки, которых Кых даже причесывала порой. И два пацанчика, которым наголо выскребала макушки кремневым ножом. Может, колдун и не возьмет их, но сделка будет предложена честная, без обмана.

– Одну пятую груза, – решительно предложила она, подбоченясь. – По честному!

– Пятая часть – это хорошо, а не подсунешь самые ошметки? – насупился колдун.

– Да вот клянусь! – горячо стукнула себя в грудь Кых, – Наоборот, я прикинула, что самого... лучшего-то у меня всего пять... пятая часть. Предлагаю по совести.

– Ну а если добавить еще парочку? – подмигнул ей человек.

– Эх, – Кых вздохнула. – Я бы тебе все отдала, да ты не возьмешь ведь!

Невероятная усталость навалилась на нее. Ноги не держали девочку, и она плюхнулась на какой-то ящик. Волшебник испуганно потрогал ее лоб. Кых вяло отмахнулась от него:

– Неси лодку, да не обмани... – глаза резало, в животе проворачивалось колючее колесо. Колдун присмотрелся к ней и ушел куда-то за груды мусора. Тут же откуда-то сбоку вылезла Ти.

– Кых, ты как? Он тебя не заколдовал? – на лице орчишки был неподдельный страх. Она не знала, как обороняться от магии.

– Да не... ноги только приморозил, – Кых пошевелилась, но ноги по-прежнему не отрывались от пола. Вокруг ступней мерцало розоватое сияние. Ти попыталась потянуть Кых за одну лодыжку, потом за другую. Ничего не вышло.

– Брось, он мне лодку обещал, – мотнула головой Кых. – Если обманет и сделает со мной что-нибудь, ты должна вернуться к мелким и увести их... хотя бы в нейтральный коридор.

– Это где синие камни? – уточнила орчишка.

– Точно, – Кых попыталась опереться об ящик спиной, но из-за приколдованных к камню ног не смогла. Ти поспешно пододвинула деревянный короб под спину старшей подруге. – Чем это пахнет? – вдруг удивилась та.

– М-м... – Ти потянула носом. – Мясом точно, и еще чем-то... – Она метнулась на запах и принесла завернутые в чистую тряпицу куски нарезанного мяса, еще что-то желтое и белое, источающее аромат, который сводил с ума. Обе девочки набросились на еду, не в силах остановиться. Когда голод отступил, Кых стало заметно легче, в голове прояснилось. Она мысленно отругала себя, что столько времени носилась по коридорам и реке голодная, когда у нее припрятано мясо в тайнике. Потом вспомнила про засады и помрачнела. И вдруг ей в голову пришла идея, как обезопасить отход детей. Она наклонилась близко-близко к Ти и зашеплата ей на ухо. Та сперва огорченно замотала головой, но потом захихикала:

– Вот это будет номер! Я лучше камни намажу – запаху будет не меньше, а еду тратить не придется.

– Если там не будет еды, они быстро вернутся, – пояснила Кых. – Давай, отправляйся. Скоро колдун вернется.

– Ладно, – кивнула орчишка и бесшумно скрылась за камнями на берегу.

Через некоторое время появился колдун. В руках он нес нечто, похожее на охапку палок, обернутых тряпками и кожей.

– Это разве лодка? – спросила Кых, смутно представлявшая себе, каким должен быть маленький корабль. Большие корабли она иногда видела на картинках в книжках.

– Да, лодка, очень легкая и складная, – пояснил колдун. Он начал медленно, очень тщательно укладывать палку к палке, закрепляя их металлическими кольцами и поясняя Кых, что к чему.

– А потом натягиваем ткань сверху и кожу снизу, вот так, – в руках у человека оказалось нечто, и впрямь напоминающее корпус корабля, только открытый сверху, как корыто. – А вот тебе и весло. Умеешь грести? – невинно спросил он у пленницы.

– Смогу как-нибудь, – фыркнула она.

– Как-нибудь ты просто перевернешься и все, – усмехнулся колдун. – Смотри, вот так гребут вперед, а вот так назад, – показал он. – Гребок с одного борта... с одной стороны лодки, потом сразу же с другой, а то она на месте будет крутиться и все. Давай попробуем.

Кых даже и не заметила, что заклинание больше не держит ее. Сделала шаг, другой... рванулась было прочь от чужака, но остановилась. Если она убежит, то где тогда искать лодку? На свалку больше не сунешься. Камни не плавают.

– Давай, – кивнула она.

Вода может быть очень мокрой и холодной, если не брести по ней несколько часов, а неожиданно падать вниз головой с опрокинувшейся лодки. Кых сперва разозлилась на человека, потом представила, что вот так бы опрокинула в воду детей, и стала яростно учиться управлять суденышком. Получаса ей хватило – лодочка начала разгоняться, как рыба в водопаде и тормозить у того камня, на который указывал колдун.

– Молодец! – искренне похвалил ее человек. Кых никто уже давно не хвалил с тех пор, как не стало мамы. Она стиснула зубы. Это просто сделка. Еще поглядим, как разозлится этот высоченный дядька, когда она предъявит ему свой ценный груз – ораву вонючих ребятишек, половина из которых ходить-то едва научилась.

– Я приплыву прямо сюда. Если тебя не будет, я ждать не стану, – строго сказла она колдуну. – Я очень... тороплюсь.

– Хорошо-хорошо. Лодку тогда просто вытащи на берег, чтобы ее не разбило о камни, – кивнул он. Наверное, он и не собирался ничего у нее брать. Видно же, что такое Кых из себя представляет. Отребье из детских закутов. Мама, правда, говорила, что верхние и нижние жители понятия не имеют, что существуют шахты навроде этой. Но Кых казалось, что все в мире подчиняются иерархии коридоров, где страшнее и главнее надсмотрщика никого нет. Она задумалась – а не побежит ли колдун закладывать ее? И решила, что не должен – все-таки со своей магией он должен быть наособицу. Его алебардой не треснешь и в кандалы не закуешь.

– Я пошла, – махнула человеку Кых и оттолкнулась от валуна легким деревянным веслом. Тот задумчиво смотрел ей вслед. «Пожалуй, это все-таки гномка, – думал он. – После нескольких окунаний на голове явно пробились сквозь корку грязи рыжие волосы, а кожа стала не такой серой. Может быть, полукровка? Полукобольд? Тарсод будет оскорблен самим предположением, что подобное существо может существовать!» – маг усмехнулся и двинулся по расчищенному проходу вглубь пещеры. Нужно было приготовиться к встрече.

Кых ловко затабанила у самой поганой расщелины, ведущей в детскую пещеру. Оттуда не доносилось никаких звуков – это означало, что бойцы Гроя еще не принялись штурмовать детскую. Или что за время отсутствия Кых всех уже угробили. Девочка покрутила головой. Из-за камней выскочили Рео и Ти. В руках у них были нарезанные кубики окорока, а губы лоснились от жира. Конечно, вечно голодные орчата не могли не приложиться к запасу, тем более что Кых приказала им использовать эту еду для врагов.

– Ну, готовы? – усмехнулась она. – Пора! Сначала перетащим малявок в лодку, потом отвлечем бойцов...

– Это лодка? – вытаращились орчата. – Да она же тряпочная! Она намокнет и утонет.

– Не утонет, – помрачнела Кых. – Если я ее не опрокину. Но колдун меня вроде бы научил, как ею управлять.

– Тебе виднее, – Рео на правах мужчины осмелился еще раз высказать свои сомнения. Ти молча пожала плечами. Тряпочная, так тряпочная. Кых всегда знает лучше.

– Давайте, таскайте малявок, а я буду держать лодку.

– Остатки мяса принести? – спросил Рео.

– Да. Будет чем заткнуть самым мелким рты, пока мы будем плыть мимо коридоров.

– А если страхеды нападут на нас? – снова усомнился в плане Рео.

– Лодка плывет очень быстро, – успокоила его Кых. – А там у свалки уже колдун пусть от них отбивается.

– Станет он, как же... – Рео полез враспор в расщелину, продолжая бурчать.

– Да, Ти, – Кых неожиданно смутилась, словно в ее сделке с колдуном было что-то неправильное. Да что с ней? Они все равно собирались подбрасывать младших на хуторах? – Ты из самых маленьких умой тех, что вроде как люди и целые при этом. Или протри им моськи тряпкой.

– Мы их отдадим за лодку? – утвердительно кивнула Ти.

– Ну... типа того, – Кых почесала все еще мокрый затылок. – Колдун спросил с меня часть груза, и я обещала ему пятую долю. Только я думаю, что малявки ему ни к чему. Поэтому я отдам ему мое золото. Все честно. Но на всякий случай...

– Какой случай? – Ти серьезно покачала головой. – Вряд ли он их есть будет. Разве что на зелья пустит.

– Знаешь, мама мне говорила... то есть, писала, что верхние и нижние к детям по-другому относятся.

– К своим – конечно, – пожала плечами орчишка. – ну да все равно, сделку ты заключила правильно. Хитрость – не обман, – и она полезла следом за Рео.

Дети очень быстро смекнули, что в этой странной посудине нужно сидеть очень тихо, совсем не шевелясь. Непонятливым помогли кусочки мяса и подзатыльники, щедро раздаваемые нервничающим Маром. Наконец, все замерли, и Кых оттолкнула от берега потяжелевшую лодку. Ти и Рео побежали по разным берегам речки и скрылись в узких лазах, ведущих к коридорам. Их не тронут бойцы Гроя – во всяком случае, можно надеяться, что не тронут. Сейчас орчата разложат в труднодоступных местах упоительно пахнущее мясо и вернутся. Нужно подогнать лодку к выступу, который скроет ее от случайного взгляда. Вдруг кому-нибудь приспичит заглянуть сюда?

Дети медленно жевали жесткое мясо, а Кых нервно переминалась на корме. Орчата словно в нижний мир провалились. Если колдун уйдет, они, конечно, не пропадут. На свалке можно прятаться довольно долго – покуда она не разведает новую дорогу наверх. Однако ей было жалко потерять маленьких, но таких сильных и верных орчат. Дело не в их пользе. Просто Кых привязалась к ним, хотя и клялась себе не делать этого никогда. Клялась над каждой новой крохотной могилкой, и все равно кусала пальцы, пытаясь справиться со слезами. Но она не могла бросить остальных, еще более беспомощных, детей и отправиться на поиски своих младших друзей. Оставалось только ждать.

Время от времени откуда-то доносился невнятный шум, даже отдаленные голоса. Пещерное эхо причудливо искажало все звуки, делая тихое громким, ясное – невнятным, отражая шепот на сотни локтей и заглушая звоном капель близкие шаги. Кых родилась тут и прожила всю свою недолгую жизнь. Но сегодня ей снова казалось, что она только что покинула безопасность детской, где мама держала ее первые годы. Опасность таилась за каждым камнем, за каждой расщелиной. Поэтому когда Рео выскочил, петляя, словно элпи, из узкого лаза и помчался мимо лодки по берегу, Кых не сразу среагировала. Ей нужно было сильно и резко оттолкнуться на середину потока, а она растеряно оглянулась, ища взглядом Ти. Где эта зеленая паршивка? Сколько ее еще ждать?

Рео вскрикнул и упал за валуны. Только теперь Кых осознала, что над берегом свистят стрелы. Пока что в стороне, потому что лодку закрывают камни. «Мама, мамочка! – взмолилась она изо всех душевных сил. – Помоги мне, я рехнулась...».

С этой мыслью она сунула весло Мару и приказала таким страшным голосом, что орчонок отшатнулся:

– Не вздумай грести – опрокинешь всех в воду. Просто тихонько отталкивайся от камней. Пусть течение вас несет. Глядишь, когда начнется теснина, я вас уже догоню, – сама она ни на секунду не верила в то, что говорила. За свою короткую жизнь Кых не раз видела убитых выстрелом. Те из них, кто возвращался из выморока, не любили говорить о раздирающей боли от входящего в плоть наконечника. А некоторые не возвращались – ниточка, связывающая рабов с жизнью, была слаба и тонка.

Чтобы не поддаться страху, Кых со всей дури стукнула кулаком по валуну и выскочила на берег. Она успела заметить неясное шевеление в проходе, расположенном на другом берегу. Если Ти способна двигаться, она догонит лодку. Если же нет... Рео все равно в большей опасности. Кых пригнулась и метнулась к тому месту, где в последний раз видела орчонка. Тот лежал в щели между камней, и древко стрелы торчало у него из спины. Это древко ходило туда-сюда: орчонок еще дышал.

– Гады, вот гады! Крысы проклятые! – всхлипывала Кых, пытаясь волоком сдвинуть мальчишку с места. Он весил уже больше нее, но Кых была выносливее. Она тянула, тащила, отталкивалась ногами, перетаскивала Рео через валуны и волокла его наполовину на своем плече. Кровь капала ей на шею, на руки, горячая и солоно пахнущая. Очутившись по пояс в воде, Кых сообразила, что дальше двигаться некуда. Тут была река, которую раненый Рео не мог одолеть, а лодку она отослала. Сейчас их догонят, а она даже кинжал не может выхватить из-за того, что руки заняты орчонком. В эту минуту что-то больно ткнуло ее в бок, а вес на плече заметно уменьшился. Кых вскинула голову и обнаружила, что лодчонка недвижимо стоит у берега, удерживаемая двумя десятками замурзаных ладошек, вцепившихся в обломки скал и космы пещерного мха. А Мар и старшие из малявок уже перетаскивают Рео внутрь челна. Оценив увиденное в мгновенье ока, Кых рванулась через перекат к другому берегу. Где-то в отдалении раздались голоса, свистнула стрела, уйдя слишком высоко, в потолок. Девочка уже вкатилась в проход, где заметила движение. Ти подняла голову и улыбнулась виновато.

– Уходи, – покачала она головой. – Потеряешь всех!

Нога орчишки была пригвождена к старой свае коротким дротиком. Кых вцепилась в древко и начала раскачивать его, упираясь ногами в стену. По ее лицу текли слезы, кровь и пот. В коридоре раздавались голоса. Ближе, еще ближе. Дротик трещал, но не подавался, только кровь толчками плескала из пронзенного бедра Ти.

– Сперва на нас внимания не обращали. Потом все вышло как ты сказала, – торопливо докладывала та своей старшей подруге. – Они унюхали мясо и кинулись его разыскивать.

– А вас за что? – просипела Кых, буквально выгибаясь.

– Сначала почуяли, что от нас мясом пахнет и хотели просто наподдать, чтоб не воровали у них. А потом кто-то крикнул, что мы – твои подсылы. Грой запретил это мясо есть. Нас обложили. Рео рванул к реке... дурак. Я отвлекала их, а потом нарвалась на парня с дротиком, вот и все, – Ти откинулась и закрыла глаза, словно исчерпав запас сил до конца.

– Если провалишься в выморок, я тебе потом дам в нос, – зло сказала Кых. Веки орчишки дрогнули и приподнялись. – А если из выморока не вернешься, то ты поганый элпи, поняла.? – еще яростнее прошептала старшая из девочек.

– Сама ты, – усмехнулась Ти. – Вот еще, в выморок летать...

Дротик с хрустом обломился, расцарапав кожу вокруг раны, зато Ти смогла рывком сняться с него.

– Давай! – выдохнула Кых, пригибаясь. Они отчаянными прыжками бросились к реке. Лодки за камнями не было, да Кых и не ожидала такой глупости от Мара. Конечно, он отгнал ее к теснине, где невозможно близко подобраться с берега и обстрелять детей. Но девочкам предстояло доплыть дотуда.

– Если что... – сказали они обе хором, посмотрев друг другу в глаза. Кых махнула рукой и закончила мягко:

– Не глупи только, Ти. Спасать мой труп от поругания не стоит.

– И мой тоже, – кивнула орчишка. – Погибшего в битве Паагрио принимает в своем покое с почетом.

– На счет три – в разные стороны и как можно чаще ныряй потом, – скомандовала Кых. – Раз, два, три! – и два всплеска были тут же перечеркнуты свистнувшими стрелами. То одна, то другая голова появлялись над поверхностью воды. Преследователи, сперва осторожные, не видя страхед. двинулись за беглянками вдоль берега. Но течение несло девочек прямо, а бойцам приходилось огибать скалы и камни на берегу. Несколько стрел вспенили воду, но только одна царапнула Кых по макушке.

Ближе к теснине скорость потока возросла. Кых попыталась расслабиться и отдаться во власть течения – силы еще пригодятся, когда придется грести. Ти же барахталась изо всех сил, то и дело глотая воду. Ее лицо стало совсем салатовым, даже губы побелели.

– Сюда! – потянула орчишку Кых. – Подгребай к утесу! Тут пока не простреливают.

Ти не в силах ответить кивнула, снова уйдя под воду. Кых успела подумать, что если ей придется волочь и эту раненую на себе, грести она не сможет. В этот миг ее голова стукнулась о гладкий кожаный борт лодки и маленькие руки вцепились ей куда попало: в волосы, в одежду, в плечи, в руки. Кых подтянулась было, но заметила, что Ти уходит под воду. Девочка схватила орчишку за волосы и дети начали тянуть их обеих. У Кых не оставалось сил помочь им, но она приподняла лицо Ти над водой. Та закашлялась, потом ухватилась за борт. Через минуту обе девочки были внутри, заливая сидящих там детей льющей с мокрой одежды водой. Самые маленькие подняли рев. Но это уже не имело значения. Все равно их план раскрыт. Наверняка Грой уже отправил гонца к стражникам. Теперь все зависит от колдуна. Может быть, стражники до свалки и не добираются? Кых не знала ни одного коридора, ведущего в ту сторону. Только русло реки. Может быть, колдун им поможет выбраться наверх?

Честно говоря, Кых боялась верхнего мира. Как, впрочем, и нижнего. Там было слишком много воздуха, света, непонятных звуков. Там негде было укрыться от летающих тварей. И куда идти в этом огромном мире? Список имен на куске кожи – как-то слишком ненадежно, зыбко, словно сон о чем-то радостном. После которого еще грязнее кажется твой отнорок, застеленый прелой соломой.

Лодка миновала одну теснину, другую. Преследователи давно отстали. Если даже кто-то из них решил отличиться и последовал за беглецами вплавь, легкий челнок обогнал их на много миль. Река снова вырвалась на простор большого подземного зала, и течение стало медленнее. Кых упорно толкалась от упругой волны веслом: право-лево-право-лево. Мышцы звенели, горели, скручивались от боли, но ей было некогда учить Мара грести. Она сунула ему какую-то палку, болтавшуюся в заводи, и велела отталкиваться от валунов, ускоряя лодку. Некоторые дети плескались ручками в воде, скопившейся на дне лодки. Некоторые осоловело уснули после необычно сытного перекуса. Кых велела одной из малявок, Мие, умыть тех пятерых, которых она предназначила для колдуна. Девчонка старательно оттерла пятерым замухрышкам личики, и их худые щеки засветились бледным, не знавшим солнца, румянцем. Подумав немного, Мия принялась умывать и остальных. Девочкам она приглаживала тощие хвостики, и даже завязала несколько бантиков из обрывков веревочки. Мальчикам пыталась оттереть засохшие потеки под носом и почти черные ладошки.

Рео и Ти лежали ближе всех к корме: мальчик на животе, девочка на спине. Орчишка обломила приятелю древко стрелы у самой кожи и кое-как примотала к ране полосу ткани, оторваную от своей рубашки. Он же едва мог придерживать конец тряпочной ленты, когда девочка перетягивала свое бедро. Кровь у обоих, кажется, стала сочиться медленнее. Или она просто впитывалась в серые застиранные тряпки? Кых невольно косилась на маленьких героев. Зря она затеяла этот дурацкий отвлекающий финт. Может быть, они прекрасно уплыли бы и так. Или их заметил бы один, не в меру бдительный боец. Пока еще он успел бы поднять тревогу! Если орчата погибнут, их смерть будет полностью на совести Кых – старшей, умной, которая отправила их под выстрелы. Она не простит себе этого.

Мия подползла к раненым, стараясь не раскачивать лодку, и дала им немного воды из медной кружки. Кых невольно вздохнула. Кружка осталась ей от матери. Но в момент бегства она даже не вспомнила о ней, а Мия вот прихватила. «Если бы у меня наверху или внизу был дом, – с каким-то сладким отчаяньем подумала Кых, – я бы никогда и никому не отдала этих детей!».

По берегам начали попадаться мусорные кучи. Сперва низкие, состоящие из сухой трухи, потом все выше и выше. Они подплывали к свалке. Колдуна пока не было видно, но Кых надеялась, что человек ждет ее на прежнем месте. Еще один поворот русла, еще несколько скал, от которых нужно оттолкнуться, и лодка в три гребка оказывается на галечной отмели. Кых загнала суденышко с разгона носом на низкий берег и поспешно выпрыгнула: подпихнуть мокрый борт плечом еще дальше на сушу, чтобы не снесло течением. Дети настороженно озирались. Мар принюхался.

– Пахнет едой, – тихо сказал он Кых. – Может быть, нам лучше уйти вдоль реки, пока не поздно?

– Погоди, – Кых сама не знала, почему ей так хотелось дождаться колдуна. – Нужно осмотреться.

Мия помогла малышам постарше вылезти из лодки, а Кых и Мар вынесли самых крохотных. Дети жались друг к другу, не интересуясь даже пестрыми осколками цветного стекла и резными деревяшками, валяющимися повсюду. Ти и Рео остались в лодке. Во-первых, Кых просто боялась трогать раненых, во-вторых, случись что, орчата могут уцелеть – стоит только оттолкнуть лодку посильнее. Она знаком приказала Мару оставаться со своими в челноке и сунула ему в руки весло, которое все еще сжимала в руках. На ее твердых, давно загрубевших ладонях болезненно и мягко вздувались пузыри мозолей от непривычной работы. Некоторые успели лопнуть и немилосердно саднили. Кых наклонилась промыть их, а когда выпрямилась, колдун появился из-за кучи мусора прямо перед ней.

– Вот твоя лодка, – вместо приветствия сказала Кых. Ей было тягостно от неизвестности, она очень хотела довериться этому человеку или хотя бы не разочароваться в его великодушии. – А вот мой груз, – она обвела рукой сидящих на гальке детей. – Если ты все еще хочешь получить свою долю, то Мия покажет тебе... – Кых закашлялась и махнула девочке рукой.

Мия подтолкнула к колдуну пятерых самых отмытых малышей. Слегка, чтобы те не напугались и не подняли рев. Человечки таращились на колдуна с любопытством.

Кых осмотрела их, словно проверяя, все ли ей знакомо. Тарун, которого они прозвали Орун, черноволосый, черноглазый, на коленке тонкий шрам – попало кнутом, пока был при матери. Зезатан, бледный, сероглазый, тихий. У него долго болели ушки – застудил в шахтах. Фаена – крохотная золотоволосая кокетка, у которой в коридорах была одна дорога – к какому-нибудь бойцу в койку. Иралина– девочка-воин, плотно сбитая, насупленная, не расстающаяся с деревянным кинжалом, даже косички у нее торчат воинственно. Тесс – мечтательное существо с синими как небо глазищами, волосы черные, как уголь, в лапках всегда свернутая из тряпок кукла. Кых была уверена, что эта крошка станет когда-нибудь ее помощницей.

Может, у колдуна есть жена или служанка, которой будет не лень умывать малышей и заплетать тоненькие косички? Кых все равно не унесет их всех, а ведь среди мелких есть и калеки, которым ее забота нужна в первую голову. Неужели откажется? Отшатнется с омерзением?

– Замечательно! – прервал молчание маг. – Я вижу, ты выбрала самых лучших. Я их беру! Но твоя честность должна быть вознаграждена. Я приглашаю тебя ко мне в гости – поесть и отдохнуть.

– Нам нужно уходить как можно скорее, – срывающимся от радости голосом выговорила Кых. – За нами гонятся...

– Никто не войдет без разрешения в эту пещеру, – отмахнулся колдун. – Смотри! – он указал куда-то вверх по течению. Там, у узкого зева теснины, уже клубились серые тени страхед.

– Духи не пропустят чужаков, – пояснил колдун.

– А почему же они пропустили нас? – невольно спросила Кых. Этот вопрос не давал ей покоя с тех пор, как страхеда не тронул ее на свалке.

– Я бы и сам хотел это знать, – пожал плечами колдун. – Ну как, согласна погостить у меня? – он улыбнулся и подмигнул девочке, делаясь враз молодым и ужасно несерьезным. Вот почему, наверное, он постоянно хмурит брови. Иначе кто же поверит, что он грозный колдун?

– Д-да... – нерешительно ответила Кых. И вдруг ее обжег ужас:

– А-а! У нас же двое ранены! Господин, господин, ты умеешь лечить? – она бросилась к лодке, где оставались орчата. Напряженный Мар зыркнул на приближающегося мужчину.

– Так-так... стрела и... копье, да? – длинные пальцы человека скользили по грязной зеленой коже. Кых с удивлением подумала, что ему, похоже, ни капли не противно.

– Нет, дротик. – проскрипела сквозь стиснутые зубы Ти. Колдун кивнул.

Фаена, влюбленно глядя на незнакомца, подковыляла поближе и вдруг обеими ручками вцепилась в его широкую штанину. Колдун улыбнулся так, словно у него у самого где-то в сердце торчала стрела. Губы его слегка дрожали, но это видела только Кых. Он погладил Фаену по голове и снова повернулся к орчатам. Мар бессильно сжимал в руках весло. Он может успеть стукнуть им этого дядьку, но вряд ли защитит друзей по-настоящему. Однако, маг не делал ничего пугающего. Он снял повязки, помазал раны какой-то мазью и воздел руки с посохом. Над головой волшебника закрутилась солнечная спираль огней. Дети завороженно смотрели на это, и поэтому только Кых заметила, как затянулись раны орчат. Ти сразу же села, а вот Рео беспокойно дернулся.

– Сейчас-сейчас, – коснулся его маг. – Наконечник выйдет, погоди.

В самом деле, из крохотной ранки вынырнул металлический клюв. Колдун брезгливо отбросил его в воду и провел по коже пальцами. Рана закрылась, и Рео вздохнул с облегчением.

– Вылезайте, – весело сказал колдун. – Я приглашаю вас в гости. А лодку нужно отнести в сарай. По-моему, вы трое справитесь с этим.

– Мы можем, – ответил за всех Мар, так и сидевший с открытым ртом. Отец рассказывал ему, пока их не разлучили, что у орков тоже есть могучие колдуны – шаманы. Теперь Мар пытался вообразить себе, каково же могущество воина, обладающего вдобавок магией.

– Эге! – положил ему ладонь на лоб волшебник. – Да ты у нас никак способный?

– Чего? – мотнул кудлатой башкой мальчик.

– Потом расскажу, – подмигнул ему маг. – Тебе понравится, я думаю.

– Вот еще, – буркнул Мар, хватаясь покрепче за корму лодки. Ти и Рео взялись за борта.

Кых подхватила привычным движением четверых самых маленьких: слепого Викса, однорукого Аледора, худенькую одноглазую Лунду и Кеззи, недавно подвернувшую ножку. Немые и глухие могут ходить сами – или им помогут дети постарше, Мия, например. Колдун с Фаеной на руках шагнул за кучу и вытащил оттуда прочную крепкую тележку.

– Сажай их всех сюда! – скомандовал он Кых. Та не задумываясь послушалась. Если после всего, что видят ее глаза и шепчет ее сердце, этот человек окажется плохим, то значит Кых совсем рехнулась.

В тележку уместились самые младшие. Вцепившись в борта, повизгивая от восторга, они покатили вперед, обрадованные новой невиданной игрой. Если в лодке им передавался испуг и напряжение старших, теперь эти ощущения исчезли, и малыши наслаждались жизнью – визжали и хлопали в ладоши. Дети постарше точно так же радовались, толкая красивую синюю тележку за длинную ручку и борта. Фаена наотрез отказалась слезать с мага, и Кых опасалась, что малышка вскоре осчастливит человека кое-чем мокрым. Поэтому она шла рядом с колдуном, держа наготове сухую тряпку. Завершали процессию орчата с лодкой.

Колдун командовал детворе, куда поворачивать, и вскоре они оказались в узком, но чистом и светлом коридоре, уводящем в толщу камня. Кых ожидала, что дорога начнет подниматься вверх или спускаться вниз, но они по-прежнему оставались в подземном мире. От этого девочке делалось как-то спокойнее.

Мужчина вдруг рассмеялся и вынул у растеряной Кых из рук тряпку. Та осознала, что Фаена сделала-таки свои делишки, но колдун ничуть не рассердился. Он ловко вытер девчушку, промокнул свою робу и продолжал шагать вперед, расспрашивая Кых обо всем подряд. Его вопросы касались то одного, то другого. Он разузнал подробности про саму Кых, про ее маму, про старших детей и про малышей, он расспрашивал про группировки и про рабов в шахтах. Кых даже показала ему на ходу те имена, которые диктовали ей дети. Маг на миг потемнел лицом, но тут же успокаивающе потрепал девочку по плечу:

– Ничего, я думаю, что скоро мы прикроем эту лавочку, – пробормотал он.

Когда коридор вывел их в огромный зал, Кых сперва показалось, что на нее что-то обрушилось. Даже дети притихли, только Мия спросила:

– Кых, это небо?

– Нет, маленькая, это просто картинки на потолке, – пояснил за девочку колдун, потому что Кых онемело рассматривала мозаику, раскинувшуюся над их головами.

– А на картинках – небо? – упрямо допытывалась Мия.

– Да, правильно, – мягко согласился колдун. – Смотрите, сейчас они начнут двигаться. Видите? Вон облако плывет – это такой белый дым в небе. Вон летят птицы, а это дракон, он ненастоящий, поэтому такой розовый. На самом деле розовых драконов не бывает. А желтое – это солнце.

– Ой, а тут тоже картинки! – кто-то из малышей заметил мозаику на мостовой и они все разом загалдели, обсуждая знакомые и неведомые образы, возникающие на гранях цветных камушков.

Кых плыла в каком-то невесомом блаженстве, окруженная красотой, которой так мало было до сих пор в ее жизни. Словно во сне она увидела каких-то высоких и низеньких женщин, бегущих к ним, подхватывающих ребятишек на руки, почему-то плачущих.

Потом они оказались в мелком озере, где было много-много горячей воды, специальные кожаные подушки, на которые можно было откидываться, сидя в воде, целые кувшины душистого мыла и много щеток и мочалок.

– Ой! – воскликнула какая-то женщина, вылив Кых ведро воды на голову. – Да она же рыженькая!

– Похоже, Данар прав – это все-таки гномка, – вздохнула другая. – Значит, там и наших тоже держат, в шахтах этих.

Кых принялась объяснять, что гномов в шахтах полно, но она не гномка, поскольку бороды у нее нет, но язык слушался как-то плохо, слова получались невнятные.

– Намаялась девочка, – погладила ее по голове высокая женщина с темными волосами. – Сейчас отдохнешь, а то сил на еду не останется.

Кых вытащили из горячей воды, завернули в ткань, пушистую, как шкура медведя, и уложили прямо тут же, на широкой мягкой кушетке. Она дремала, то и дело открывая один глаз, чтобы в который раз убедиться: все это правда. Ее не свалила пещерная лихорадка, она не бредит на охапке соломы...

Да нет же! Вон плещутся на глубине сияющие, как нефритовые бусины, орчата. Вон одна женщина расчесывает кудряшки Иралины – подумать только! – настоящим костяным гребнем. У Кых был такой когда-то, но она давно сменяла его на еду. Вон другая женщина усадила слепеньких малышей на мягкую ткань и что-то воркуя, намыливает им ручки и ножки. Мия вынырнула из маленького водопада и потрясла головой, как волчонок, попавший под дождь. По плечам девочки рассыпалось солнечное золото кудрей. Кых и представить не могла, что у Мии такие красивые волосы...

Разбудил Кых Аледор, вцепившийся в мохнатую ткань своей единственной ручонкой.

– Вот баловень! – с умиленным упреком поймала его высокая женщина. – Задаст он нам еще перцу! Поднимайся, миленькая, отмыли мы твое войско, теперь поведем кормить. Одежду вон там возьми, на лавке.

Кых села и невольно прикрылась простыней: в пещере находились не только женщины, но и мужчины. Люди, гномы, два орка и эльфы: все они держали на руках ее детей. Кто-то одевал на них новые, чистые и не рваные, одежки, кто-то расчесывал или мазал ссадины мазью. Когда дети беспорядочной кучей окружали Кых в детской пещерке, ей казалось, что их очень много. Теперь же, когда каждого малыша отдельно держал взрослый, их словно стало меньше. Не было больше толпы, маленького стада, общности. Обласканые малыши были заняты каждый по отдельности: они ощупывали бусы у женщин, трогали пряжки на одежде мужчин, волосы, бороды и усы, они болтали что-то, показывали свои скудные игрушки: деревяшки, тряпичные куклы и камушки. Так же по одному их уносили от горячего озера. Кых ощутила пустоту, растущую внутри нее. Только когда переодетые в странные, но очень красивые кожаные одежды, орчата подошли к ней, преданно глядя в лицо, ей стало полегче. Что это с ней? Разве не этого она хотела для своих малышей? Теперь, кажется не нужно будет никого тащить, рискуя простудить или погубить слабых и увечных.

– Идем? – спросила она у воинственной троицы. – Куда нас там зовут?

– Ужинать, – выговорила Ти непривычное слово. По дороге всегда молчаливую орчишку прорвало: она разом пыталась описать Кых, как им принесли настоящие орочьи одежды, и как сородичи – такие огромные, сильные, из хорошего клана! – помогали им затянуть правильно все ремешки и пряжки. И что колдун хочет взять Мара себе в помощники. А ей и Рео показали настоящих буйволов и одного верхового кугуара, и даже дали почистить ему бок такой длинной щеткой. А Фаена так и не отпустила волшебника, он сам ее мыл. Еще Ти видела, что женщины плакали, но так, чтобы дети не видели. Похоже, что малявки им сильно понравились.

– А мы когда пойдем дальше? – спросила старшую подругу Ти. И по тому, как дрогнул ее голос, Кых поняла, что уходить из этого чудесного места орчишке совершенно не хочется.

– Надо набраться сил, – значительно произнесла девочка. – Потом, мы должны точно убедиться, кого из детей берут себе, а кого нет. А то мы уйдем, а их выгонят.

– Эти не выгонят... – вздохнул Рео

[Vendi]

лава 58. Пламя мести

Марусенька размашисто шагала через цветущую луговину, сшибая ножнами меча желтые звездочки гусиного лука. Дриады и грибы, чуя ее ауру, отступали за поваленные колонны и стволы деревьев. Парочка совсем тупых диких орков кинулась было на гномишку, но была повергнута двумя ударами меча. Седди меланхолично следовал за своей спутницей. По крайней мере, в этом месте ей ничего не угрожало. Гном скрыто позевывал в кулак, понимая, что предложение передохнуть сейчас будет встречено в штыки.

Они мотались по эльфийским землям с самого рассвета. Давно высохла на солнце роса, тени укоротились и снова начали вытягиваться, теперь уже к востоку. Они обшарили заброшенную крепость, переполошив тамошнюю нежить и пропахнув запахом склепа. Отыскали потайную комнату, в которой околдовывали Сонечку, и умудрились проникнуть в нее как дракон – через каминную трубу, перепачкавшись в жирной саже и чуть не переломав себе ноги. Тайное убежище было пусто. Разорванные книги, разбросанная мебель, неаппетитные ошметки у камина и массивное кресло с разрезанными веревками – все совпадало с рассказом Сонечки. Но в этом помещеннии никто не появлялся уже несколько недель. В комнате стоял непереносимый смрад мертвечины. На столе гномы обнаружили кошель с золотом, сумку, наполненную различными свитками и пузырьками и волшебную книгу, тонко и зло загудевшую, когда Седди попытался открыть ее.

– Сунь это все в сумку, – скомандовала Марусенька. – Может, пригодится кому.

Они старательно поискали в комнате второй выход, но не нашли его. Маг мог покинуть комнату только через потайную дверь.

– Может быть, дракон убил и его тоже? – с надеждой спросил Седди.

– Ты забыл? – возмутилась гномишка. – Если бы он погиб или хоть в выморок попал, мы бы с Сонечкой расколдовались.

– А, ну да, – смутился караванщик. – Но тут его все равно нету. И все это выглядит так, словно он бежал прочь в большой спешке.

– Или словно он собирается со дня на день вернуться сюда, а пока отсиживается где-нибудь, – возразила упрямая девчонка, топнув ногой. – Ну ничего, у меня-то он вымороком не отделается!

И они продолжили поиски. Обшарив Парящую деревню, окрестные рощи, пещеры в холмах, развалины каких-то сооружений, перебив несколько сотен мелких монстров по дороге, Марусенька наконец плюхнулась на склоне холма и начала вынимать из своей торбы кульки и кулечки с едой, которые ей напихала заботливая Халана, жена Тарсода. Запахло чем-то настолько вкусным, что у Седди мигом запищало в животе.

На холщовой тряпочке гномишка разложила хлеб, лепешки, соленую черемшу, жареное мясо, копченое сало, домашние колбаски, куриные грудки, сыр и сырные шарики, жареные в масле. Появились из ее торбы и духовитые маринованные грибы в горшочке, и хрустящий репчатый лук, и куски пирога с рыбой. Завершила это все томленая простокваша, отсвечивающая розоватыми, плотными слоями, в бутылке, заткнутой чистой тряпочкой. Хитро поглядывая на Седди, гномишка нарочито неторопливо выудила из карманов десяток сладких пирожков, правда некоторые из них оказались раздавленными, явив миру свою ягодную начинку.

– Ну куда нам столько еды? – задумчиво спросила Марусенька, косясь на караванщика. – Нужно было половину отдать кому-нибудь. Например, тем нищим у храма.

– Да ты что? – чуть не захлебнулся слюной гном. – Это нам с тобой как раз на один ужин! А у храма не нищие никакие, там больные ждут исцеления.

– Больные тоже кушать хотят... – Марусенька еще хитрее покосилась на Седди и потянула угол скатерки, словно собираясь убрать все обратно в торбу. Гном зарычал и скорее схватил в обе руки кусок мяса и половину лепешки.

– А я думала, что ты не голодный! – рассмеялась Марусенька.

– Да я дракона бы сейчас съел! – простонал гном с набитым ртом. – Тут все такое вкусное!

– Я тоже голодная, – кивнула ему довольная гномишка и принялась набивать рот так, словно еда могла вот-вот растаять в воздухе.

– И как ты все это дотащила целым! – удивился Седди, откинувшись на спину и дожевывая последний пирожок. Марусенька, тоже не переставая жевать, собирала остатки пиршества. Теперь все их запасы могли уместиться в один кулек. Пустая бутыль тихо гудела, когда налетал ветерок.

– Так и дотащила. Если б я не дотащила, что бы ты ел, а? – гномишка очень гордилась собой. – Только пирожки все равно раздавились, – огорченно вздохнула она. – Это в трубе, наверное.

– Ничего себе! Пирожки! Как ты бутыль не грохнула – вот в чем фокус.

– Не знаю, – протянула гномишка. – Может, она небьющаяся просто?

– М-м... – промычал Седди. Солнце садилось, и спать хотелось до такой степени, что даже азартные вопли тренирующихся внизу новичков не мешали ему.

– Нет уж! – отряхнула штаны Марусенька. – Я не эльф, чтобы за просто так в лесу ночевать! В Парящей деревне отличные гостевые, пойдем да ляжем по-нормальному!

Седди нехотя поплелся за неутомимой Марусенькой. Его радовало, что их поиски окончились неудачей. Он помнил, что магистр Лежен высказался о способностях клирика-ренегата весьма уважительно. А Марусенька действительно растеряла часть своих смертоносных навыков. Сопротивлялось ли ей Сонечкино тело, или вернувшаяся память подсказывала, что в жизни гномишки есть что-то помимо точных ударов и молниеносных атак, но даже походка девушки снова стала мягче, плавнее. Однако, упрямство ее никуда не делось, и караванщик был уверен, что им предстоят еще более яростные поиски в ближайшие дни. Неудача только взбудораживала Марусеньку.

– Если его нет тут и нет там, значит в мире остается все меньше мест, где он есть! – объявила она, входя в Парящую деревню. – Будем искать повсюду!

– Мой дед говорил, – вздохнул Седди, – что найти кого-то можно двумя способами. Можно метаться повсюду, постоянно опаздывая на шаг. А можно сесть на одном месте и ждать, когда тот, кто нужен, сам там появится.

– Ха! – гномишка рассмеялась. – Эту мудрость нужно выучить всем нашим новичкам, разыскивающим мастера Тому. Но мне это не подходит. Колдун не ожидает, что я иду по его следу. Поэтому у меня есть шанс застать его врасплох. Не думай, я прекрасно помню, что он очень сильный и многое умеет. Я рассчитываю на неожиданность и на мой кинжал.

– Тем более, что он, кажется, остался без оружия, – задумчимво потыкал в найденную суму караванщик.

– Я бы не стала на это полагаться, – покачала головой Марусенька. – Может, у него есть другое, боле мощное. Меня учили не рисковать недооценивать врага. Особенно, если собираешься не напугать, не ранить, а убить навсегда. За жизнь и элпи дерется изо всех сил.

– Все, что мы можем сказать по этой книге, так это то, что он не ниже уровнем, чем наша Кселла.

– Кселла твоя... – Марусенька махнула рукой. – Скорее всего в подметки ему не годится, иначе зачем ей магистра к нам притаскивать?

Так, обсуждая магические способности друзей и врагов, гномы добрели до крайнего гостевого домика у Древа Мира.

– Кажется, здесь он Сонечку подловил, – произнесла Марусенька, потирая лоб. Смутные образы чужих воспоминаний порой всплывали в ее голове сами собой. – Давай заглянем?

Дверь домика была приоткрыта, и занавесь на входе откинута, показывая, что он свободен. Гномы зашли внутрь и почти сразу же на столике вспыхнул магический светильник, озаряя внутренность домика. В нем действительно никого не было. Две постели были застланы свежим бельем. На полке у камина стояли в вазе какие-то пахучие ветки. В кувшине было молоко, а на накрытой салфеткой тарелке – еще теплый хлеб. Эльфы заботились о своих гостях, хотя и сохраняли с ними дистанцию.

Седди выбрал себе левую койку и начал готовиться ко сну. Ему очень хотелось вымыться, но делать это в декоративных каналах Парящей деревни он стеснялся, а тащиться по темнеющему лесу до Ирисного озера просто не было сил. Он несколько раз покосился на Марусеньку, не зная, что и придумать.

– Искупаться бы! – потянулась та, и тут же оживилась. – Слу-ушай, мне Сэйт рассказывал, что если спуститься вниз, под храм, там сверху абсолютно не видно, если кто в водопаде плещется. Если я сейчас не вымоюсь, я вся обчешусь! Пойдем, вымоемся, а? Я тебя покараулю, а потом ты меня, давай?

– Давай! – обрадовался Седди. Как это он забыл про то озерко, над которым парит эльфийский город. Вроде как и не в самом городе, и идти никуда не надо.

Гномы закрыли дверь домика, вставив по обычаю в ушки пробоя вместо замка зеленую ветку. На нижних улицах было тихо и сумеречно, только осыпающиеся с Древа мира огоньки озаряли водную гладь каналов. Зато на верхних улицах сияли магические вывески, перемигивались фонари, множество эльфов и приезжих сновали от магазина к магазину, торговались с лоточниками, слушали менестрелей и сказителей, ели, пили, отплясывали под переливы флейты, беседовали с жрецами в белых одеждах, пытались добиться внимания надменных эльфийских красоток. Ворота домов озаряли гирлянды светящихся цветов. В воздухе кружились крошечные феи с крыльями бабочек. Одна мелодия сменяла другую, и все ароматы смешивались в один, совершенно неописуемый.

После этой вечерней суеты, под пандусом Парящей деревни гномам показалось темно, как в пещере, и оглушающе тихо. Только журчание водопадов раздавалось здесь. Седди предоставил Марусеньке возможность искупаться первой. Он по-прежнему беспокоился за ее здоровье. Но могла ли пережитая старым телом простуда угрожать ее душе в новом вместилище? Гном не знал ответа на этот вопрос. Просто он постарался как можно тщательнее растереть чистую и холодную девчушку, выскочившую к нему в короткой рубашке и штанишках. В нем тоже что-то изменилось за прошедшие месяцы. Вместо тайного вожделения и жара, Марусенька вызывала в нем крепнущую нежность и восхищение. Его умиляли ее веснушки, ее косички, а ее светлая кожа светилась беззащитностью. Гному стало гораздо важнее защищать ее, оберегать ото всего, чем овладеть этой красотой, по-мужски присвоить ее. К тому же теперь под его ладонями было Сонечкино тело, совершенно незнакомое, не вызывающее никаких бурных эмоций. Он растирал гномишку, как маленькую, беспокоясь о простуде, торопясь помочь ей одеться, и ощущая себя так, словно для всего личного просто еще не настал черед.

Караванщик вымылся быстро, как привык в дороге. Растерся полотенцем и обнаружил, что Марусеньки поблизости нет. Но не успел он испугаться, как гномишка бегом спустилась по склону. Она выглядела взбудораженной.

– Пойдем-ка, я покажу тебе кое-что, – прошипела она, сильно дергая его за руку. Седди, на бегу подтягивая сапоги, двинулся за ней. Марусенька подошла к запертой на ночь лавке и выглянула из-за угла. В густой тени, отбрасываемой эльфийским храмом, по-прежнему сидели согбенные фигуры ожидающих исцеления. Некоторые раненые отказывались уходить на ночь в гостевые домики, потому что эльфийские жрецы имели обыкновение наблюдать за звездами. В такие минуты можно было попросить у них исцеления и к утру уже быть на полпути от Парящей деревни.

– Смотри! – она повернула голову гнома руками. Только тогда он заметил, что от одной фигуры к другой движется в полуприседе странная тень.

– Может, это жрец? – неуверенно прошептал Седди в ухо подруге. Та только покрутила пальцем у виска, продолжая наблюдать.

– Очень похоже на... – начала было она, но в этот момент тень распрямилась. Фигура в плаще с капюшоном настороженно оглянулась во все стороны, но скрывающихся за низким цветущим кустом гномов не заметила. Тогда неизвестный взмахнул руками и прочитал какое-то заклинание. Некоторые из больных неуверенно поднялись на ноги, остальные продолжали сидеть неподвижно, и, кажется, похрапывали. Тип в плаще двинулся к выходу из Парящей деревни. Больные следовали за ним. Когда они проходили в полосе лунного света, у нескольких из них мелькнули повязки на голове. Похоже, что неизвестный отобрал только крепких мужчин, воинов.

– Прямо как меня вели... – прошипела на ухо Седди Марусенька. У гнома сжалось сердце. Похоже, гномишка угадала. Неизвестный маг остановился в отдалении и дождался нетвердо шагающих бойцов. Потом снова использовал какое-то заклинание и повел всю группу дальше.

– Я уверена, он выбирает тех, у кого мозги не в порядке, – пробормотала гномишка. – Их проще всего зачаровать. Наверняка это наш знакомец! На ловца и зверь бежит, твой дед-то прав был! Может, нам притвориться, что мы тоже заколдованы и пойти за ним. Вот так! – она вытаращила глаза и деревянно шагнула вперед. Седди поймал ее за руку:

– С ума сошла? Если это он, то он тебя узнает. Ведь ты выглядишь как Сонечка, а ее-то он рассмотрел прекрасно пока в голове у нее копался.

– Да? – сникла девушка. – Ну давай просто пробираться за ними следом. Так мы узнаем, где он прячется.

– Ладно, – неохотно согласился Седди. После купания ему меньше всего хотелось ползать по кустам, кормя комаров и собирая паутину. Но гномишка была права: похоже, они случайно наткнулись на того, кого искали.

Гномы двинулись за группкой околдованных мужчин. Те следовали за волшебником на некотором расстоянии, а гномы отставали от них еще на полсотни локтей. Таким образом, мстителей было очень сложно разглядеть среди ночного мельтешения теней и праздно шатающихся монстров.

Они приблизились к границе эльфийских земель, за которыми раскинулись болота Крумы. Незнакомец не сбавлял шага, пока не оказался возле самых скал. Там он оглянулся еще раз, внимательно всматриваясь в рощу, после чего поднял с земли камень и гулко постучал им в скалу. Там бесшумно открылся проем, и показалась рослая плечистая фигура с факелом в руке, слишком уродливая, чтобы принадлежать высшему орку. Тип в плаще о чем-то потолковал с диким орком, после чего приказал раненым спускаться в отверстие. Те повиновались, шаркая ногами.

– Нам нужно туда проникнуть! – отчаянно замотала головой Марусенька. – Уйдут ведь!

– Если они тут под землю спустились, то уже никуда не уйдут, – рассудительно произнес Седди. – Под землей не так много дорог, как на поверхности, забыла? Пойдем спать.

– Спать? Да ты что! – гномишка готова была разорвать его от возмущения.

– Ну да, спать. До утра нам тут делать нечего – только по башке рискуем схлопотать, ежли у них кто-то другой не такой растяпа окажется, как этот в плаще, – пожал плечами гном. – А завтра проберемся в это подземелье, ну что ты, прямо как не гномка! Найдем щель, лаз, промоину – и проберемся.

– Ну ладно, – неохотно сдалась Марусенька. – Только встаем как можно раньше!

Солнце разбудило гномов, проникнув сквозь щель в занавеси. Стояло позднее утро, зеленое и свежее. Пахло цветами, пахло свежей выпечкой с верхних улиц. Журчала вода в каналах, и по ней, поднимая фонтаны брызг, с радостным визгом гонялся за волчонком какой-то крохотный эльфёнок в золотистой рубашонке. Его мать неподалеку беседовала со жрецом.

И не было ни малейшего желания отправляться из этой идиллии куда-то в темные грязные щели. Седди, конечно, помалкивал, глядя как мается его подружка. Она медленно цедила молоко из кружки, отщипывала хлеб по кусочку и ела яблоко так тщательно, словно собиралась выточить из него самый узорчатый огрызок в мире. Наконец тянуть стало невозможно, и Марусенька поплелась к двери. Седди страшно хотелось остановить ее, уговорить плюнуть на эту опасную игру, вернуться к своим. Но он понимал, что упрямство не позволит гномишке признать свою неправоту. Поэтому он просто молча отправился за ней.

Лаз в подземелье гномы обнаружили достаточно легко. Эта легкость их насторожила, и вперед они продвигались с опаской, заглядывая за каждый поворот и камень. Пару раз в соседних коридорах проходили вооруженные бойцы, бряцая клинками. Потом с топотом пробежали какие-то существа, похожие на кобольдов. Зная зловредность и острый слух этих тварей, гномы забились в щель и попытались не дышать. Это вроде бы сработало – твари исчезли за поворотом. Но стало ясно, что рано или поздно мстители наткнутся на воинов или монстров в таком месте, где прятаться будет некуда. Они уже много часов двигались в одном направлении. Мелкие отнорки пересекали главный коридор, раздваиваясь, растраиваясь, но почти всегда уводя или в узкие щели, или оканчиваясь тупиком. Кое-где на стенах рос бледно светящийся мох или плющ, давая достаточно света для привычных к подземельям гномов.

– Надо замаскироваться! – предложила Марусенька Седди.

– Под кого? – удивился тот. Виденные мельком воины все были высокорослые, закованыне в доспехи бойцы, и даже посадив на плечи Марусеньку, Седди не сошел бы за одного из них.

– А под этих... грязных, – махнула рукой девушка. – Авось не заметят, кто тут шмыгает!

– Как бы сами эти грязные на нас внимание не обратили, – усомнился Седди. – От этаких крысенят вдвоем отбиться трудновато будет, они стаей нападают.

– Ой-ой-ой! – фыркнула Марусенька. – Вон, смотри, отнорок какой-то. Давай туда залезем и попробуем испачкаться как следует!

Седди с тоской вспомнил вчерашнее купание в водопаде и кусок травяного мыла, все еще сохнущий на столике в гостевом домике у эльфов. Когда-то он еще доберется до него? В бытность Корундом гном привык к чистоте и свежей одежде гораздо сильнее, чем будучи караванщиком.

Гномы протиснулись в нору, и через некоторое время оказались в пещерке, где можно было без опасения выпрямиться во весь рост. Под потолком рос светящийся мох, озаряя помещение неверным сиянием. Сильно пахло гарью.

– Дай-ка я гляну, – буркнул Седди, доставая из мешка светильник. В ярком луче они с удивлением обнаружили, что пол комнатенки покрыт толстым слоем золы. Возле стены валялись покореженные щербатые миски и котелок без ручки.

– Здесь что-то сгорело на полу. Но сгорело быстро – словно сухой хворост, – оглядевшись, сказал гном. – Вон, даже тряпки на вешалке не подпалило.

– Или они мокрые были, – поправила его Марусенька. Она подошла к тряпкам и начала с интересом их рассматривать.

– Кажется, это одежда, – с удивлением заметила она. – Вот и способ замаскироваться.

– Ч-ч! – предостерегающе поднес палец к губам Седди. – Кто-то идет!

Гномы поспешно погасили фонарь и прижались к стене по обе стороны от входа. В коридоре гулко отдавались чьи-то голоса:

– ... Ничего там нет, все сгорело...

– Зря сожгли. Дураки.

– Чтобы неповадно другим.

– А куда теперь ублюдков девать? Надсмотрщики принесут новых, они сдохнут, и пайка никому не достанется.

– Чтобы не сдохли, нужно с ними возиться. Ты будешь? И я нет. Отнесем их в нейтральный коридор, вот и все. Может, кто-то еще их себе возьмет.

– Говорят, в нейтральном какие-то новички сидят, пойдем, глянем?

– Можно глянуть. Но они долго сидеть будут – тощие недомерки, не бойцы, кому такие нужны?

– Зато там их никто не тронет, хоть три дня сиди.

– Ну, пойдем, глянем. Может там еще новенькие появились. Говорят, где-то в восточных коридорах целый клан разогнали – ихний вожак пытался побег устроить. Бойцов согнали в шахты, а прочим нынче только в нейтральные коридоры дорога, искать новый клан.

– Ну и дела. Эта вот тоже сбежала... – голоса стали удаляться.

– Скорее! – возбужденно схватилась за тряпки Марусенька. – Пойдем в эти самые коридоры, скажем, что мы новички. Нас куда-нибудь возьмут и мы там все разузнаем!

– Скорее уж нас в шахты отправят. Что ж это за место такое, не пойму я никак? Вроде и не кобольды это, а вовсе люди... – караванщик был в недоумении.

– Давай, давай! – Марусенька сунула ему рубаху и штаны, мигом скрывшие добротную одежду гнома и, главное, тонкую кольчужку, поддетую вниз. – Шлем оставь здесь, сюда, видимо, после пожара не полезут. Оружие тоже надо оставить, все равно отберут. Вон туда засунь, наверх, и камнями завали. Да шевелись ты, а то эти далеко уйдут.

В довершение всего, гномишка зачерпнула прямо с пола пару горстей жирного пепла и извозюкала себе и Седди лицо, руки и одежду.

– Оботрись тряпкой, и сойдет, – она уже протискивалась в щель, ведущую в коридор. Караванщик еле поспевал за ней. Испачканая кожа неприятно зудела, от копченых тряпок несло чем-то омерзительным.

В коридорах царили обычные подземные звуки: шуршали осыпающиеся камешки, капала вода, хлопали крыльями летучие мыши, неразличимые во мраке. Клочья светящегося мха создавали ощущение, что откуда-то в коридор просачивается неверный лунный свет. Топот давешних обитателей подземелья звучал в отдалении. Марусенька со своим и Сонечкиным опытом ориентировалась здесь гораздо лучше, чем Седди, которого еще со школы отец часто забирал в торговые поездки. Но даже караванщик без труда крался вслед гулкому эху шагов.

Перед нейтральными коридорами те, за кем следовали гномы, остановились, переговариваясь и рассматривая что-то впереди. Марусенька подумала несколько секунд и решительно потянула Седди за собой. Они миновали двух грязных существ, у которых рост был человеческим, а цвет кожи скорее жабьим, буро-пятнистым.

– Эва, куда прете! – попытался ухватить Седди за рукав один из них. – Вы кто такие?

– Мы новенькие. – огрызнулась Марусенька и шагнула в квадрат, выложенный синими камнями на полу. По углам квадрата горели магические светильники. Там уже сидели двое. Одна – круглолицая, смешливая полуэльфка с аккуратными вытянутыми ушками и каштановыми волосами. Выглядела она еще подростком, но держалась очень самоуверенно. Вторым был нескладный длинный парень, чем-то напомнивший друзьям Клайда. Спутанные темные волосы падали ему на глаза, он сидел ссутулившись и мерно раскачивался.

– Что это с ним? – шепотом спросила у девушки Марусенька.

– Да он контуженый, припадочный, в шахты не годится, а так ничего, шить умеет и обувь тачать. Мы с ним уже во второй клан вдвоем попадаем, он ко мне привык, – потрепала парня по плечу девушка. Тот приоткрыл глаза и щербато улыбнулся.

– Ну-у... Надо же! – гномишка соображала очень быстро. – И у меня контуженый! То ничего-ничего, то как начнет колотиться.. Зато он такие фокусы показывает, – она закатила глаза и пихнула Седди локтем в бок. Гном не нашел ничего лучшего, как придурошно гыкнуть и пустить слюну из уголка рта.

– Фокусника может северные возьмут, – деловито покивала полуэльфка. – У них был дедок какой-то, сказочник, да окочурился недавно. Бойцы скучают. А вот Грой не возьмет – у него как раз недавно девка сбежала, что книжки умела читать. Прикинь: сама ушла и два десятка ублюдков увела. Грой остался без детской пайки. Обычно он половину ихней еды себе забирал, а тут надсмотрщики сказали – не-е! Нет детей, нет и пайки. И всех новых выродков отнесли южным, – девушка хихикнула.

– Выродков? – Марусенька невольно вскинула брови.

– Ну, детей, понимаешь, тех, что в шахтах родились. Когда матери их кормить перестают, их приносят сюда. Нас всех так же принесли. А тебя разве нет?

– Я ж не помню, – миролюбиво пояснила гномка. – Меня старуха растила, совершенно чокнутая. Она мне все про волков рассказывала, пока не пропала куда-то.

– А, бывает, – покивала девушка. – А меня растили в куче с другими три тетки. Они калеки были, для работ не годились, вот и приставили их к нам. Детей они терпеть не могли, но за кормежку старались.

– А теперь-то что? – подперла рукой подбородок гномишка. Седди еще раз гыгыкнул, потянулся было поковыряться в носу, но получил крепкой ладошкой по руке. – Беда с ним, – вздохнула Марусенька. – Ведет себя как грудной!

– Да, с дурачками возни много. Но если он фокусник, я тебя понимаю. Без куска не останетесь. Как только ты его выучила фокусам-то? – удивилась полуэльфка.

– Да это не я. Это его кто-то еще намастачил. Я просто иду раз – а он камушки из воздуха достает. Ну я и смекнула его подобрать.

– Молоток! – полуэльфка завистливо осмотрела Седди, но скривилась при виде ниточки слюны. – Небось он научился до того, как его контузило.

– Наверняка, – согласилась гномка. – А ты чем жила раньше?

– Я веревки плела, – похвасталась девушка. – Ежли где в коридорах есть хорошие веревки – то все я делала, так и знай! Потому как тетка, которая меня учила, давно померла. Ну а потом я подросла и меня бойцы к себе взяли, это дело попроще, чем волокно теребить.

– Думаешь, и теперь польстится кто? – подмигнула ей гномка.

– Надеюсь! – полуэльфка поправила серую ткань на упругой груди. – Вроде я еще ничего, а?

– Убиться! – подтвердила гномка. – Сейчас придут и будут слюной капать, как мой дурачок.

– А ты, похоже, в койку ни к кому не рвешься? – проницательно заметила девушка. – Вырядилась как пацан и морду не помыла даже.

– Не рвусь, твоя правда. Я ж гномка, – Марусенька несколькими выразительными жестами показала разницу в размерах разумных рас. – Зачем мне такие радости? Калекой остаться?

– Умная ты! – восхитилась полуэльфка. – Знаешь, я слышала, что в южных коридорах много ваших коротышек в бойцах. Там проходы пониже, гномам шустрить проще. Может, тебе к ним?

– Гномы – другое дело, – согласилась Марусенька. – Лишь бы мой дурачок не приревновал и кусаться не начал.

– Ишь, какой он у тебя, – захихикала девушка. – Кусачий?

– Одного так отделал, что хотели зубы ему выбить начисто, – грустно поделилась Марусенька. Седди едва сдерживался от хохота, слушая этот бред. – Еле упросила пожалеть, шлем за него отдала старинный.

– Ты знаешь, где оружие можно найти? – заинтересовалась полуэльфка, придвинувшись к гномке и понизив голос.

– Знаю, – совсем тихо ответила ей Марусенька. – Только там многое заколдованное. Можно без руки остаться, если тронешь, или вовсе в выморок улететь.

– Тс-с! – полуэльфка прижала палец к пухлым губкам. – Если попадем в разные кланы, я тебя потом найду. Оружие тут дороже золота. Чем лучше вооружен, тем дальше можешь в пещеры уходить, а то и вообще сбежать.

– А то я не знаю, – отозвалась гномка. – Только наши ходили в то место, да ничего взять не смогли. Один руку отморозил начисто, другой чуть не помер от отравы.

– Ну, мы что-нибудь придумаем, – себе под нос пробормотала полуэльфка.

В этот момент из разных коридоров показались группки обитателей подземелья. Судя по добротной одежде и оружию на поясе, это были предводители кланов и их дружинники. Они рассматривали сидящих на нейтральной земле с интересом покупателя, выбирающего товар. Высокому парню с шапкой буйных светлых кудрей сразу приглянулась полуэльфка, он милостиво кивнул ей, но саму девушку это внимание не обрадовало, в ее глазах мелькнул страх. Седди еще старательнее пустил слюну, Марусенька изобразила тревогу – вытерла ему лицо, поправила грязную рубаху. Светловолосый скривился и отвернулся от гномов.

Другую группу возглавлял полуорк с искалеченной спиной. Уродливый горб перекашивал его фигуру на сторону, но могучие руки говорили о том, что боец он отменный. Вокруг него в дружине находились в основном гномы и полугномы. Этот горбун рассматривал новичков с легкой задумчивостью. Полуэльфка кокетливо повела плечиком, но, заметив, что это не впечатляет горбуна, выложила перед собой моток веревки, сплетенной из подземного плюща. Веревка заинтересовала горбуна гораздо больше, он наклонился и потеребил ее пальцами, проверяя плетение.

Но третья группа тоже присматривалась к веревке. Возглавлял ее старик, покрытый шрамами до такой степени, что черты лица совершенно искажались, напоминая маску из древесной коры. Среди бойцов, окружавших его, было примерно поровну парней и девушек, державших кинжалы и дротики с видом опытных воинов. К тому же они все носили простейшие кожаные и деревянные доспехи. Марусенька снова пихнула Седди в бок и постучала по его ноге. Гном нарочито неловкими движениями пожонглировал камушками, потом, гыгыкая, вынул из воздуха осколок кварца, блеснувший в свете фонарей. Потом вытянул из марусенькиного уха веревочку с узелками и в довершение всего заставил ее подняться на ладони, словно разъяренную змею, затем упасть ему в руку и исчезнуть.

Теперь уже все пялились на гномов, игнорируя полуэльфку. Марусенька успела заметить на лице девушки облегчение.

– Эй, фокусник, пойдешь ко мне? – надменно произнес светловолосый. Седди гукнул и осклабился.

– Он только со мной, – жалобно пискнула Марусенька. – Он дурачок у меня.

– Ничего, мы о нем позаботимся, – смерил ее маленькую грязную фигурку предводитель. – А таких недомерок, как ты, нам не надобно.

– Ты зарываешься, Свакс, – прошелестел горбун. – Новички выбирают сами, наше дело только предложить им покровительство. Я бы взял троих. Фокусы – это ловкость рук. Я бы хотел, чтобы гном обучил фокусам моих бойцов. И веревки мне пригодятся. А четвертый что умеет? – горбун указал коротким мечом на спутника полуэльфки.

– Он шьет, – невыразительно сказала девушка. Марусеньке было очевидно, что и полуорк чем-то не устраивает девицу.

– А моим ребятам кроме честного клинка никаких фокусов не надо, – усмехнулся иссеченный старик. – А вот поразвлечься на досуге было бы неплохо. А что ты-то умеешь, кроме как сопли ему вытирать? – грозно спросил он у Марусеньки. Та чуть не ляпнула, что умеет ковать оружие, но во-время прикусила язычок. Откуда здешним подземным полурабам знать секреты кузнечного дела? Но...

– Я умею оружие чинить. Точить, кромку править, закреплять гарду, – гномишка гордо прищурилась. – Если есть чем. Инструментов у меня нету.

– Инструменты найдем, – старик задумался. – Хорошее дело. Только вот подружка твоя мне не годится. Она к дисциплине-то неприученная, сразу видно.

Марусенька быстро зыркнула на полуэльфку. На низко опущеном лице девушки читалась огромная надежда. Видимо, попасть к старику было лучшим вариантом для бесприютных новичков.

– А веревки-то ейные? – изумилась Марусенька, глядя на старика круглыми глазами. – Дисциплина что – получит два раза по шее и приучится. Зато веревки... а припадошный ее шить умеет, это тебе тоже не камнями кидаться.

– Ишь, языкастая, – старик выглядел скорее довольным, чем рассерженным, не смотря на слова о дисциплине. – Ну, коли пойдете, беру всех четверых.

Тут полуэльфка кинула на гномку взгляд, полный такой благодарности, что Марусеньке стало прямо не по себе. Для нее это все было игрой, ловким маневром, направленным на поиск ее личного врага. Она не собиралась тут жить, и интересы той или иной подземной стаи ее не касались. Видимо, близость безлюдных проклятых земель, кишащих монстрами, отсутствие хорошего вооружения и отряды надсмотрщиков удерживали большинство рабов от бегства. Гномам же не составило бы никакого труда покинуть это место – стоило только забрать свое оружие в горелой комнатке.

– Вы не слишком ли спешите? – наглым тоном произнес еще один предводитель, в окружении бойцов появившийся из того же коридора, что и гномы. – Мне кажется, новички должны выбирать из всех кланов, а не из самых шустрых.

– В коридорах лучше быть пошустрее, сынок, – отозвался старик с насмешкой. – Неужто ты так соскучился по книжкам, что захочешь взять себе контуженного фокусника?

– Фокусника? – парень, плечистый и коренастый, скривился. – Нет, я больше не держу бездельников. Тем более придурков. А вот веревки и оружие мне нужны не меньше, чем всем. Эй, вы, предлагаю двойную пайку. А тебе, красавица, и еще кое-какие поблажки.

Полуэльфка задумчиво окинула парня взглядом. Он был хорош собой, но как-то взвинченно зол.

– Без брата не пойду, – отрезала она.

– И я тоже! – пискнула Марусенька.

– Ну-ну... – неопределенно ответствовал вожак. – Там видно будет, – и он резко скомандовал своим бойцам возвращаться. Те отступили в коридор, пристально рассматривая свиту старика. Полуэльфка побледнела.

– Слушай, пойдем лучше к орку, – быстро прошептала она гномишке. – Кажись, Грой собирается напасть на Волхана. Я не хочу участвовать в драке. Если попадем в плен, Грой нам припомнит отказ, вот увидишь!

– А орку твой брат нужен? – спросила гномишка, чтобы потянуть время. В ее планы тоже не входило вмешиваться в подземные драки. Это могло помешать ее поискам.

В этот момент раздался звонкий топот металлических сапог, и пара закованных в доспехи людей втащила в пещеру еще двоих новичков.

– Вот, ребята, получайте подкрепление, – хмыкнул один из них. – Энтому сегодня руку раздробило камнем, а этот – отвальный шлак, хотя и целешенек. Ничем больше порадовать не могу, – и надсмотрщики с хохотом удалились.

На краю квадрата остались стоять двое мужчин: старший, заросший черной бородой, баюкающий обмотанную заскорузлым от крови тряпьем руку и гибкий молодой человек в относительно чистой одежде, бессмысленно улыбающийся пятнам света.

– Что значит «отвальный шлак»? – резко спросила у полуэльфки Марусенька. Ее лицо внезапно превратилось в ледяную маску убийцы, заставив Седди буквально похолодеть от ужаса.

– Уроды ненормальные, которые чернолист жуют или курят, – пояснила девушка. – Не знаю, где они его берут, а только коли кто попробовал, так без мозгов остается навсегда. Правда, работать они могут. Следить только за ними нужно: они запросто как по камню рубанут киркой, так и себе по ноге или соседу по башке. Полные идиоты. А если чернолиста им не давать, то в любой момент могут подохнуть. А могут и оклематься.

– Я возьму обоих, если они согласны, – Снова подал голос старик. – Мне дюже нужны люди. Даже отвальный шлак может пригодиться, а уж сильный парень тем более.

– Ну, подруга, – скомандовала Марусенька жестким приглушенным голосом. – Идешь со мной к Волхану или нет? Быстро отвечай!

– Я... иду, – перепуганно пискнула полуэльфка. – Иду!

– Тогда отвечай ему, словно ты у нас главная, давай! – продолжала командовать гномка сквозь полусжатые губы.

Девушка покосилась на нее, поднялась и произнесла формулу принятия покровительства от лица их четверых. Покалеченный мужчина повторил слова за ней, а любитель дермана бессмысленно разглядывал свои пальцы, тоненько хныкая.

– Ты зарываешься, Волхан! – прорычал Грой. – Все свидетели, ты даже не дал остальным высказаться.

Однако, прочие вожаки не горели жаждой ссоры.

– Зачем мне вся эта шваль? – протянул красавчик Свакс. – А веревки я куплю потом у Волхана. Мы не считаем каждый кусок мяса, как некоторые.

– Только Волхан может возиться со всеми подряд, – согласился горбун. – Мне нужны крепкие здоровые бойцы, я и так кроме своих теперь кормлю лишних ублюдков, которых нам принесли от Гроя, – и он усмехнулся.

– Ничего, зато в наших коридорах стало чище. – оскалился Грой. – И мы еще увидим, кто чего стоит, Тизур!

С этими словами он развернулся и увел свою дружину. За ним разошлись и остальные. Свежепринятые потащились следом за бойцами Волхана. Седди пытался понять, что же случилось с Марусенькой. Девушка выглядела как перед смертельной схваткой, но при этом не подавала ему никаких знаков. Что происходит?

Новичков привели в восточные коридоры и показали несколько пещерок-спален, расположенных неподалеку от родника в главном коридоре. Бойкий крепыш с дротиком пояснил им, что на один свисток нужно вылезти из спальни и приготовиться к проверке, на два – собраться в главном зале, на три – хватать оружие.

– Оружия мы вам пока не дадим, конечно, – пожал он плечами, – но несколько рогатин и дубинок у нас для новичков в запасе найдется. Лучше, чем пустые руки. Да следите за шлаком. Такие, как он, себя не контролируют.

– Последим, – отозвался калека. – Этот, похоже, безобидный. Только все няньку зовет, да хнычет, а работает как заведенный.

– Ну смотрите. Тренировки начнутся завтра с обеда. У нас оружием владеют все, – боец отправился восвояси, предоставив новичкам устраиваться как им угодно.

– Хорошо-то как! – полуэльфка мигом нырнула в спальню и зашуршала там соломой. – Соломка свежая! Недаром про Вохана говорят, что он своим как отец родной!

– Если Грой нападет, в солому закопаешься? – насмешливо спросила Марусенька.

– Посмотрим, – неохотно отозвалась девушка. – Меня Лария зовут, а тебя?

– А меня Авен, – хмыкнула Марусенька. По спине у Седди пробежали мурашки – этот голос ему был слишком хорошо знаком. – А это Кор.

– Кор хороший, – осклабился Седди.

– Лария, надо! Надо! – каким-то надорванным голосом произнес вдруг худой парень. – Отведи меня, пожалуйста.

– Тьфу ты, совсем забыла! – рассердилась полуэльфка. – Пойду отведу его в отхожее место. В незнакомом месте он сперва один не может, но через пару дней приучится, – Пошли, Бешик, пошли! – и они удалились в сторону недвусмысленного запаха в глубине коридоров.

– Ну а я, коротышки, Ораг, – представился калека. – Каких кровей – сам не знаю, родился тут, вырос тут, был даже главой клана, да вздумал увести своих на волю. Ясное дело, скрутили нас и в шахты.

– Это которых недавно разогнали? – показала осведомленность гномишка.

– Не, нас повязали уж лет пять назад, – мотнул головой бородач. – Предатель у нас был, вот какое дело.

– Неужели никому не удавалось отсюда сбежать? – удивилась Марусенька.

– Почему нет? – пожал плечами Ораг. – Бегут. По одиночке бегут и целыми кланами. Только никто не знает, далеко ли убегают. Обычно беглецов в другие шахты отправляют, в незнакомые места.

– А что, таких шахт еще много? – спросила гномишка.

– Думаю, что не одна и не две, – пожал плечами калека. – Наверху война все время, пленных ведь привозят и привозят, опять же, дети подрастают. Некоторые тут уже в третьем-четвертом поколении рабы. А некоторые и не знают про себя ничего. Как сюда попали, почему – в памяти дырка. Небсь, колдовство какое-то.

В эту минуту безучастный любитель чернолиста опустился на четвереньки и полез в отверстие спальной пещерки, возле которого сидела Марусенька.

– Куда! – возмутилась гномка с такой брезгливостью, словно парень был выпачкан в чем-то. – Куда прешь, безмозглый!

– Тетя, не бей! – тот вскинул руку, но смотрел мимо гномки. – Я все помыл, все

помыл...—и он заполз в кучу соломы, свернувшись калачиком.

– Тьфу ты... – опешила Марусенька, не находя слов. – Вот укурок! Теперь придется в другом месте лечь.

– Да выпихай ты его! – посоветовал Ораг. – С такими только строго надо. У них мозгов почти не осталось.

– Да-да... – задумчиво кивнула гномка. – Завтра наподдам ему, – с этими словами она полезла в другую спаленку. Седди было дернулся к соседнему отверстию, но она рыкнула:

– Кор! Тут ложись, в ногах!

Караванщик устроился на соломе у самого входа. Пещерка была крохотная, но для двух гномов места хватало с избытком. Ораг возился со своей повязкой, шипя и поругиваясь. Эти звуки внезапно обеспокоили одурманенного парня. Он выполз из норы и приблизился к калеке. Тот хотел отпихнуть несчастное существо, но юноша уверенно взялся за бинт:

– Помогу... – прошелестел он. Седди смотрел с интересом. Похоже, руки парня действовали по старой памяти, ровно и аккуратно бинтуя покалеченную руку Орага. Тот пару раз зашипел, но не сильно. Подобрав на полу какие-то щепки, парень неторопливо соорудил лубки для сломанных пальцев и запястья. Рука стала выглядеть, словно грабли, но даже не очень опытному в целительстве гному было ясно, что это профессиональная работа.

– Ну, молодец, молодец, – погладил парня по голове Ораг. Видимо, калека уже усвоил, как нужно обращаться с недоумком, покуда их вели сюда. Юноша заулыбался преданно.

– Иди спать! – подтолкнул его к соломе Ораг. – Отдыхай. Завтра работать будем.

– Спать, – в принципе, парень казался не столько безумным, сколько сильно погруженным в свои мысли. Даже глаза его были обращены куда-то вовнутрь. Он снова свернулся калачиком и замер.

Ораг покрутил головой, видимо поджидая возвращения Ларии. Наконец, полуэльфка появилась из коридора, объясняя своему Бешику:

– Беш, мы теперь тут живем, понимаешь?

– Я понимаю. Я не дурак.

– Ты не дурак, ты просто забываешь все после припадков. Мы теперь живем у Волхана. Повтори.

– У Волхана. Лар, я в порядке, даже голова не болит.

– Палочка твоя где? – заботливо проверила что-то полуэльфка. – Завтра будешь шить. Тут нас не должны обижать.

– Я спать хочу, – парень вяло махнул рукой. – Завтра расскажешь мне еще раз.

– Не вздумай уйти куда-нибудь! – погрозила ему пальцем девушка.

– Не уйду я больше, – похоже, контуженный обиделся на назойливую заботу. – Мне уже гораздо лучше.

– Ты не болтай об этом, а то тебя сочтут здоровым – и в шахты, – предупредила Беша полуэльфка.

– Да уж соображу, – отозвался тот.

Ораг подошел к девушке и сказал ей что-то вполголоса. Лария кивнула и указала на росшие по стенам плети плюща. Ораг пожал ей руку здоровой ладонью, очень довольный.

Потом Лария с Бешем забрались в свою пещерку, и вскоре оттуда раздался раскатистый храп. Отправился на покой и Ораг, придерживая причудливо забинтованную руку.

– Как она с ним спит, а? – изумилась за спиной караванщика Марусенька. Седди резко оглянулся. Гномишка стояла на четвереньках, оскалившись по-волчьи.

– А я тоже храплю? – почему-то смутился Седди.

– Случается иногда, – отмахнулась от него гномишка и поползла наружу. Когда Седди дернулся было за ней, она недвусмысленным жестом отправила его на место.

Гномишка подобралась к пещерке, где спал одурманеный зельем парень. Его лицо, полускрытое соломой, было безмятежным, но не безумным. Он тихо улыбался во сне – возможно, оттого, что Ораг похвалил его перед сном. Марусенька достала из кармана мятый листок с нечетким рисунком и некоторое время рассматривала его. Хмыкнув, гномишка убрала листок в карман и отправилась обратно в свою пещерку. Седди не стал у нее ничего спрашивать. Он выудил из-под лохмотьев припрятанный тонкий теплый плащ и заботливо накрыл им гномишку. Марусенька благодарно улыбнулась ему. Ей хотелось обрадовать караванщика, сказав, что уже завтра они смогут вернуться к своим друзьям, но желание немного подразнить его неведением перевесило. «Вот завтра и скажу!» – подумала гномишка, мгновенно засыпая.

Седди беспокойно ворочался возле подружки. В отличие от нее он понятия не имел, каковы их планы, и чего следует ожидать. К тому же ему не понравилось выражение лица вожака Гроя и опасения Ларии насчет нападения на Волхана. Седди прикидывал так и этак пройденный ими путь. Получалось, что оружие они умудрились припрятать аккурат на территории гроева клана. Незадача!

В какой-то момент под боком у гнома что-то непривычно зашуршало. Он пошарил в колкой соломе и обнаружил там бумажку с нечетким рисунком. На ней почерком Марусеньки было торопливо накорябано: «Как ево видела Соничка». С листочка смотрело улыбаюшееся лицо в обрамлении жреческого клобука из светлой ткани. Седди тяжело вздохнул, осторожно свернул листочек и сунул его под бок Марусеньке, так, чтобы девушка обнаружила его, проснувшись.

Гномишка спала беспокойно. Она то и дело стонала, тоненько вскрикивала и даже взмахивала руками. Караванщик поплотнее завернул ее в плащ и лег так, чтобы согревать девушку своей широкой спиной. Это выглядело достаточно невинно, дабы не оскорбить гордую гномишку. На душе у гнома было муторно. Ему хотелось бы предотвратить очередное убийство. Справедливость он видел не в кровавой резне, а в борьбе с источником зла. Преступников должен судить суд: магов, Старейшин или правителей, неважно. И уж совсем не дело заниматься беззаконием такой славной гномишке, как Марусенька. Но что он мог поделать? Еще раз оказаться предателем в ее глазах, защищая врага?

Седди решительно уперся ногами в проем пещерки. Если Марусенька попытается вылезти, то она неизбежно разбудит его, а там... там видно будет. С этими мыслями гном уснул.

Она опустилась на корточки с чувством облегчения. Он нашелся!

Мальчик протягивал ей руки. В его глазах был испуг и непонимание.

– Давай уйдем отсюда! – умолял он ее. – Мне тут очень страшно. Я все время один.

– Но я не знаю куда... – она была растеряна, но не испугана. Взяв чистую, прохладную ладошку, она потянула его за собой. – Давай попробуем, не плачь!

– Не уходи больше от меня, – тихо произнес ребенок. – Мне не справиться одному.

– Ты сам виноват, – попеняла она ему. Конечно, она была очень, очень сердита на него, но не срывать же теперь зло на беззащитном. – Ты хотел обмануть меня! Не пищи, я тебя не брошу, – поспешно добавила она, видя, как в темных глазах набухают слезы.

Они шли в странном, изогнутом пространстве, не похожем ни на что виденное ею до сих пор. Но она почему-то знала, что тут так и должно быть. Время от времени пространство пересекали полосы – светлие и темные, уходящие в глубину, как наполненные тьмою и светом щели.

– Может, прыгнем в одну? – предложила она малышу, останавливаясь у светлой полосы. Ребенок заглянул вниз. Там на соломе шевелились во сне две скорчившиеся фигурки.

– У тебя сейчас не получится, – пожал он плечами. – А я уйду туда, – и он махнул в сторону темной щели.

– Неужели ты не можешь мне хоть немного помочь? – рассердилась она. – Ты же должен разбираться во всем этом.

– Я разбираюсь. – мальчик снова всхлипнул. – Но я не знаю, что делать теперь. Ты пришла ко мне, но ты не вся тут. С тобой другая. Я боюсь ее.

– Не бойся. Она умеет прощать, просто еще не пробовала, – пробормотала она, снова берясь за маленькую ладошку. Мальчик прижался к ее руке мокрой щекой.

– Давай попробуем пойти вперед, – предложила она, гладя его по голове.

– Если тебе интересно... – пожал плечами мальчик. – Там тоже нет выхода.

– Рискнем, – она решительно двинулась туда, где по ее представлением был перед. Света стало больше, и через некоторое время изо всех щелей начали появляться полупрозрачные фигуры. Они пробегали несколько шагов, точно по инерции, и исчезали снова.

– Не смотри, – посоветовал мальчик. – Можешь увидеть кого-нибудь знакомого. – Он преданно заглядывал ей в глаза и держался за ее руку двумя ладошками.

– Вот еще! – разумеется, она уставилась на тени во все глаза. Знакомых не было, а путь все не кончался.

– О, вот и я! – указал мальчик на синеватый силуэт. – Ты не обманула меня. Прошло почти пять лет.

– Я никогда не вру, в отличие от тебя, паршивец, – она ласково потрепала его по вихрам. – Ну что, и ты отсюда вернешься назад, или как?

– Я думаю, что не вернусь, – мальчик указал на темную щель, притягивавшую синий силуэт. Тень пыталась сопротивляться, словно плыть против течения, но темнота влекла ее, как магнит. В этот миг ярко-желтая фигурка девушки возникла откуда-то и вцепилась в протянутые руки тени. Оба полупрозрачных создания забарахтались на краю щели.

– Бездна хочет забрать их, – пояснил мальчик. – Это все из-за меня. Потому что я плохой.

– Пойдем, поможем им, – не выдержала она. – Нечего пялиться зазря!

– Это невозмож... – начал было мальчик, но она уже волокла его вперед. Она уперлась руками в упругое, ледяное там, где просвечивало синее и горячее там, где сияло желтое. И весь этот клубок начал понемногу ее усилиями отваливаться от края тьмы, будто влажный снежный ком. Мальчик не выдержал и тоже с азартом уперся ладошками в сплетение теней. Рывок, другой – и оба силуэта исчезли в светлой трещине. Темнота жадно плеснула им вслед.

– Уф! – она оттерла пот со лба. – Ну и задал ты мне работенку! Я бы советовала тебе прекратить попадать в переделки. Тем более, что кто-то очень не хотел, чтобы ты туда попадал, а?

– Я не знаю, кто это, – мальчик был растерян. Он смотрел на свои ладошки, которыми коснулся желтой тени. – Оно теплое. Я думал, что только ты теплая, – в его глазах была надежда и радость. – Оно теплое и оно хотело спасти меня.

– Не знаешь, так узнаешь. Нам надо только выбраться отсюда, – снова напомнила она ему.

Перетекающие в потолок стены сомкнулись перед ними. Тут громоздился гигантский пульсирующий узел, словно десятки различных шлангов с текущими по ним жидкостями кто-то завязал и запутал в беспорядке.

– Ну, давай, распутывай это! – приказала она мальчику. – Иначе я опять уйду!

– Я не могу, – бледное личико было сосредоточенно. – Точка выхода осталась снаружи. И тут столько лишнего...

– Убери лишнее – останется нужное! – предложила она.

– Сейчас, – мальчик вцепился в какие-то черные трубочки, торчащие отовсюду. – Это нужно оторвать, оно сильно мешает, – он глянул на нее умоляюще, словно извиняясь за доставленные хлопоты.

Вместе они тянули и рвали изо всех сил, пока все трубки не лопнули, хлестнув их по рукам.

– Давай! – крикнула она азартно. Мальчик перевернул две петли и вытянул конец какой-то лохматой веревки.

– Привяжи это сюда, – приказал он ей. – Если у тебя сейчас получится, я никогда не обману тебя больше.

– Если у меня получится? Ты соображаешь, что это значит? – возмутилась она. – Да это все изменит!

Мальчик пожал плечами, смущенно глядя на нее:

– Мир все время меняется. Я хочу дожить до... того, теплого. А ты... достойна такого дара.

Она приобняла его за плечи. Ее маленький приятель порядком замерз в этом месте. Надо же вляпаться в такое приключение. Ох, эти мальчишки! Хорошо бы напоить его горячим, пока не простудился. И накормить таким... сладким... И завернуть во что-нибудь.

– Слушай, а почему мы все понимаем, но ничего не помним? – удивилась вдруг она.

– Потому что если мы вспомним, нас выкинет отсюда. Наша связь и так очень слаба. И время истекает, – пояснил мальчик. – Потяни вот это! – он сунул ей какой-то зеленый гладкий канат. Сам он пыхтел изо всех силенок.

– Долго еще? – она не сердилась на него, но бесконечная возня с узлом начинала ей надоедать.

– Я не знаю. Я все равно не могу подобраться к точке выхода, – он чуть не плакал. – Прости меня, пожалуйста!

– Может, позвать кого-то тебе на помощь? – предложила она примиряюще.

– Для этого я должен быть в состоянии хотя бы разговаривать, – вздохнул мальчик. – Я пытаюсь добиться этого. А у тебя есть знакомые маги?

– А как же! – она усмехнулась. – Целая куча! Например, Клайд... – при звуке имени клирика что-то произошло в окружающем пространстве. Мальчик внезапно упал, сбитый с ног волной дрожи, прокатившейся по полу.

– Нет, не вспоминай! – заплакал он. – Не бросай меня! Я не могу один...

– Прости! – она была искренне огорчена. – Я нечаянно! Я не хотела.

– Сонечка, Сонечка! – мальчик полз к ней, утирая слезы. – Вернись!

– Я не... – стенка лопнула прямо перед ее носом, как пузырь, и она полетела куда-то вниз, вниз. Колкая солома приняла ее, окружив реальностью, надежным щекотным касанием и знакомым запахом.

– Я не Сонечка.... – прошептала Марусенька, утирая слезы. Седди спал, свистя носом. Гномишка осторожно и бесшумно перебралась через спящего караванщика и подползла к пещерке, где спал укурок. Прежде спокойное лицо юноши теперь было залито слезами, он тихо стонал, глядя на нее. В его глазах было узнавание пополам с отчаяньем.

– Не бросай меня, Сонечка! – произнес он. Это не был голос напуганного ребенка. Это говорил взрослый, переживший страшную потерю и погруженный в полное отчаянье.

– Вот что ты натворил! – сердито прошептала ему Марусенька. – Что мне теперь с тобой делать? Ты же ничего не соображаешь. Ты уже почти мертв. Оставить тебя в этих коридорах – ты не протянешь и года. Что мне толку от такой мести, – гномишка вытащила из-за пазухи свой заклятый кинжал и погрозила им парню. Бывший клирик слабо улыбнулся и подставил под лезвие горло. В его глазах читалась готовность умереть за нее, для нее – лишь бы до конца быть рядом с ней, своим единственным другом.

– Ты все испортил! Я не могу убить заблудившегося ребенка! – оттолкнула его Марусенька. По щекам человека потекли слезы. Гномишка еще раз посмотрела на заплаканное бледное лицо и спрятала оружие. Парень как волчонок дотянулся до ее ладони и прижался к ней щекой. Марусенька вынула из-за пазухи не очень свежий носовой платок и утерла им мокрое лицо клирика. Вся ее злость испарилась куда-то, как плевок на раскаленной стальной болванке.

– Ладно, отведу тебя к Кселле, пусть она разбирается, – буркнула гномишка и старательно укрыла парня какой-то тряпкой, валявшейся там же в пещерке. – Спи давай!

Потрясенный Седди не успел даже спрятаться и притвориться спящим. Он так и стоял с разинутым ртом, как громом пораженный, глядя на Марусеньку, утиравшую слезы своего злейшего врага и укрывавшую его на ночь.

– Нечего на меня таращиться, – надулась гномка. – Похоже, что судьба за нас с Сонечкой уже отомстила. Завтра мы заберем его отсюда. Пусть маги вправят ему мозги на место, а потом спросят, как нас расколдовать.

– Его узнают. Накажут, – сглотнул гном. Он боялся спугнуть происходящее чудо. Никогда еще он не был так близок к тому, чтобы на коленях вознести благодарность Марф.

– А мы ему дадим того зелья, что нам жрец всучил. Изменим его внешность, – подмигнула караванщику гномишка. – И не вздумай проболтаться, слышишь? Вот когда он снова станет нормальным, я его может вызову на поединок, по-честному.

– Где-то я это уже слышал, – пробормотал гном себе под нос, снова вползая в спальную пещерку. Марусенька, весьма довольная собой, уже устраивалась на соломе.

– Знаешь, – философским тоном произнесла она в потолок. – на свете есть вещи, подходящие для мести гораздо сильнее убийства.

– Например? – повернулся к ней гном.

– Например, утирать одному великому магу сопли. Даже если я пальцем его не трону, он этого позора никогда не забудет! – хихикнула гномишка и натянула плащ себе на голову.

[Vendi]

Глава 59. Стремнина

Корабль разворачивался к ветру, огибая очередной остров. Пограничные воды Грации встречали искателей сокровищ крайне недружелюбно. Мало того, что вопреки чутью моряков, на них налетела буря, до сих пор рвущая паруса, так еще и жители встречных островов почему-то жаждали всеми силами уничтожить чужаков. На одном острове их просто обстреляли, на другом чуть не вморозили в прозрачные воды бухты какие-то шаманы, а после третьего за кораблем более суток гналась флотилия мелких лодчонок, норовя взять более неповоротливое судно на абордаж. Только новый порыв бури заставил упорных преследователей повернуть назад.

– Что-то тут не так, – качала головой Хенайна. – За всем этим словно стоит чья-то темная воля. Нам нужно быть настороже.

– До Грации не больше двух суток пути, – успокаивал сестру Орэхиль. – Если даже буря утихнет, и ветер совсем спадет, мы все равно будем там не позже третьего дня.

– Вивиан, ты ничего не ощущаешь? – обратилась эльфийка к пророчице, надеясь, что возвращающийся временами дар девушки чем-нибудь поможет им.

– Ничего, кроме зла, направленного на нас, – покачала та головой. – Нас обнаружили – это бесспорно. Нас ищут и пытаются задержать. Вот все, что мне известно.

– Я получил письмо от Кселлы! – в каюту ворвался Клайд, размахивая крупным кристаллом, для отправки которого не требовался маг-почтовик. – Они успели эвакуировать поселок и неожиданно для врагов покинули катакомбы. Монстры вырвались на свободу, но предгорья уже опустели. Кселла направляется в Гильдию магов и просит сообщать ей новости о нашем путешествии. Марусеньку и Седди она не нашла, – упавшим тоном закончил маг.

– Ну, что ж, – Вильраэн пожал плечами, – может статься, твои друзья сейчас в меньшей опасности, чем мы. За всеми этими нападениями может последовать более мощный удар.

– Если враги ищут то же самое, что и мы... – предположила Хенайна, – то нам необходимо отправить хранителя Чаши прочь отсюда. Ну и кинжал заодно.

– Не думаю, что он согласится, – вздохнула Лемвен, отрываясь от книги лекарских рецептов, которую ей подсунула Хенайна.

– Клайд, может ты уговоришь его? – Хенайна всплеснула руками. – Сберечь Чашу и кинжал очень важно! Это не просто старинные вещи, они связаны с нашим королевским родом.

– Я попробую, – пожал плечами маг. Он был уверен, что старшего брата Сэйта не заставил бы убраться с корабля даже сам эльфийский король, воскресни он внезапно.

Клирик двинулся на палубу – поискать Аннарина и заодно проверить растерзанные бурей шкоты. Пока что его заклинания держали такелаж достаточно надежно, но таких бурь им еще не встречалось.

В коридоре маг наткнулся на угрюмого Кузьму.

– Как Сонечка? – ободряюще спросил он у старого друга.

– Ест да спит, – горестно вздохнул тот. – И такая странная. Лицом как Маруська, говорит как Сонечка, а внутри словно пустота. Я прямо не знаю, как с ней и разговаривать.

– Я думаю, она поправится, – успокоил гнома клирик. – Просто ей крепко досталось. Знаешь... – внезапная идея пришла в голову магу, – давай дадим ей поручение. Сейчас, покуда она в койке валяется, она себя вроде как больной ощущает. А так она у нас будет за важное дело отвечать.

– За какое дело, коли она стоять не может? – обеспокоился Кузьма, тем не менее заинтересованно глядя на юношу.

– Я ей дам кинжал, тот старинный, который наши эльфы искали. И свиток для перемещения в Гильдию. Если с кораблем что-то случится, нужно чтобы она немедленно отправлялась звать магов на подмогу.

– Хм... ну, это дело несложное, как раз по ней, – покивал гном. – Давай свой кинжал, и бумажку давай.

Клайд передал Кузьме кинжал и свиток и вышел на палубу. Аннарин возвышался у правого борта, всматриваясь в рваные тучи у горизонта.

– Может, у меня уже в глазах мелькает, но, похоже, за нами гонятся драконы, – обеспокоенно сказал он клирику. – Они стараются держаться выше облаков, но время от времени по очереди выныривают – видимо, проверяют, не потерялся ли наш след.

– Если они нас выследили, то почему не нападают? – мысленно перебирая свои боевые и защитные заклинания, спросил у опытного воина Клайд.

– Я думаю, – Аннарин зло прищурился, – что им важнее получить наш груз, чем сделать что-либо с нами. Если просто потопить наш корабль, мы можем успеть воспользоваться Свитками, само судно тоже защищено магией, возвращающей его в порт, и найти нас заново на просторах Адена будет непросто. Поэтому на их месте я бы тоже следовал за нами до суши. А там...

– Ясно, – кивнул маг. – Подобрать вещи, оставшиеся там, где нас сожгут драконы, проще, чем разыскивать их на дне океана. Значит, в море они не нападут.

– Наверняка. Особенно если им вдобавок хочется узнать, куда мы следуем, то самое разумное –последовать за нами, – усмехнулся Аннарин. – В открытом море очень сложно куда-либо спрятаться от драконов. Даже если мы снова поменяем запах. Мы могли бы использовать свитки прямо сейчас, но это все равно что начать наше путешествие заново. К тому же, в этих краях сложно определить, куда тебя забросит магией перемещения. Окажемся у каких-нибудь людоедов в гостях...

– У людоедов вам бояться нечего, – пошутил клирик. – Только нам с Эмми и Каоной придется с боем доказывать свою несъедобность.

Аннарин усмехнулся невеселой шутке мага.

– Плыть быстрее эта посудина может? – задумчиво поинтересовался он у Клайда. Тот, уже неплохо разбиравшийся в возможностях «Дарбора», прикинул направление ветра, осмотрел паруса и кивнул:

– Да, пожалуй капитан Гарр выжал бы из него еще пяток узлов. А может и больше. Мы идем по ветру, и если он не переменится...

– Пойду, скажу этому громиле пару слов, – повернулся Аннарин. – Если он сумеет ускориться хотя бы на несколько часов, то я, кажется, знаю способ избавиться от наших милых сопровождающих.

– Погоди, – Клайд тронул эльфа за рукав. – Я хотел кое-что у тебя спросить.

– Если это про Чашу, – усмехнулся воин, – то я понимаю: все боятся теперь потерять ее. Но она неотделима от меня. Даже если я погибну, врагам она не достанется. И снова окажется в моей руке там, где я приду в себя после выморока. А если они убьют меня навсегда... что ж! Чаши им все равно не видать. Она найдет нового хранителя в нашем мире, вот и все.

– Значит, ты не покинешь корабль? – понимающе кивнул Клайд.

– Нет, – подтвердил Аннарин. – Я один их самых опытных бойцов в нашей команде. Если все примут решение использовать свитки – другое дело. Но один – нет, ни за что.

С этими словами эльф, подмигнув Клайду, отправился к штурвалу, где капитан с рулевым обсуждали что-то, указывая на серые клочья облаков на горизонте.

– Что там такое? – поинтересовался Клайд у подошедшего Рора.

– Плавучий лабиринт, – отозвался орк без особого интереса. Но, видя непонимание на лице мага, пояснил:

– Куча разного хлама в океане порой обрастает кустами и даже деревьями. Получается остров без земли, словно плавучие джунгли. Там есть протоки, потому что туда любят заплывать кормиться зеленью морские звери. Иногда на таких островах живут какие-нибудь твари. Или даже дикари строят там свои шалаши. В дебрях плавучего лабиринта можно спрятать дюжину кораблей, поэтому пираты и контрабандисты тоже любят такие места. Не думаю, чтобы мы приблизились к нему...

Не успел он договорить, как нос «Дарбора» дрогнул и переместился аккурат в направлении сплетения зелени и просоленой древесной трухи на горизонте.

– Зачем? – пожал плечами орк.

– Затем, что драконы потеряют нас из виду, – предположил Клайд, – а сжечь не смогут, чтобы не потерять ту добычу, за которой их послали.

– Да, но сколько мы там просидим? – почесал в затылке Рор. – Не всю же жизнь?

– Чем гадать, пойдем узнаем у капитана,– клирик направился в сторону штурвала. Там Гарр, Аннарин и рулевой о чем-то тихо спорили.

– К чему нам следует быть готовыми? – с ходу спросил маг.

– К ночной атаке и к тому, что нужно будет смываться очень быстро, – лаконично ответил капитан.

– Это все гадание на тухлых яйцах, – сплюнул рулевой. – Может, и нет тут никакого течения.

– Может и нет. Но мы все равно выиграем время, – возразил Аннарин. – К тому же все признаки, что оно есть.

– Ты не моряк, – рулевой был самоуверен, как большинство орков, и не задумывался о том, что спорит со знатным эльфом – его это не интересовало. – Если ты пару раз видел что-то в океане, совсем не обязательно, что все так и будет в третий раз.

– Заткнись, Борруд, – осадил его капитан. – Я же сказал, что тоже тыщу раз слыхал про эту штуковину. Просто «Дарбор» не ходил еще ни разу в этих морях. Прибереги свой запал для сегодняшней ночи. Тебе предстоит вырваться из объятий Морского Дракона, а это не шутки.

– Что за дракон? – изумился Клайд.

– Так называется бродячее течение, появляющееся у разных берегов и меняющее направление каждый новый сезон, – пояснил Аннарин. – Я дважды видел его, и сейчас все признаки указывают на его близость. При этом, плавучий лабиринт сносит именно в сторону течения: эти островки всегда движутся к океанской стремнине, которая затем размалывает их на мелкие оболомки и выплевывает на другой стороне нашего мира.

– Размалывает? Видимо, это течение очень быстрое? – Клайд еще не слышал о подобном.

– Быстрое? – капитан хмыкнул. – Да оно быстрее водопада, падающего в Бездну. Вот почему всем нужно быть наготове. Если враги и не разгадают нашего маневра, нам еще предстоит вырваться из этой стремнины целыми.

– Ясно, – спокойно ответил маг. – Пойду, предупрежу остальных.

– Посоветуй каждому держать Свиток при себе, – крикнул ему вслед Гарр.

Но Клайд сомневался, что оказавшись так близко к Грации, его друзья захотят вернуться назад. Скорее, ему следовало подумать о средствах, с помощью которых они могли бы достигнуть берега, если корабль затонет. В ясную погоду проще всего было бы пройтись по дну с помощью магической защитки, но ночью, на границе могучего течения это могло оказаться слишком опасным. К тому же, магической энергии Клайда было явно недостаточно на разросшуюся компанию.

В каюте эльфов новость выслушали со смесью оживления и досады. Драконы на хвосте не обрадовали никого, опасный маневр с течением Морской Дракон – тоже. А вот близость Грации и возможность достигнуть берега любыми средствами заметно подняла дух эльфам-искателям.

– Мы можем использовать доски или бревна, – предложил Орэхиль. – Особенно если после корабля останутся обломки.

– Боюсь, что тут сработает принцип выморока: как только корабль перенесется заклинанием обратно в порт, все обломки исчезнут, – возразил Клайд.

– Тогда можно попробовать заранее построить плот, – высказался Тири.

– Если бы «Дарбор» шел с грузом леса, это было бы реально. Но на корабле лишних деревяшек не наберется и на клетку для волка, – покачал головой Вильраэн. – Бочки да ящики – вот и все.

– А что если каждый возьмёт по паре бурдюков? – предложила Каона. – У нас на камбузе их накопилось полным-полно!

– Бурдюки? – задумался Клайд, – Если туго надуть их заклинанием...

– Да! – обрадовалась Эмми. – Сейчас принесем их и вы с Каоной займетесь!

– А мы пока придумаем, как крепить эти пузыри так, чтобы плывущего не переворачивали волны, – добавила Леми.

– И куда их покуда сложить, потому что я не собираюсь всю ночь таскаться с двумя пузырями на шее, – хмуро добавил Кузьма. – Особливо ежли тут драчка намечается.

К тому моменту, когда над «Дарбором» сомкнулись плотные заросли плавучего лабиринта, большая часть приготовлений была закончена. Упакованы запасы и важные вещи, привязаны к надутым бурдюкам прочные перемычки из матерчатых лент и веревки для прикрепления одних пузырей к другим. Капитан Гарр осмотрел набитую бурдюками палубную надстройку и хмуро кивнул:

– Все верно, отступить-то вы всегда успеете. А если вам удастся в Грации высадиться, так сразу посылайте мне весточку – и я приплыву за вами. Наш договор еще в силе, я же принял ваши деньги.

Потом Аннарин, видевший течение дважды, и опытный Рор распределили всех по местам. Большинство пассажиров должны были следить за вероятным нападением с воздуха. Но в случае необходимости могло понадобиться и тянуть канаты, и помогать держать рулевое колесо в бурном потоке.

Младших девушек, не слушая их возражений, посадили караулить пузыри. Каона и Эмми должны были помочь всем быстро покинуть корабль, если драконы или течение потопят его.

– Ну, кроме моих молодцов, – ухмыльнулся капитан Гарр. – Я вот Рора отправлю за вами приглядывать, а все прочие отправятся со мной.

– На дно? – пискнула Каона.

– Хоть в бездну, – подмигнул ей Рор. – Ничуть не страшнее чем вашими свитками махать.

Стремительно, по-южному, темнело. Клайд, Сэйт и Аннарин отправились осматривать плавучее нагромождение морского мусора. Это была опасная затея. Под их ногами некоторые стволы с треском проваливались, обнажая прогнившую сердцевину. Иные, с виду надежные, деревья расплывались в разные стороны или прогибались так, что разведчики оказывались по пояс в соленой воде. Мелкие звери, похожие на зеленоватых белок, сердито верещали в кронах над их головами, а кусачие насекомые сыпались с веток за шиворот и радостно принимались за неожиданный ужин.

– Если тут кто-то и есть, по воплям этих чокнутых белок они давно уже поняли, где мы, – сердито буркнул Клайд, пытаясь одновременно почесать искусанную шею, удержаться на качающемся скользком стволике и оттереть ладонь от липкой слизи, покрывавшей большинство лиан, переплетающих здешние дебри.

– Я не думаю, что тут кто-то остался, если и был, – покачал головой Аннарин. – Жители плавучих лабиринтов должны прекрасно знать приметы приближения Морского Дракона.

Он оказался прав. Уже в сумерках, озаряя джунгли светом гномского фонаря, они обнаружили брошенный поселок, состоявший из шатких шалашей на хлипких сваях, вколоченных в самые толстые стволы или построенных на средних ветвях деревьев. От жилища к жилищу были протянуты сплетенные из лиан канаты, у выложенного морскими раковинами центрального кострища валялись разбитые горшки и кучи подгнивших объедков.

– Уплыли недели две назад, – повел итоги старший эльф, наклоняясь над золой. – Забрали все, что смогли унести, разумеется. Сюда они не вернутся – обломки этого острова образуют новый плавучий лабиринт только через десятки лет.

– Похоже, что кого-то они все-таки забыли, – помрачнел Сэйт, услыхав шорох и жалобный стон из одного шалаша.

Мужчины подошли к покосившейся травяной стенке. За ней, на влажном мху, лежал тощий смуглый дикарь, привязанный за скрученные за спиной руки к стволу дерева. Длина веревки была такова, чтобы жертва могла двигаться, спать и даже есть какие-то осклизлые кусочки, разложенные на круглых листьях на полу, но не имела возможности вывернуться и перегрызть веревку или удушиться ею.

– Жертва Морскому Дракону, – уверено сказал Сэйт. – Его привязали тут, чтобы умилостивить дух течения. Потому и еду оставили. И он, похоже, покорно ел по одной порции в день – смотрите, остался последний лист!

– Ну, тогда он может и не захотеть быть освобожденным, – пожал плечами Аннарин. – Вера дикарей в различных духов до того сильна, что нарушить указания жрецов для них страшнее смерти. К тому же, как вы понимаете, эта жертва вполне может окончиться вымороком, и тогда этот страдалец с чувством выполненного долга окажется где-нибудь на священном острове, откуда его с почетом заберут соплеменники.

Клайд, уже нагнувшийся, чтобы перерезать путы дикаря, застыл в нерешительности. Стоит ли освобождать это существо против его воли?

В этот миг жертва открыла глаза. Слишком крупные для человека, почти круглые, они, похоже, отлично видели в густом сумраке, но фонарь разведчиков причинял им боль. Дикарь зажмурился и снова открыл глаза. Сэйт поспешно заслонил фонарь полой робы.

– Кто ты такой? – спросил он у дикаря. – Ты понимаешь меня?

– Я понимаю... – еле выговорил тот. – Я не дикий. Я пленник.

– Развязать тебя? – немедленно уточнил Клайд, которому надоела неопределенность.

– Да, скорее. Этот остров скоро рухнет в Бездну! – в круглых глаза мелькнул привычный ужас. – Если у вас есть корабль, нужно немедленно убираться отсюда!

Маг перерезал травяной канат, мимолетно удивившить его прочности. Дикарь со стоном перекинул себе на живот занемевшие руки и попытался растереть их. Клайд помог ему.

– Ну как, ты можешь идти? – спросил с трудом поднявшегося на ноги мужчину Аннарин через несколько минут. – Наш корабль вон там, – эльф махнул рукой.

– А! – несчастный внезапно шарахнулся в сторону. – Твои уши!

– Что такое? – Сэйт поднял фонарь выше.

– Духи ночи... вы выпьете мою кровь? – безнадежно спросил мужчина, опускаясь на колени. – Я было поверил, что спасен.

– Похоже, он никогда не видел эльфов, – тихо пояснил друзьям Клайд. – Попробую успокоить его, – и клирик присел на корточки перед человеком.

– Мы уведем тебя на наш корабль. Мы не пьем ничью кровь. Это просто эльфы – знаешь, разумная раса нашего мира? Боги создали эльфов, и людей, и гномов, и орков, и...

– Ты человек! – вцепился Клайду в запястье пленник. – Ты защитишь меня от демонов?!

– Только если ты будешь меня слушаться, – слегка рассердился маг.

– Клянусь! Говори, что мне делать! – воодушевленно воскликнул тот.

– Для начала скажи мне, как тебя зовут, – предложил юноша и снова попал впросак. Мужчина мучительно замолчал, отводя глаза.

– Мое имя... Ты хочешь завладеть моим именем? Наверное, ты колдун. Нет мне спасения, – он снова помрачнел. Клайду порядком надоела подобная белиберда, и он поднялся, отряхая штаны:

– Ну, как знаешь, – протянул он, – желаешь остаться тут – мы тебя не неволим. Нам пора возвращаться, а то наши друзья будут волноваться.

– Друзья? Ты говоришь о дружбе, словно имеешь в виду живых, – мужчина снова вскинул взгляд на Клайда. – Вы не ожившие мертвецы? Вы не колдуны?

– Послушай, тебе нужно согреться и как следует поесть, – как можно мягче произнес маг. – Потом ты сам решить, на кого мы больше похожи. Лично я без кружки горячего чая действительно скоро стану мертвецом. Кто бы мог подумать, что в этих джунглях так зябко по ночам! – с этими словами клирик отступил назад, словно собираясь уходить. Разумеется, пленник бросился за ним.

– Погоди! Меня зовут Ссасаюсин! Я доверяю тебе мое имя, только не бросай меня с этими... этими... – он испуганно косился на эльфов.

– Слушай, Ссасаюсин, – твердо заявил ему Клайд. – Мое имя Клайд, и я тоже доверяю тебе его. А эти эльфы – мои друзья, более того, они мои братья, потому что мы побратались с младшим из них, а теперь он нашел своего единоутробного брата. Могут ли они быть демонами?

– Я слушаю тебя, – склонил голову мужчина. – Твои слова непонятны, но у меня нет выбора. Твои братья-эльфы тоже могут доверить мне свои имена? – его глаза на секунду хитро блеснули, но тут же он снова уставился на влажный мох у себя под ногами.

– Фу ты... – клирик приглашающе махнул эльфам. – Наверняка они сделают это без труда. Эй, это Ссасаюсин, и он очень хочет познакомиться с вами.

Сэйт и Аннарин, слегка усмехаясь, приблизились и назвали человеку свои имена. Тот заметно расслабился.

– Теперь давайте скорее пробираться на корабль, – нетерпеливо махнул рукой Аннарин. – У нас не так уж много времени до полной темноты. Я думаю, что драконы не будут ждать утра для нападения.

– Драконы? – Клайд думал, что Ссасаюсин снова впадет в панику и начнет бормотать чушь, но тот, против ожидания, приободрился. – Вы воюете с драконами? Можете полагаться на меня – драконы враги нашего племени! Я буду биться на вашей стороне! Даже если вы не доверите мне оружия, я буду рвать их зубами.

– Сколько экспрессии, – тихо хмыкнул Клайду на ухо Сэйт. – Похоже, он был любителем длинных речей и нескончаемых застольных здравиц в своем племени.

Маг тихо фыркнул, стараясь не обидеть или не напугать человека вновь. Аннарин двинулся сквозь плавучие джунгли первым, Сэйт шел сзади, освещая дорогу, а Клайд был готов помогать Ссасаюсину, но тот перемещался по осклизлым стволам и ненадежным ветвям ловко, как одна из здешних белок.

На корабле царила напряженная тишина и темнота – ни искры, ни звука, способного навести врага на их плавучее пристанище. Разведчики погасили фонарь за несколько сотен шагов до «Дарбора» и как можно тише пробрались на борт. Капитан Гарр встречал их, помогая перебраться через планшир. Ссасаюсин ничуть не испугался, оказавшись в лапах у зеленокожего великана. Бывший пленник сразу признал в орке главного и тихо потребовал хоть какого-нибудь оружия для себя – драться с драконами.

Все путешественники снова собрались в каюте. Орэхиль налил осмелевшему Ссасаюсину вина пополам с горячим чаем и отрезал ломоть ветчины. Аннарин вкратце рассказал о результатах разведки: покинутое селение, пленник, предназначенный в жертву... Потом он рассказал все, что знал о тактике ведения боев с применением драконов:

– Поскольку им нужен наш груз, они попытаются застать нас врасплох. Скорее всего на островок будет высажен десант: какие-нибудь твари, которым темнота не помеха. Они будут подавать сигналы драконам. После обнаружения корабля те попытаются поджечь джунгли, чтобы отрезать нас от выхода в открытое море. Если нападающим удастся захватить нас в плен, корабль сожгут. Если нет – побоятся нас утопить и будут лишь пугать огнем.

– Какие у нас шансы? – капитан Гарр был собран и спокоен.

– Отдельный отряд бойцов будет поджидать десантников с правого борта... – начал было Аннарин.

– А если они полезут с левого? – вмешалась Лемвен, сжимая рукояти своих мечей.

– Нет, с левого борта изрядное водяное окно. Там проникнуть на корабль очень сложно. К тому же к этому окну еще и не подберешься по джунглям – видимо, не так давно буря повалила множество деревьев, образовав настоящий завал.

– Значит, задача воинов – застать врасплох тех, кто хочет застать врасплох нас? – уточнил Вильраэн.

– Да, правильно. Это наш главный шанс. Они будут уверены, что мы собираемся отсидеться на корабле. Это дает им преимущество – особенно если мы сидим в замкнутых помещениях малыми группами и наши глаза не привыкли к темноте.

– Хорошо, всех вы не перебьете все равно, – скептично заметил капитан. – Что дальше?

– Мы отступим и будем держать оборону на борту судна, – пояснил Аннарин, несколькими штрихами показывая основные направления предполагаемых атак. – Они могут попытаться забросить еще сколько-то бойцов прямо к нам на палубу, но не больше десятка. Я уверен, что матросы с ними справятся, – эльф, приподняв бровь, глянул на орка.

– Перещелкают, как клопов, – кивнут тот. – А вы?

– Мы займем оборону на верхней палубе, – пояснил Аннарин. – Луки, магия и дротики, которые сейчас мастерит Кузьма. Не подпускать их близко – в рукопашной нам будет сложно тянуть время.

– А потом Морской Дракон возьмет нас всех вместе с нашими врагами, – с горящими глазами завершил изложение плана Ссасаюсин. – Мы умрем героями! Хорошо бы дракон сел на палубу, и мы смогли бы привязать его, чтобы и он достался духу течения!

– М-м... – Аннарин покачал головой. – Нам не очень-то улыбается геройски погибать. Нам нужно достигнуть материка, большой земли. Ты знаешь о земле под названием Грация? – спросил он у человека.

– Ха! Я сам с этой земли! Если хвост Морского Дракона вильнет в этом сезоне в сторону, вы окажетесь всего в нескольких полетах стрелы от побережья Грации, – кивнул тот.

– На это мы и рассчитываем. Над этим течением постоянно гремят грозы и дуют ураганные ветры. Облака, туман, водяная пыль образуют настоящую завесу. Драконам будет очень сложно последовать за нами. На корабле или вплавь, мы должны покинуть течение Морского Дракона не позже, чем через два часа. Тогда у нас есть шанс достигнуть берегов Грации.

– Сначала нам нужно продержаться в стремнине эти два часа, – проворчал рулевой Борруд. – Наш корабль может разом разбить в щепки об этот паршивый остров или обо что-то еще.

– Это уж как получится, – пожал плечами Аннарин. – Все будут под защитками, разумеется, никто не утонет. А сейчас нам пора выдвигаться на наши места.

Бойцы двигались молча и слажено: план был предельно прост. Все, кто мог сдерживать монстров в рукопашной, заняли позиции в густом подлеске у правого борта «Дарбора». Маги и лучники заняли позицию на верхней палубе. Лемвен с трудом подавила привычные протесты, отпуская Тири и Аннарина в лес. Девушка понимала, что сейчас не время для ее личных амбиций. Эмми проверяла, не отсырела ли тетива ее лука. Кузьма притащил из своей каюты несколько десятков дротиков, смастеренных гномом из чего попало: из сырых веток, из длинных реек, оторванных где-то на корабле. Одинаковыми были только острые наконечники из запасов мастеровитого бородача. Гномское мастерство не подвело и в таких условиях: Гарр взвесил легкие копья на ладони, проверяя баланс, и остался очень доволен. Хенайна тоже готовила свой лук. Дротиками распоряжалась немного бледная, но решительная Сонечка. Клайд еще раз напомнил ей про Свиток Перемещения и кинжал. Гномишка со вздохом кивнула магу. Было очевидно, что по своей воле она ни за что не рассталась бы с Кузьмой, но чувство долга перед друзьями пересиливало.

Атака началась так стремительно и бесшумно, что сидящие на верхней палубе могли бы и вовсе не узнать о ней. Но они были связаны воедино с сидевшими в засаде, и пульсация амулетов мгновенно сообщила им, что бой начался. Пока все шло так, как предсказывал Аннарин. Отряд каких-то тварей, похожих на огромных крыс, попытался прорваться на борт «Дарбора» с двух сторон. Но с левого борта действительно громоздился завал. Выползших из сплетения стволов тварей встретили стрелы, Удары Ветра и огненные шары. До корабля не доплыл ни один. Джунгли озарились неровными, быстро гаснущими вспышками заклинаний.

Тем временем бойцы встретили вторую половину атакующих возле самого борта и накинулись на них. Сполохи боевой магии и блеск металла слились в единый вихрь. Крысы, не ожидавшие такого сопротивления, заверещали. Их скорченные тушки проваливались через сплетение стволов и уходили без всплеска в мутную воду под плавучим лабиринтом. Бойцам даже не пришлось отступать на корабль – первая атака захлебнулась. Аннарин посовещался с Вильраэном и решительно переместил отряд на нижнюю палубу. Там уже стояли наизготовку орки-матросы, вооруженные кто огромным мечом, кто тяжелой палицей, кто парными кастетами – излюбленным оружием могучей расы.

– Я думаю, – вполголоса сказал Аннарин, всматриваясь в звездное небо, полускрытое сплетением ветвей, – что следующая атака будет с воздуха. Драконы не могут нести слишком много воинов. Это не обозы с буйволами. Я полагаю, что наши преследователи используют каких-то крылатых тварей...

– Не убрать ли тогда твоих друзей с верхней палубы? – предложил капитан. – Там может стать слишком жарко.

Но Аннарин не успел обдумать это предложение. Сверху раздались пронзительные крики, похожие на вопли голодных стервятников. Разрубая ветки и лианы короткими кинжалами, на корабль стремились прорваться крылатые демоны. Внешне они напоминали суккуб из лесов темных эльфов, но их прекрасные лица гораздо сильнее искажала ярость, на руках сверкали когти, и отблески зловещей магии озаряли кожистые крылья то тут, то там.

– Сверху! – только и успел скомандовать Аннарин. Первые демоницы напоролись на дружно выставленные им навстречу дротики, но наспех сделанные древки тут же затрещали под мощными ударами когтей. Клайд жестами приказал девушкам отступать на нижнюю палубу. Сонечка замешкалась – в последний момент она решила проверить, на месте ли кинжал и свиток. Это привлекло внимание двух тварей, которым, несомненно, отдали распоряжение насчет ценного груза путешественников. Они кинулись к гномишке, стремясь разорвать ее в клочья, но добыть драгоценный артефакт. Маг попытался остановить их волшебными путами, но когти уже вцепились в плечо гномишки. Сонечка вскрикнула и сердито замолотила по голове твари древком сломанного дротика. Клайд поспешно наслал на демониц сон и потянул Сонечку прочь от них. К сожалению, чья-то стрела разбудила одну тварь. Она прыгнула с места, не раскрывая своих крыльев, метя шипами на сгибе крыла прямо в лицо гномишке. Сонечка отшатнулась и, потеряв равновесие, начала падать вперед спиной на нижнюю палубу. В одной руке она по-прежнему сжимала кинжал, в другой у нее оказался Свиток Перемещения в Гильдию магов. В воздухе возникло неясное голубоватое свечение и гномишка словно застыла в падении, ошеломленно хлопая глазами. Клайд понял, что сейчас произойдет. Он поднырнул под низкие перила и наклонился к испуганной девушке:

– Отлично, Сонечка, – маг постарался улыбнуться. – Ты молодец! Позови там Кселлу или кого-нибудь нам на помощь. Не разрывай связи! Я хочу знать, что с тобой все в порядке, – он как можно увереннее кивнул Сонечке.

Вокруг девушки вспыхнула голубая звезда. Гномишка дернулась было в воздухе в попытке остановить магию, но тут же кивнула Клайду и прижала кинжал к груди, как куклу. В это время еще одна демоница попыталась атаковать висящую в воздухе гномишку, но Кузьма снизу достал ее своей секирой. Дергающееся крыло покатилось под ноги сражающимся, а тело твари исчезло за бортом.

– Я скоро... – произнесла Сонечка, улыбнувшись Кузьме, и исчезла.

– Уф, вовремя! – подмигнул гному Клайд. – Исчезла прежде, чем эти твари накинулись на нее всем скопом. Им явно приказали добыть наши сокровища.

– Надеюсь, что в энтой вашей Гильдии на сей раз кто-нибудь есть, – мрачно ответил гном. – А то будет девочка сидеть там одна и ждать неизвестно чего.

– Должны быть точно! – с уверенностью, которой он не испытывал на самом деле, ответил другу маг.

Бой тем временем кипел вовсю. Матросы, бойцы и демоницы смешались в плотный воющий и ревущий клубок, перемещающийся по палубам. То и дело в воздух взлетали стрелы, поражая новых тварей, стремящихся к кораблю. Леми, отлично видевшая в темноте, сбивала крылатых созданий маленькими злыми смерчами или старалась подпалить их огнем. Каона непрерывно использовала лечебные заклинания. Защитки, которые наложил на нее Клайд, помогали ей быстрее восстанавливать свою энергию. Девочка видела по свечению амулета, как растет ее умение. Хенайна выцеливала тварей на дальнем расстоянии. Эльфийка била редкими, но точными выстрелами. Эмми быстро растратила свой запас стрел и взялась за кинжал. Раненые ею истекающие кровью демоницы становились более уязвимыми для опытных бойцов и падали под их ударами.

Неподалеку от корабля раздался страшный рев и столб пламени ударил во влажную глубину джунглей. Потом еще один, и еще... Драконы, как и предсказывал Аннарин, пытались окружить корабль стеной пламени, чтобы жертвы не вырвались на океанский простор. Белки визжали и метались по островку. Дважды их безумная стая проносилась прямо по головам сражающихся, не обращая внимания на запах крови и стали.

Единственным недостатком плана обороны, придуманного Аннарином, было то, что обороняющиеся понятия не имели, какова численность противника. Пятеро или шестеро драконов могли нести довольно большой груз. А стаи демонов и вовсе не зависели от крылатых ящеров. Возможно, врагов было не так уж много, но где-то в их стане находились жрецы высокого уровня, поднимающие мертвых монстров из небытия и снова направляющие их в бой.

Так или иначе, круговерть боя казалась магу бесконечной. Он усыплял, стреноживал, лечил, накладывал защитки, передавал свитки и флаконы с эликсирами, сам пил какие-то зелья, не различая их вкуса, отбивался мечами до боли во всех суставах и снова колдовал. Время от времени его прибивало водоворотом боя то к Сэйту, то к Эмми, то к Аннарину. Всех волновал один и тот же вопрос: когда же наконец остров достигнет течения? Неужели их расчеты оказались неверными? Еще полчаса такого яростного сражения – и у магов начную иссякать силы, а там и бойцы без исцеления ослабнут и потеряют ловкость.

В какой-то миг рядом с магом мелькнуло смуглое обнаженное плечо. Хотя Ссасаюсину и выдали доспех, он накинул только нагрудник, оставив бедра и руки обнаженными. Зато дикарь натер свою кожу маслом, взятым на камбузе – и теперь когти демониц зачастую скользили по его предплечьям, не оставляя следа. В руках у него был короткий меч и длинный кинжал, составляющие карикатурное подобие сдвоенных мечей мага. Но Ссасаюсин действовал ими со скоростью попавшей в ураган мельницы. На лице бывшей жертвы сияла улыбка воинственного восторга. Он, кажется, даже пел что-то в пылу сражения. Несколько свежих шрамов на шее и руках указывали на то, что он был неоднократно ранен, но исцелен кем-то из соратников. По смуглой коже скатывались крупные капли пота. Клайд и сам порядочно взмок, но Ссасаюсин казался только что вынутым из пучин моря: у него слиплись волосы и струйки пота стекали по рукам от локтей к запястьям. Маг поспешно подлечил воина и обновил ему защитные заклинания. Дикарь внимательно всмотрелся куда-то в небо. Демоны медлили с очередной атакой.

– Скоро ли мы попадем в течение? – спросил у него Клайд.

– Да, разве ты не чувствуешь дыхание Морского Дракона? – кивнул дикарь. – Придумай, колдун, как нам приманить драконов? Я бы хотел забрать хоть одного из них с собой.

– Не думаю, что всадники позволят драконам сесть на палубу, – пожал плечами маг. – Тут слишком тесно, проще поливать нас сверху огнем или обстреливать магией.

– Жаль. Я бы хотел рассказать о полном триумфе Десятого воина, – со значением посмотрел на юношу Ссасаюсин.

– Кого?

– Ты скромен, – дикарь усмехнулся. – Ты – Десятый воин. Я узнал тебя, потому что о тебе рассказывают легенды у наших костров. Когда ты придешь в земли Оюпити, я сам провожу тебя к Сердцу Орла.

– Хорошо-хорошо, – торопливо согласился Клайд, видя очередную атакующую тварь. Но стрела Хенайны срезала демоницу, позволив Ссасаюсину продолжить разговор:

– Ты приходишь всякий раз, как наступает время зажечься новой звезде. Всего ты явишься в наш мир шестнадцать раз. Этот раз – десятый. Ты потом все узнаешь, не торопись, – дикарь перехватил свое оружие поудобнее. – Когда Морской Дракон примет вас, старайтесь держаться левее. Лево, лево – там Грация. На корабле или вплавь – только слева вы будете иметь шанс выплыть из этой стремнины. Там, где хвост дракона повернет... – Ссасаюсин рассек крысолака, выскочившего на них из-за кормовой надстройки.

– А ты? – удивился такой настойчивости Клайд.

– Я отправлюсь более коротким путем, – рассмеялся Ссасаюсин. – Разве ты не слышишь, как ветер поет мне песню смерти? Я улечу во тьму и вернусь к своему племени, чтобы ждать тебя, Десятый воин.

– Я не воин, – справедливо заметил Клайд, которого немного раздражали эти сказки во время битвы.

– Значит, станешь им, прежде чем... – договорить дикарь не успел. На палубу сверху опустилось несколько фигур, облаченных в черные мантии. У них были женские лица, абсолютно мертвенные и безразличные. Там, где у живых существ полагалось быть ногам, у этих существ клубилась тьма, раздувая обрывки их саванов. С тоскливыми криками новые монстры атаковали живых. Бой разгорелся с новой силой. То и дело кто-нибудь из бойцов оступался, получив темный магический заряд, и магам приходилось восстанавливать силы бойцов все чаще. Клайд видел, что Вивиан уже несколько раз присаживалась отдохнуть под прикрытием двух дюжих матросов. Сэйт пытался было восстанавливать ее магическую энергию, но девушка сердито запротестовала – силы эльфийского целителя были нужны бойцам.

Клайд попытался воздействовать на новых врагов разрушающим нежить заклинанием, но получил только дикий хохот в ответ. Эти создания были демонами, а не нежитью, хоть и походили на умертвия.

Мысль, высказанная Ссасаюсином не давала Клайду покоя. Маг уже ощущал легкую дрожь плавучего островка, устремившегося к океанской стремнине. Враги пока не обращали на это никакого внимания. Что будут делать драконы, если возможности атакующих будут исчерпаны? Они не могут сжечь судно... но их пятеро или шестеро. На «Дарборе» имелись прочные стальные кнехты, на которые матросы крепили причальные канаты. «Неужели же не сработает?» – думал клирик. В любом случае, хуже не будет, потому что им нужно выиграть эти полтора-два часа в стремнине, а при непрерывных атаках сверху это будет непросто.

Клайд с трудом прорубился сквозь снова хлынувших откуда-то крысолаков к Аннарину.

– Нам нужно заманить их, – задыхаясь, выпалил свою идею маг. Эльф поначалу высоко поднял брови, изумленный столь странной стратегией. Потом задумался, не забывая отражать вражеские атаки. Наконец, он кивнул:

– Ты прав, хуже не будет, если мы попытаемся. Сумеет твой гном организовать это все достаточно быстро? – спросил он.

– Если матросы помогут ему, – ответил маг.

– Хорошо. Проберись к капитану, затем к Кузьме, а потом передай остальным приказ отступать по моему сигналу, – согласился эльф.

Клайд снова оказался в сплошной мясорубке, царившей в центральной части палубы. Казалось, что орки расправляются с врагами играючи. И только опытный целитель мог увидеть, что шрамы уже не затягиваются на зеленой коже, а продолжают кровоточить, и руки с оружием слегка вздрагивают перед ударом. Массовое исцеление не могло вылечить самых тяжелораненых, хотя все еще оставляло им достаточно сил для продолжения боя.

Капитан Гарр принял идею с ехидным замечанием, что у мага явно свербит в одном месте. Тем не менее, он отрядил матросов на помощь гному. Кузьма, мокрый как мышь, пригвоздил своей секирой последнюю демоницу и без слов отправился делать то, что сказал ему маг. Сердце у Клайда сжалось: похоже, гном или вымотался до предела, или страшно переживает за Сонечку, иначе почему он так молчалив?

Через некоторое время весь обороняющийся отряд был готов к новому маневру. Клайд выломал в кладовке кусок рейки и несколькими пассами придал ему максимальное сходство с кинжалом, который унесла Сонечка. Иллюзия была слабая, но минут десять продержаться могла. Клирик выскочил на палубу, потрясая «кинжалом» и выкрикивая бессвязные команды:

– Спасайте сокровища! Спасайте кинжал! Спасайте Чашу!

К нему присоединился Аннарин, потрясая возникшей в его руке Чашей. Демоницы и крысолаки шарахнулись в стороны и перегруппировались. Очевидно, твари были четко проинструктированны, за чем охотятся их хозяева. Не успели они атаковать двух ротозеев с артефактами, как Клайд и Аннарин ринулись вниз по узкому трапу, а за ними с топотом помчались все остальные. Перед ошалевшими монстрами оказалась пустая палуба, залитая дождем и кровью. Ливень лил уже вовсю, погасив чадное пламя в джунглях и заглушая хлопанье крыльев драконов и демонов.

– Что теперь? – спросил Тиэрон, не знавший смысла этого маневра. Клайд в нескольких словах изложил план Ссасаюсина. Соратники загудели: некоторым это показалось чересчур рискованным.

– Нам-то все равно с кораблем в выморок лететь, – почесал подбородок капитан Гарр. – А вам бы еще плыть и плыть. План хороший. Ну не сработает – и не надо. Сейчас надо отдыхать. В эту каюту по узкому коридору монстры могут пробираться только по одиночке. Двух воинов в дверях дростаточно для обороны.

Корабль ощутимо покачивало на волнах. Островок набирал скорость, как катящаяся с горки телега. Через несколько минут за дверью каюты в узком коридоре начался новый бой. Там выставили не двух, а шестерых бойцов, и они имели возможность сменять друг друга каждые несколько минут. Маги по очереди лежали на койках, восстанавливая энергию. Нужно было дать врагам время убедиться в полной бесперспективности подобной тактики. Не уничтожая корабля, выковырять осажденных из-под палубы было не проще, чем попытаться убить мышей в норе, пихая туда прутик.

Еще одна атака крысолаков захлебнулась, и все смогли перевести дух.

– Ежли по-нашему получится, – почесал бороду Кузьма. – то мы это сразу услышим!

– И тогда главное не опоздать, – вздохнула Вивиан. – Нас всего трое...

– Четверо, – устало поправила ее Лемвен. – Я тоже умею усыплять.

Каона тяжело вздохнула. Ее умения пока не хватало на заклинание сна, да и после использования исцеления у девочки оставалось слишком мало энергии.

– Хорошо. Остальным лучше заранее надеть надутые пузыри. В результате перегруза мы можем оказаться в воде гораздо раньше, чем стремнина разобьет наш корабль, – кивнул Клайд.

Капитан Гарр поморщился. Моряку было неприятно слышать даже о временной гибели своего красавца «Дарбора». Он пробурчал что-то про дополнительную плату, но было видно, что орк скорее утешает команду, чем действительно собирается наживаться на чужой беде.

– Заплатим мы вам, – хлопнул орка по плечу Орэхиль. – Как ни крути, а две трети сокровищ мы уже нашли.

– Причем не выходя из порта, – усмехнулся Вильраэн.

На некоторое время воцарилась тишина. Все напряженно вслушивались в то, что происходило наверху. Вода била в борта с всё возрастающей силой. Выл ветер. Ничего не происходило.

– Нужно посмотреть, – предложил Сэйт.

– Я сделаю, – Ссасаюсин, не дожидаясь согласия, скользнул за дверь. Клайд тоже поднялся. Но дикарь уже возвращался. Его круглые глаза возбужденно горели.

– Они кружат над кораблем, – прошептал он так тихо, словно их могли подслушать. – Веток уже нет, половина леса повалена водой. Пять драконов – и они точно собираются делать то, что вы думаете, – он был очень доволен. Ведь это его идею воплощал Десятый воин, заморский колдун.

– Пять? – Вивиан не разделяла оптимизма дикаря. – На пятого мы не рассчитывали, – покачала головой Пророчица. – Что будем делать?

– Один он не утащит «Дарбор», – пожал плечами Гарр. – Пусть пытается, а?

– Не годится. Даже одного дракона хватит, чтобы утопить нас, когда мы попытаемся покинуть стремнину, – возразила девушка. – Или выследить нас.

– Дракон – это просто дракон, – изрек рулевой Борруд. – Шкура, кровь. Убьем его – и все, – орк провел ладонью по своему горлу.

– Надо решить... – начал было Аннарин, продумывая стратегию боя. Но в этот миг корабль ощутимо качнуло и пол ушел из-под ног у собравшихся. За крохотным иллюминатором с утроенной силой заверещали демоницы.

– Пора, – коротко сказал Клайд, выскальзывая в коридор. Маги должны были сделать свое дело быстро, а воины – прикрыть их.

На залитой ливнем палубе в свете молний хлопали огромные, как паруса, крылья драконов. Фок-мачта была сломана, и разорванный парус полоскался за ботом, как диковинный невод. Летучие ящеры вцепились в загодя оплетенные канатами кнехты, удобные на вид, как ручки кастрюли, и приготовились единым усилием поднять судно в воздух. Рев ветра заглушал рев океанского течения, но Клайд различил голос Морского Дракона, потому что ожидал его уже много часов.

– Давайте! – скомандовал Аннарин. Лучницы одновременно выстрелили по демоницам, вызвав не ярость, а испуг последних. Повинуясь неслышимым командам, твари взлетали выше и выше, не собираясь атаковать практически захваченных в плен бойцов. Драконы хлопали крыльями и трубно перекликались. Корабль дрожал, устремляясь одновременно вперед и вверх.

Маги, стараясь действовать синхронно, шагнули под огромные кожистые крылья. Заклинание сна иногда не действует с первого раза, и у того, кто осмеливается использовать такую магию против дракона редко бывает второй шанс. Клайд оглянулся на Вивиан. Девушка сосредоточенно смотрела на морду ящера, обращенную к выкрикивающим что-то воинственное бойцам. Маг коснулся своего амулета и торопливо начал сплетать заклинание, надеясь отвлечь драконов на себя, если Вивиан... ну или Лемвен не успеют усыпить своих монстров.

Ящер, только что напрягавший мышцы своих крыльев, застыл темной грудой над головой мага. Заклинание сработало. Замер и зверь, которого усыпляла Вивиан. Сэйт тоже справился с задачей. А вот Лемвен побелела и поспешно отскочила от яростного удара хвостом. Ее заклинание не удалось. Клайд, не думая, метнулся наперерез чешуйчатой голове, уже нагнувшейся, чтобы растерзать наглую эльфийку. Он поспешно вогнал ящеру в пасть ледяную стрелу и отскочил. Дракон взревел. И тут же смуглое гибкое тело возникло под изогнутой шеей твари, вонзая в чешуйчатую плоть разом короткий меч и длинный кинжал. Ссасаюсин бился не на жизнь, а насмерть. Клайд осознал, что дикарь теряет свой шанс на выморок, когда драконья лапа проволокла человека с оскаленными зубами по палубным доскам. Вивиан подбежала к другу, не зная, что делать.

– Я попытаюсь усыпить и этого, – быстро сказал Клайд. – А ты лечи Ссаса... но только если сон подействует, слышишь? Не смей подставляться!

Пророчица кивнула и приготовилась к волшбе. Клайд воздел свои мечи и снова произнес формулу сна. Дракон словно споткнулся. Его лапа замерла в воздухе. Над уродливой башкой тускло виднелась маленькая черная луна – магическая метка заклинания.

Вивиан торопливо исцелила Ссасаюсина. Дикарь поднялся на ноги и тут же бросился к тяжелым якорным цепям и толстым канатам, сваленным матросами возле стальных кнехтов. Кузьма подготовил все в лучшем виде. Петли скользили так же легко, как и в гномских подъемниках. Подбежавшие следом воины мигом набросили цепи на лапы спящих драконов, а канаты на их кожистые крылья. Спеленутые твари не могли больше покинуть несущийся в ночном потоке корабль. Только пятый дракон, собиравшийся поднять непокорный «Дарбор» за бушприт, гневно кричал, стремясь на помощь своим соратникам. Всадники драконов спрыгнули с платформ, пытаясь помешать бойцам, и тут же были встречены матросами Гарра, с истинно орочьим хладнокровием ожидавшими этого нападения под прикрытием сорванного паруса. Палуба снова превратилась в ад. Демоницы метались над головами сражающихся, не понимая, что им теперь делать. Им запретили нападать, но добыча была так близко – это сладкая, живая плоть, этот запах крови! Некоторые из крылатых стервозин набрасывались на воинов, некоторые пытались хлестать их по глазам своими крыльями и вцепляться сверху в волосы дерущихся. Лемвен, уже пришедшая в себя, сшибала тварей клубками огня, взрывающимися в воздухе.

Пятый дракон учуял Аннарина – одного их тех, кто обладал необходимой хозяевам добычей. Он не рискнул взлететь, чтобы не попасть в шквал заклинаний и стрел, вспарывающих дождевые струи над кораблем. По-вороньи, боком, он прыгнул на палубу, от чего весь корабль снова тряхнуло, и потянулся к эльфу своими чудовищными челюстями. Тот с трудом отшатнулся. Клайд попытался усыпить и эту тварь, но на этот раз у него ничего не вышло. Кузьма, невесть когда успевший взобраться по оборванным вантам на грот-мачту, с уханьем опустил на голову дракона свою секиру. Но ящер продолжал надвигаться на кучку бойцов. Его привлекали Аннарин и Клайд, уже третий раз пытающийся совладать с монстром своей магией. Дракон примерился, собираясь спалить назойливого клирика и вплотную заняться воином. В конце концов, пленник сгодится хозяевам даже полузадушенный или покалеченный.

Клайд ощутил, как запульсировала в нем магическая сила. Кто-то из друзей – Вивиан или Сэйт – подкачивал его своей энергией. Маг, не теряя времени, еще раз атаковал дракона магией. На этот раз он выбрал более надежный Корень дриады. Розовые сполохи пригвоздили лапы зверя к палубе. Дракон втянул в себя воздух, готовясь извергнуть пламя. Всадник, осознав, что это может подпалить весь корабль вместе с ценностями, другими драконами и самим разъяренным ящером, попытался удержать тварь, вцепившись в правый рог дракона и изо всех сил оттянув его голову в сторону. Струя огня ударила по стае демониц, окончательно лишив их разума. Уцелевшие крылатые твари с визгом исчезли в низких тучах. Крысолаки, глядя на это, тоже бросились в воду. Клайд с изумлением увидел, что их отблескивающие в зареве горящей мачты мокрые морды стремительно обгоняют «Дарбор», словно крысолаки решили посоревноваться с ним в скорости. И только через несколько секунд до мага дошло, что это Морской Дракон принял в себя и монстров, и корабль. Просто тяжелая туша судна, на которую взгромоздилось пять драконов, низко осела в воде и набирала скорость в стремнине медленнее, чем мелкие обломки, ветки и упавшие в воду твари.

Теперь задачей магов было удерживать драконов в неподвижности. На морду пятому из них, сохранившему свободу движений, двое орков набросили тяжелую мокрую сеть. Дракон поперхнулся очередным клубом пламени и теперь только глухо рычал сквозь стянутые челюсти.

Всадники крылатых ящеров один за другим отправились в выморок. По палубе прокатился короткий крик торжества. Теперь предстоял второй этап плана: катание на Морском Драконе. Сразу четверо орков кинулись к беспорядочно крутящемуся штурвалу. Клайд покосился на них краем глаза, продолжая контролировать своего дракона. Заодно он еще раз попытался усыпить и пятую тварь – и снова безуспешно. Дракон бился в путах и пускал из ноздрей дым.

На шею Клайду легло что-то холодное и мокрое. Он обернулся. Это Эмми и Каона раздавали всем, кто собирался плыть в Грацию, надутые бурдюки. Два пузыря изрядно мешались, и маг раздраженно отодвинул их на лямке за спину.

Один из драконов проснулся: видимо, у Сэйта не хватило сил вновь усыпить его. Тварь забилась в цепях, пытаясь поддеть путы огромными когтями. Вивиан пришла на помощь эльфу, но прежде чем она дочитала заклинание, цепь лопнула, и пять похожих на мечи когтей рванулись к измотанным волшебникам. Клайд прыгнул изо всех сил, стремясь хотя бы оттолкнуть девушку из-под удара. Но его самого сбило с ног что-то скользкое и блестящее. Ссасаюсин вонзил свое оружие в лапу зверя и тут же был отброшен страшным ударом к фальшборту. Сэйт, так и не сдвинувшийся с места, закончил заклинание и снова над зверем повисла маленькая черная луна. Вивиан с изумлением смотрела на косой бритвенно-ровный разрез, пересекший ее робу от пояса до подола.

– Ссасаюсин! – подбежал к дикарю Клайд. Тот открыл глаза. Вокруг несчастного расплывалось знакомое облачко заклинания отравления.

– Скорее, дай мне противоядие, – приказал Ссасаюсин. – Клайд, Десятый воин, дай мне уйти просто в выморок, потому что я нужен тебе.

– Я исцелю тебя, – возразил маг, и тут же понял: не успеть. Истекающий кровью, отравленный и тяжело раненый дикарь был не в состоянии пережить чтение трех заклинаний. Только одно...

– Противоядие, – снова потребовал Ссасаюсин. – Мне пора домой.

– Хорошо, – кивнул Клайд. Вероятно, это будет лучше всего. Если бывший пленник окажется у своего племени, они сумеют оказать ему помощь в том, что не исцелится само во время выморока. Маг прочел знакомую формулу и взмахнул мечами. Ссасаюсин кивнул ему и закрыл свои круглые глаза.

– Почему... – воскликнула Вивиан, подбегая к ним и хватаясь за сумку с эликсирами и за посох одновременно. Но тело дикаря уже таяло в воздухе.

– Он захотел вернуться домой, – пожал плечами Клайд. – Я не успевал исцелить сразу все, а яд мог отправить его в бездну вместо выморока.

– Как странно... – пророчица всматривалась в то место, где только что лежал Ссасаюсин. – Словно мне на миг открылась длинная-длинная белая дорога, ведущая к чему-то очень красивому... Нет, не понимаю. – она тряхнула головой. – Вы еще встретитесь с ним, это точно, – прибавила она, потирая лоб.

– Ну что ж, во всяком случае, он не будет на меня в обиде, – улыбнулся ей Клайд.

«Дарбор» швыряло, как одинокий камешек в катящейся с горы бочке. Клайд постарался укрепить борта и палубу заклинаниями, но то и дело слышался жалобный визг лопающихся досок настила, скрип шпангоутов и перекошенных переборок. Все, кто не участвовал в управлении судном, сгрудились в носовой надстройке, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь вздымаюшиеся волны, ливень и клочья растерзанных вихрем облаков. Команда оставалась на палубе, пытаясь держать корабль как можно левее. Драконы выли и рвались из пут. Обессиленные маги накапливали силы для Поцелуя Евы – самой нужной для завершения путешествия защитки. Без нее соваться в ночное море было бы просто самоубийством. Проще остаться на «Дарборе» с капитаном и орками.

Вивиан тревожно вскинулась, когда крыша затрещала над головами путешественников. На ее лице проступила горькая решимость.

– Орэхиль, Вильраэн, – окликнула она эльфов. – Вам нужно немедленно...

Договорить девушка не успела. Рухнувший на бок дракон смял переборки надстройки, как буйвол – соломенную циновку. Тварь додумалась, как можно добраться до ненавистных колдунов, поймавших ее. Не в состоянии освободиться или пошевелить связанными лапами, дракон катался по палубе туда-сюда, сметая все на своем пути. Орки отступили к бортам, а путешественники оказались прижатыми к бушприту. Толстое бревно пронзало тьму и содрогалось так, будто корабль катился не по волнам, а по каменистому склону. Эмми и Каона вцепились в страховочную сеть, натянутую на самом носу судна, полные готовности карабкаться дальше. Остальные мрачно поправляли на себе бурдюки, понимая, что скоро окажутся в воде.

– Отступаем группами, – распорядился Аннарин. – Клайд, Вивиан, Сэйт и Кузьма, свяжите свои пояса веревками. Прыгайте вместе, как можно дальше от корабля и гребите влево. Каона, Эмми, Хенайна, Рор – следующая группа. Я, Вильраэн, Орэхиль, Тири и Леми – прыгаем отсюда. Дайте мне веревку... – эльф потянулся к тросику, свисавшему с пояса Лемвен. Остальные торопливо пытались закрепить узлы на мокрых поясах. «Дарбор» колотило крупной дрожью, словно у корабля начался лихорадочный озноб.

Держась за фальшборт, Клайд проверял узел, связывающий его с Вивиан, когда драконья пасть с сипением расщепила основание бушприта в двух локтях от мага. Тварь умудрилась разорвать сеть на морде, и теперь готовилась если не испепелить, то хотя бы разорвать в клочья своих пленителей.

– Уходим! – рявкнул Аннарин. Но все почему-либо медлили. Клайд замер, ожидая пока Кузьма переберется черед слишком высокий для гнома поручень, Хенайна дернулась к брату, оказавшемуся в другой связке, а Вильраэна снесло с ног волной воздуха от бьющегося в злобе ящера.

Дальнейшее происходило словно в вязком кошмаре, где не существует времени и звуков. Уши заложило от драконьего воя, с которым тварь пыталась вновь и вновь выдохнуть огонь, захлебываясь водой и хлещущим ветром. Аннарин без разговоров поднял Кузьму над фальшбортом и, кивнув гному, швырнул его прочь от корабля. Вслед за Кузьмой в воздухе оказался связанный с ним Сэйт, потом Вивиан и Клайд. Но маг еще успел увидеть, что эльф с помощью Рора отправил за борт вторую группу. Эмми и Каона падали в воду растопырившись, как лягушки, а Хенайна – сжавшись в упругий комок, как опытный пловец. За ней, вернее над ней, летел сгруппировавшийся орк, оттолкнувшийся от борта изо всех сил.

Орэхиль попытался поднять упавшего Вильраэна, но в этот миг дракон снова щелкнул челюстями. Оба эльфа оказались словно в капкане: сжимающуюся челюсть удерживал только здоровенный обломок мачты, который успел поставить поперек схлопывающихся зубов Аннарин. Дерево трещало, показывая, что не выдержит долго. Один клык тяжело ранил Вильраэна, словно кинжалом пронзив тело эльфа под лопаткой. Орэхиль подхватил друга и попытался вытащить его из смрадной пасти. Дракон мотнул головой, сшибая обоих эльфов с ног. Аннарин, не глядя, рассек веревку, тянущуюся от него к близнецам и оттеснил обоих темных эльфов от обезумевшего дракона.

– Уходите! – рявкнул он так, что услышал даже погружающийся в воду Клайд. Видимо, Тири что-то возразил эльфу. Аннарин хотел было столкнуть их за борт, но вместо этого сам получил удар в спину тем самым обломком мачты, который торчал из пасти дракона, расщепившись поперек. Острые щепы просоленного дерева пригвоздили Аннарина к палубе, как кинжалы. Хрустнула кость сломанной ноги. Лемвен закричала, но ее крик тонул в непрерывном вое. Орэхиль, прижимающий к себе Вильраэна, оценил происходящее. Аннарин больше не мог помочь эльфам, но лишь геройски погибнуть с ними за компанию. В команде есть маги, для которых перелом не такая уж сложная проблема. Без опытного воина тем, кто уже оказался в бушующем море, придется туго. А сами искатели сокровищ уже явно не минуют очередного выморока...

Все это мгновенно пронеслось в голове Орэхиля, и он изо всех сил ударил ногой по деревянному брусу, одновременно вышибая его из пасти ящера и из бедра Аннарина. Зубы сомкнулись на телах двух эльфов с отвратительным хрустом. Из-за палубной надстройки неожиданно появилась фигура демоницы-колдуньи, выплетающей какое-то заклинание своими когтистыми руками. Из-под палубы выскочило несколько крысолаков, видимо надеявшихся переждать там и напасть исподтишка. В отличие от демона, твари не жаждали сражаться, они метались по палубе, ища спасения.

– Скорее! – Тири подхватил Аннарина за плечи. Леми, как обычно действуя синхронно с братом, вцепилась в лодыжки эльфа. Тот еле сдержал вопль от боли в сломанной ноге. Близнецы не перелезли, а буквально перевалились через фальшборт, наглотавшись соленой воды еще в полете, от хлещущих о скулу «Дарбора» волн. На палубе покинутого судна метались черные молнии заклинаний и бились о палубу связанные драконы. Орки-матросы быстро покончили с последней демоницей и с сожалением уставились на искалеченные тела недавних пассажиров. Им было ясно, что эльфы уже никогда не вернутся из выморока, а что тому виной – чары демона, пасть дракона или несущая корабль стремнина – кто его знает? Капитан Гарр, глядя на еле сдерживаемых цепями и канатами драконов, раздумывал, не приказать ли команде последовать за пассажирами. Он отвечал за своих людей, а тут, похоже, можно было не отделаться привычным вымороком. В этот миг на палубу буквально рухнул шестой дракон. «Дарбор» отчетливо всхлипнул. Трюм начал медленно наполняться водой. Матросы столпились на баке, готовясь к последней обороне, но Гарр поднял руку. Этот ящер был ему знаком. Со спины дракона соскочила Кселла. Дико озираясь, она пятью меткими заклинаниями усыпила вражеских драконов, подошла и осмотрела трупы эльфов и только после этого вскинула глаза на капитана.

– Они уплыли! – крикнул тот. – Минут пять назад, туда! – Гарр махнул рукой влево. Ветерок понуро подтянул к себе крыло. В перепонке виднелась рваная дыра.

– Мой дракон ранен, – пояснила Кселла, поднявшись на бак. – Мне придется развоплотить его, чтобы воспользоваться Свитком перемещения. Значит, они все-таки направились в Грацию?

– Да, прямо вплавь на пузырях, – кивнул Гарр. – А я направлюсь к ним сразу, как только снова окажусь в порту.

– Ваш корабль не может покинуть стремнину? – удивилась Кселла. – Я слышала, что это очень мощное судно.

– Было мощное, пока не попало в эту мясорубку, – Гар, зло оскалив зубы крутанул бесполезный штурвал. – Я думаю, мы пойдем ко дну через пару минут. Зато прихватим с собой этих милых зверюшек, – он указал на драконов.

– Отличная работа! – кивнула волшебница. – Очень вероятно, что этих драконов не удастся оживить, даже если всадники разыщут место их гибели.

– Как раз за тех ребят, что эта погань чуть не сжевала, – сплюнул орк. – Вот скажите, что за пакость такая? Нешто эльфов-то нельзя теперь оживить?

– Нет, капитан, – Кселла помрачнела еще больше. – К сожалению, нельзя.

– Ну и дерьмо вся эта магия, – орк с вызовом посмотрел на женщину.

– Мне очень жаль, – Кселла опустила голову. Струи дождя стекали по слипшимся прядям ее волос и исчезали за воротником робы. Орку показалось, что магичка плачет, но та быстро отвернулась, приводя в действие какую-то свою штуковину, направленную на Ветерка. Дракон недовольно мотнул головой и сложил крылья. Процедура развоплощения была ему знакома, но удовольствия не доставляла. Вспышка – и огромный ящер исчез, а Кселла спрятала за пазуху что-то вроде дудки.

– Вы не хотите воспользоваться свитками перемещения – и гостеприимством моей Гильдии? – снова повернулась она к капитану Гарру.

– Мне не положено, – серьезно ответил орк. – А ребятам не помешает кружка-другая горячей медовухи, или что вы там пьете.

– Что-нибудь сообразим, – слабо улыбнулась Кселла, протягивая оркам чуть голубоватые свитки.

– Поторопитесь, ребята! – рявкнул Гарр, ощущая предсмертную дрожь своей морской лошадки. – Не задерживайте даму!

Матросы почти одновременно с мрачными лицами развернули свитки и растаяли в синем сиянии.

– Капитан? – Кселла еще раз глянула на упрямо выпяченную челюсть орка. – Я не гарантирую, что вы...

– Мне ваших гарантий не надо, – хмыкнул тот. – Вы ж не гномский банк. Если Паагрио меня заждался, значит так тому и быть. Валяйте, лечите своего дракона да позаботьтесь о моих ребятах, – он легонько хлопнул волшебницу по плечу. Та дружески кивнула капитану и тоже развернула свиток. Сияние ненадолго озарило пронизанный дождем сумрак.

– Ну вот, старина, снова нам с тобой предстоит отправиться на ту сторону, а? – похлопал капитан по штурвалу своего корабля. – Никогда ещё я не был так близко к тому, чтобы струхнуть, как нынче!

Клок парусины на палубе зашевелился. Орк, взбешенный мыслью о крысолаке, посмевшем составить ему компанию перед смертью, в три прыжка достиг шевелящегося комка и сдернул его. Под парусиной обнаружилась гномка – та самая, что вроде как болела, а потом отправилась за подмогой.

– Ты зачем тут? – топнул ногой орк, словно разговаривая с непослушным ребенком. – Твои все уплыли, а магичка ваша обратно в Гильдию умелась. Доставай свой свиток и отправляйся за ней. Корабль тонет.

– У меня нет свитка, – спокойно пояснила гномишка, поднимаясь на ноги и отряхиваясь. – Мне нужно туда, на берег.

– Так пузырей не осталось тоже, – покачал головой капитан. – Ты не доплывешь.

– Я постараюсь, – гномишка криво усмехнулась. – Там, на камбузе, остался бочонок с сухарями.

Гарр помог Сонечке прикрепить веревку к непослушному бочонку. Это отвлекало орка от мысленного расчета последнего пути «Дарбора». Уже слышались удары ворвавшихся в трюм волн о внутренние переборки. Уже змеились первые трещины по палубе от борта до борта. Капитан постарался швырнуть легкую гномишку как можно дальше от гибнущего корабля.

– Греби как только можешь, – пояснил он ей. – Иначе тебя засосет в воронку, поняла?

– Да, – кивнула Сонечка, стискивая зубы. Она боялась моря, так не похожего на прозрачные горные реки Элмора. Но другого пути у нее не было. Грести, грести, так же яростно, как бежала она когда-то от обвала, как приседала за школой с двумя камнями в руках, как дралась с големами, напавшими на раненого Кузьму. В глазах темнело, и только задев коленом торчащую из моря скалу, Сонечка поняла, что в десятке локтей от нее прибой бьется о нагромождение валунов и ветер несет над водой запах дыма.

Хенайна внезапно перестала грести. Лицо девушки застыло, как восковая маска. Рор еле успел подхватить ее под мышки.

– Орэхиль... – произнесла эльфийка очень отчетливо и потеряла сознание. Орк закинул ее легкое тело себе на спину, стараясь держать лицо девушки над водой и продолжил тянуть двух барахтающихся девчонок мощными гребками к изгибу течения, уже различимому в предрассветных сумерках.

Когда последняя мощная волна стремнины ударила в спину Лемвен, словно выплевывая свои жертвы, та поняла, что рыдает в голос. Тири и Аннарин молча гребли. Берег с нагромождением валунов был совсем рядом.

Но не успели измученные путешественники нащупать ногами дно, как шесть или семь крысолаков выскочило вслед за ними из мутных волн. Твари были напуганы и озлоблены. Они чуяли запах живой плоти, запах еды, упакованной в непромокаемые мешки, и поэтому ринулись в бой со всем остервенением, на которое способна загнанная в угол крыса. Но загнаны в угол были не

[Vendi]

Глава 60. Ловушка

Марусенька сладко потянулась. Все, произошедшее ночью, представлялось гномишке если не полной победой, то, по крайней мере, большой удачей. Враг был... обезврежен, можно сказать. Жалко, что нельзя сейчас же вернуться с триумфом и предъявить его Кселле и прочим умникам, не верящим в способности гномишки. Ну ничего! Зато когда у Дарика мозги встанут на место, и он расколдует ее с Сонечкой, все очень удивятся.

Под хорошее настроение гномишка развила бурную деятельность: напоила полусонного Дарика маскирующим зельем, раздула очажок, кое-как сложенный в этом закуте коридора из мелких булыжников, попутно починив его покосившийся дымоход, раскалила большой плоский камень и плюхнула на него десяток яиц подземной ящерицы, искать которые гномы учатся еще в малышатне. В шкворчащее блюдо гномишка нарезала похожих на крохотные синие кораллы грибов-рогатиков, от которых сразу пошел сытный мясной дух. Недаром гномы прозвали это неприглядное лакомство «подземным салом». Грибы накапливали масло, и порой были настолько жирными, что их использовали не для еды, а для изготовления факелов и разжигания сырых дров. У запасливой Марусеньки всегда были при себе крохотные мешочки с солью и перцем.

Еда, которую прислал новобранцам Волхан, представляла из себя шесть подсохших лепешек, кувшин сильно разбавленного пива и два яблока – видимо, предназначавшиеся девушкам. К тому моменту, когда на упоительный запах из своих нор выползли Седди, Ораг, Лария и Беш, гномишка успела превратить два невзрачных, подвявших плода в аппетитные кружочки, обжаренные на том же камне и разложенные по лепешкам, как по тарелкам.

Пиво облагородить не удалось, и гномишка горестно вздыхала, глядя на мутную брагу. Зато в небольшом котелке, принесенном вместе с продуктами, Марусенька заварила настой коричневого лишайника, наковырянного ею из самых темных щелей в коридоре. Она заранее усмехалась, предвкушая сюрприз: судя по всему, обитатели этого подземелья еще не открыли секрет вкуснейшего напитка гномов, сладкого и густого. Он напоминал гномишке грушевый компот, которым угощал ее однажды Клайд. Трудно было поверить, что получался отвар из неприглядных на вид буро-слизистых ошметков. Эта помесь чая и компота пахла сухими ягодами. Сам по себе лишайник тоже был съедобным, но до того вязал рот, что есть его в сыром виде могли только любопытные малыши, тянущие в рот все подряд.

Вытаращенные глаза новых знакомых и Седди вознаградили ее труды с лихвой. Плоский камень выглядел не как застеленный скатертью стол в зажиточном гномском доме, но был вполне сравним с привалом удачливых охотников или трапезой порядочных шахтеров.

Под пиво гномишка определила «чаши» из найденных поблизости небольших круглых каменных миндалин-жеод, которые просто валялись на полу коридора, как обыкновенные булыжники. Эти камешки, полые внутри, любой обученный гном различал так же легко, как человек различает на лугу ромашки среди одуванчиков. Полусферы у нее без инструментов получились неровные, позорище просто, зато, серые снаружи, камни изнутри полыхали сиреневой аметистовой начинкой-друзой. Получилось не хуже эльфийских хрустальных чаш... если, конечно, смотреть на них только сверху.

А для горячего отвара Марусенька сплела неказистые кружки из белесого лыка, которое нарезала с пробивающих потолок корней. Похожие на узкие плетеные корзиночки, они казались скорее решетом, чем кружкой, но тем не менее отлично держали воду. В них даже можно было кипятить воду – если умело подвесить плетушку над угольным жаром, так, чтобы вода закипела, а лубяные волокна даже не начали тлеть.

Даже привычный к мастерству своего народа Седди не скрывал восхищения, не забывая, впрочем, время от времени гыкать и пускать пузыри.

Все-таки караванщика не обучали секретам различного мастерства так старательно, как Марусеньку. Он с детства готовился покинуть Сердце гор и помогать отцу и братьям.

Сама-то девушка осознавала, что ее наставницы из гильдии Кулинаров только недовольно покачали бы головами, видя состряпанный ученицей завтрак. Слишком много вольностей, никакого почтения к канонам Варки, Тушения и Запекания, а о соблюдении рецептуры и речи нет!

Но подземные обитатели стояли в почтительном отдалении от сервированного камня, словно внезапно пораженные Корнем дриады. Они вдыхали упоительный аромат, глотали слюни и не решались подойти. В коридорах посягательство на чужую еду каралось очень строго. Никому, кроме Седди не приходило в голову, что гномишка собирается разделить с ними роскошную трапезу.

Последним из своего отнорка показался Дарик. Подсунутое ему гномишкой перед пробуждением маскировочное зелье уже начало действовать, но никто, похоже, этого не замечал. Действительно, кто станет присматриваться к внешности чокнутого? А полюбоваться меж тем было на что. Волшебное средство не меняло ничего настолько, чтобы вчерашние соседи с воплем шарахнулись от незнакомца. Немного потемнела кожа, чуть посветлели волосы, нос заострился, подбородок, напротив, стал мягче и безвольнее. Уши упруго проглянули сквозь волосы, шея стала казаться тоньше, руки неухоженнее, ногти круглее, глаза налились нездоровой желтизной, скрывавшей их настоящий цвет: не разберешь, карие они или зеленые? А может вовсе серые? Наблюдательная гномишка одобрительно усмехнулась. Если и с аурой у клирика творятся похожие вещи, то его не опознают ни Клайд, ни Кселла, ни даже магистр Лежен.

– Кх-м... – гулко откашлялся однорукий Ораг. – Слыхал я, что в дальнем клане за источниками хорошо жили, но чтоб такое... Где ж ты все это прятала, а?

– Как красиво! – всплеснула руками Лария. – Как в сказке! Ты выменяла это за какое-нибудь оружие?

– Кушать... – мечтательно протянул Беш, не решаясь двинуться к столу без своей покровительницы.

– Да вы что? – изумленно и возмущенно воскликнула Марусенька. – Я не прятала и не выменивала! Я это все просто только что приготовила! Из того, что под рукой было. И хватит на это пялиться, яишница остывает! – добавила она немного сердито. – Садитесь скорее.

Второго приглашения не потребовалось. Подземники расселись вокруг камня, степенно дожидаясь, когда повариха разделит еду поровну между всеми. Не успела гномишка всплеснуть руками по поводу отсутствующих вилок и ложек, как огромные куски яишницы начали исчезать словно по волшебству. За ними последовали лепешки с кружочками печеных яблок и теплый сладкий отвар. Отхлебнув после этого великолепия местного пива, Ораг невольно сморщился и сплюнул себе за спину.

– Ну и пойло, грамп побери! Сразу чувствуется, что к этому-то ты руку не приложила, девочка! – усмехнулся калека. – Зря только испачкала такие красивые чашки. Небось они кучу денег стоят.

– Ничего они не стоят, – небрежно повела рукой Марусенька. – Вон, на полу у вас валяются.

– Похоже, твой клан и впрямь жил неплохо. И обучал хороших мастеров, – кивнула Лария. – Сделать такие чаши и такие плетенки сплести тут не сумеет ни один, я думаю. И ты еще говоришь, что только мечи точить умеешь? – полуэльфка хитро прищурилась.

– Ну да, – простодушно расширила глаза гномка. – Мечи – это ж мастерство! А это все так, для удовольствия.

– Представляю, как же ты тогда их точишь, – пробормотал Ораг, пытаясь скрыть сытую отрыжку.

Марусенька скромно потупилась. Ей, давно уже прошедшей первое Испытание на мастера-оружейника, заточка и ремонт оружия представлялись забавой типа плетения кружек из лыка. Она действительно могла плохонький кривоватый короткий меч человеческой ковки превратить в сносный кинжал, почти неотличимый по остроте, изяществу и долговечности от эльфийского мифрилового, а из древнего ржавого доспеха сделать броню, достойную королевской стражи. Но эти навыки для гномки были не мастерством, а просто небольшой хитростью, рассчитанной на простоватых покупателей верхнего мира. Ее соплеменники ценили в оружии не внешний вид, не камушки в рукояти, не узоры на клинке, а свойства сплава, точность балансировки, способ заточки, множество особых методов закалки и травления. И высот в этих важных умениях девушка пока еще не достигла.

– Можно я возьму эту чашку? – довольно отчетливо выговорил Беш, любуясь игрой тусклого света на гранях аметистов.

– Положи, положи, – испугалась чего-то Ларина. – Это не наше, это Авен.

– Да пусть берет, – вздохнула Марусенька. Ей льстило восхищение, но совсем уж приниженное поклонение ее талантам скорее раздражало гномишку. – Я еще сделаю, если надо.

– Я думаю, – раздался в проходе звучный голос Волхана, – что чашками ты сможешь заняться потом, девочка. Я очень рад заполучить в свой клан настоящего мастера. Оружие – это то, что нам сейчас нужнее всего. И тебе придется серьезно поработать в ближайшие дни. Я дам тебе помощников и кормить буду хорошо, но на игрушки времени не останется.

– Что, наш сосед сложил лапки? – хмуро поинтересовался Ораг.

– Свакс-то? – усмехнулся старик. – Да он их никогда и не задирал. Ему достаточно тех благ, которые они получают за свою целебную воду и за изумруды, что попадаются на его территории в самых глубоких норах. Завоевать его не позволят стражи – иначе добыча камушков может пострадать. А ввязываться в чужие разборки его клан ни за что не станет. Попрячутся по норам, пока Грой будет пробираться к нам в тыл.

– Думаешь, он зайдет с севера? – деловито продолжал расспрашивать Ораг.

Вождь клана задумался на минуту. Его морщинистое лицо казалось спокойным, но глаза выдавали глубокую тревогу.

– Если с Севера – это еще ничего, – признался он. – Северный конец мы укрепили достаточно мощно. Там полно баррикад, ловушек и подвесных мостов. Во многих местах довольно пары арбалетчиков чтобы держать нападающих несколько часов. Но вот если Грой зайдет снизу...

– Скорее всего он так и сделает. Нападение на другой клан – это уже большой риск. Неизвестно, что решат надсмтрщики. Многие отправились в шахты за меньшие провинности. Так что можно быть уверенными – он не пожалеет своих – ни стариков, ни детей, и пойдет снизу.

– Фу-у! – на кукольном личике Ларины появилось отвращение пополам с ужасом. – Вы хотите сказать, что Грой способен привести на наши головы трупоедов?

– Да, детка, – усмехнулся Волхан. – И грампов, и барвазов, и всю прочую нечисть, что водится в нижних уровнях.

– Он не соображает, что после нас они подзакусят его людьми? – поднял брови Беш. Ларина смутилась, дернула его за рукав и испуганно уставилась на вождя.

– Успокойся, я сразу понял, что твой друг не такой уж придурок, – хмыкнул тот. – Да и ты, коротышка, можешь не стараться так сильно пускать слюни. Я не сдам вас надсмотрщикам, и мои ребята тоже не продадут никого.

Седди шумно втянул слюну, повисшую ниточкой до пояса и закашлялся. Все невесело рассмеялись этому разоблачению.

Перестав корчить дурацкие рожи, гном тем не менее не принимал участия в обсуждении обороны: он практически ничего не понимал в здешних реалиях. Кто такие грампы и барвазы? Эти слова были известны караванщику только как грязные орочьи ругательства. Видимо, подземники так называли каких-то монстров? Но каких? Почему старик, явно не глупый, укрепил только северные коридоры и не позаботился о нижних?

А вот Марусенька не стеснялась задавать вопросы, правда стараясь не выдать свою неосведомленность:

– Грампы – это ракырны что ли у вас так называются? – невинно поинтересовалась она, легко выдумывая словечки позаковыристее.

– Ракырны? – в свою очередь удивился Ораг. – Грампы – это твари такие глубинные, с крыльями, а барвазы – еще хуже, навроде глаза с когтями вокруг.

– Красные такие демоны? – небрежно уточнила Марусенька. – Ну точно, ракырны. А глазастых мы называли карубы. Наш вождь хотел придумать для всего важного секретные слова, чтобы враги не подслушали, – она понурилась, словно сраженная горестными воспоминаниями.

– Но это вам не помогло, да, девочка? – мягко уточнил Волхан. – Ничего, я надеюсь, что мы справимся и с демонами, и с Гроем. На наших уровнях этим тварям неуютно, как нам в ледяной воде. Поэтому нам нужно будет лишь тянуть время и сдерживать их атаки. Когда глубинные монстры уйдут к себе, Грой будет не так уж опасен. Особенно если ты поможешь нам с оружием. Попрощайся со своими соседями и пойдем набирать тебе помощников. У меня есть пара мальчишек весьма умелых с разными железками. Если ты обучишь их...

– Прости, вождь, – Марусенька склонила голову. – Ты можешь отказать мне, но я прошу тебя назначить всех, кто тут есть, в мою команду. Твоих мальчишек я тоже возьму, конечно, – поспешно добавила она.

И снова Волхан хитро прищурился, глядя на гномишку. Он казался довольным. Но тем не менее строго спросил:

– Почему эти, а? Я не собираюсь играть в игрушки и возиться с необученными новичками, – покачал он головой. – Для них найдутся другие дела.

– Я не играю. Мой друг Кор обучен работе с оружием. Поменьше меня, потому что его действительно недавно стукнуло камнем по башке. Но лучше всех твоих мальчишек, поверь.

Седди коротко кивнул, глядя на вождя. Марусенька продолжала:

– Ларина умеет плести веревки – а мне будут нужны и тросы для обмотки рукоятей, и тетива для луков, и петли для ножен, и многое другое. У тебя в клане есть более опытная верводеля? – гномишка выглядела так, словно глубоко извиняется. – Кожевенник мне тоже нужен. – она махнула рукой в сторону Беша. – Не для того, чтобы сшить мне ботинки, разумеется. Сам подумай!

А Ораг очень сильный – глянь на нас, разве мы сможем часами раздувать горн или бить кувалдой несколько часов кряду? Поэтому я хочу взять и его тоже.

– Ну-ну, – от души рассмеялся Волхан. Его лицо-маску рассекли еще более глубокие морщины-трещины. – А что ты придумала для отвального шлака?

– Ничего, кроме того, что ты сам поручил нам за ним присматривать. Если у тебя есть лишние люди, которые возьмутся за это вместо нас... – Марусенька наклонила голову, глядя вождю в глаза.

– Нет, у меня нет лишних людей. Кроме тех, за кем и так нужен присмотр: дети, больные, – вздохнул Волхан. – Не задирай нос, девочка, но мне кажется, ты станешь когда-нибудь неплохим вождем. Если не допрыгаешься раньше. – он еще раз рассмеялся. – Хорошо, я оставляю всех новичков тебе и пришлю за вами мальчишек. Они покажут тебе, что у нас есть, а ты скажешь, что из этого можно сделать, – с этими словами вождь кивнул и покинул закуток. Некоторое время над камнем-столом висела тишина. Потом Беш тихо сказал:

– Я умею тачать кожаные доспехи и щиты обтягивать кожей. А еще я умею стрелять из пращи. В коридорах это может пригодится – камней всюду полно.

– Ладно, покажешь мне потом как это делать, – кивнула ему Марусенька. – Сначала мне нужно прикинуть, что нам вообще предстоит сделать.

Седди с интересом смотрел на свою подружку. Она словно не командовала по-настоящему, а игралась в маленького командира, в любой момент готовая сгладить чье-то недовольство шуткой или улыбкой. Но при этом все постепенно начинали что-то делать возле нее, даже одурманенный клирик с желтыми глазами медленно собирал со стола посуду и старательно споласкивал ее холодной водой из родничка. В преддверии заварухи гному как никогда хотелось быть вооруженным. Он постарался подойти к подруге как можно ближе и не разжимая губ спросить:

– Когда мы пойдем за нашим оружием?

– Ты разве не понял? – Марусенька громко забултыхала котелком под струей, заглушая свои слова. – Та пещерка, где мы переодевались на территории Гроя. Хочешь прогуляться к нему в гости?

– Нет, – хмуро пожал плечами Седди. – Но хорошее оружие нам бы пригодилось.

– Погоди, может быть нам этот... конфликт окажется на руку, – успокоила его гномишка. – Я кое-что придумала, потом скажу.

– Нам ведь пора уходить, правильно? – уточнил гном. – Уводить твоего клирика наверх?

– Ну-у... – Марусенька откровенно смутилась. – Не прям сейчас, хорошо? Не можем же мы бросить всех: и этих новичков, и Волхана без оружия...

– Ты что? – едва не заорал Седди. – Хочешь влезть в эту кашу?

– Точно, – кивнула девушка, довольно холодно окидывая его взглядом. – В самую гущу!

– Прости, – Седди махнул рукой. – Ты права. Без оружия мы отсюда все равно не выберемся, а единственный способ до него добраться – активное участие в обороне, так?

– Может быть, – задумчиво кивнула Марусенька. – Не волнуйся за меня, я правда неплохо умею чинить всякие штуки. Вполне возможно, что мне удастся сделать для нас с тобой что-нибудь приличное.

– Ладно, – пожал плечами Седди. – Все равно мы тут как в ловушке.

– Да, в ловушке... – согласилась Марусенька, но ее взгляд при этом переходил от одного члена их новой команды к другому. Новички собирали нехитрые пожитки и даже запихивали в мешки примятую солому. Не так просто было достать ее в подземных коридорах.

Присланные Волханом мальчишки разнились настолько, что при виде этой парочки у всех на губах невольно заиграли улыбки. Один явно орочьих кровей, кряжистый и плечистый, но с очень бледной, почти потерявшей зеленый оттенок кожей; и второй, с круглыми глазами молодого гнома на человеческом лице, низенький, худой, весь скособоченный, явно переболевший чем-то в младенчестве.

– Я – Кэрр, он – Микар, – коротко сказал орчонок вместо приветствия. – Нам туда, – и он, развернувшись, повел новичков вглубь восточных коридоров.

Марусенька по дороге внимательно осматривала каждую щель. Раздумье на ее лице сменялось радостными усмешками и хитрыми гримасами. Гномишка явно что-то задумывала. Седди шел рядом с клириком, с беспокойством присматриваясь к человеку. Он не доверял ничему в этом существе: ни его внезапному безумию, ни ночным слезам. Враг – это враг, и он не может стать другом, он может только ожидать случая ударить в спину. Гном твердо решил не спускать с колдуна глаз.

Парнишки привели команду в довольно просторное помещение. Оно охранялось двойным кольцом дружинников Волхана, и в коридорах, ведущих сюда, даже имелись кое-как сделанные деревянные ворота, запиравшиеся на засовы.

Марусенька огляделась и коротко присвистнула. В пещере высились груды оружия, занимая больше половины площади и по высоте достигая груди гномишки. Но что это была за рухлядь! Проржавевшие клинки без рукоятей, выщербленные сабли, погнутые алебарды, которыми будто долбили камни, кинжалы, скрученные винтом, трухлявые арбалеты, от которых при прикосновении оставались лишь бронзовые накладки да горсть трухи, обломки копий с треснувшими наконечниками, головки стрел до того обросшие наростами извести и ржавчины, что больше походили на картошку или диковинные грибы. Гномишка тоскливо вздохнула.

– Где вы откопали это все, Кэрр? – спросила она у помощника.

– Нашли большую могилу, – пожал тот плечами. – Яма с водой, в ней кости и оружие. Мы перетаскали все. Я много починил, – орчонок с гордостью показал гномишке кинжал из черной бронзы, на котором виднелись грубые следы шлифовки. Вдоль дальней стены были сделанны неказистые подставки, в которых торчали копья, дротики, двуручные мечи: результат труда главных умельцев клана. Даже Седди поморщился при виде этого. Конечно, он скорее оценивал оружие как товар, но это не получилось бы продать даже за самую мелкую монетку. Оно было хуже всего, когда-либо виденного гномом. Хуже ученических клинков, которые не брали даже в обмен на кружку пива. Хуже тех кривых поделок, что выползают из-под молотов первоклассников. Мусор, не подлежащий восстановлению.

Но Марусенька думала иначе. Она перестала огорченно охать и сопеть, подбоченилась и решительно приказала всем разбирать кучу.

– Сюда складывайте мечи, сюда кинжалы, сюда щиты и кастеты... – распоряжалась она. Девушка и сама таскала, катила, тянула, не покладая рук.

– Ну вот... – очень довольная, заявила она через пару часов.

Замечала ли гномишка, что время от времени в воротах появляется Волхан и наблюдает за работой команды, Седди не знал. Виду не подавала, это точно. Вождь качал головой и тихо уходил, потом появлялся снова. Караванщик понимал его беспокойство. Вождь отвечает за своих людей. Неизвестно, какие еще планы были у него, кроме обороны. Может быть – прятаться или сдаваться Грою. Но Марусенька дала ему надежду на победу. Волхан не хотел лишаться этой надежды, но и поверить в нее до конца он не мог.

К ночи, вернее к тому часу, когда спины, руки, ноги и желудки решительно заявили, что настало время отдыха, была проделана огромная работа. Орчонок Кэрр и его молчаливый напарник Микар сперва крутили носами, не очень довольные командованием какой-то девчонки, но потом осознали ее замысел и впряглись в работу, как рудничные тяжеловозы в вагонетку.

– Значит, смотрите, – Марусенька поясняла для всех, но смотрела только на помощников: она ответственно отнеслась к поручению обучать парнишек и гоняла их в хвост и гриву, натаскивая с рук. – Эти клинки из хороших сплавов. Они источены корро... ржавчиной, – поправилась гномишка, избегая ученых слов. – Поэтому мы будем сковывать их по трое – с перекручиванием полос. Должно получиться не хуже черного орочьего булата, но немного помягче, потому что тут большая примесь мифрила и бронзы. Это будут хорошие одноручники, я бы советовала сразу подгонять их друг к другу как спаренные, но если ваши бойцы не умеют работать двуми мечами...

– Некоторые умеют, – как обычно кратко кивнул Кэрр.

– Отлично. Половину перековываем в парные мечи, а к половине нужны будут кинжалы или щиты. Теперь смотрите, вот здесь я отобрала все тяжелые металлические предметы, от которых нам мало толку: кастеты без пары, обломки шлемов, тут даже ступицы боевых колесниц есть. Всю эту кучу нам нужно будет переплавить. Вы позовете побольше народу и я покажу, как построить печь-вагранку. Вечный уголь у вас есть, я надеюсь?

– Сейчас, – немногословный, как и его приятель, Микар двинулся к воротам цеха и отдал какие-то распоряжения. По коридору затопало множество ног.

– Так, что тут еще? Эти наконечники тоже пойдут в плавильню, отчищать их нет никакого смысла – половина сломается, а половина отвалится потом от древка. А вот эти доспехи из богатого мифрилом сплава. Если их начистить, будут здорово блестеть, но нам этого как раз не нужно. Беш, их нужно подбить войлоком или любыми толстыми тряпками. А потом обтянуть кожей. Кожа годится любая – даже невыделанная, правда она потом вонять будет. Займешься?

– Да, я понял, – обрадованно кивнул бледный кожевенник. – Волхан сказал мне, что у них несколько сотен старых шкур, совсем покоробившихся, но я сумею их размять.

– Можешь разминать в воде, – кивнула гномишка. – нам сейчас не до тонкостей, зато мокрая шкура присохнет намертво. Отделывать замшу с тройным маслом и дубовым отваром будешь потом – Ларине на туфельки, – Марусенька хихикнула. – Кстати, о Ларине. Что у нас с пенькой?

– Есть немного, – мрачно изрекла полуэльфка. – Жуткая, нечесанная, пополам с кострой.

– А ременные тросы ты плести умеешь?

– Запросто, – кивнула та.

– А квадратные канаты?

– Если только из старых веревок, – задумалась Ларина. – Но они не очень прочные будут.

– Ничего, нам ненадолго, – заверила ее гномишка. – Значит так, бери пару-тройку девчонок порукастее и начинайте. Мне нужны плоские плетеные ремешки для рукоятей, крученые тетивы, поскольку свежих жил тут взять неоткуда. И квадратные канаты, которые хорошо ходят в блоках.

– Поняла, – кивнула полуэльфка. – Это я мигом организую!

– Се... Кор, тебе придется заняться деревяшками. Сумеешь?

– Конечно, – гном улыбнулся раздухарившейся подруге. – Рукояти для мечей, ложа для арбалетов, древки для стрел, копья, что еще?

– Пластины для доспехов – ковать новые нет времени, успеть бы отлить наконечники из этого хлама. Обтянете их кожей – и постарайтесь вставлять в броню где-нибудь сбоку, а не по центру. Щиты – если будет время.

– Я пойду потолкую с Волханом насчет дерева. То, что они использовали для дротиков, никуда не годится.

– Конечно, – фыркнула гномишка. – Эти палки мальчишки нарезали наверху в ближайшем лесочке.

– Ну, что? – спросил у караванщика Волхан, пытливо наклоняясь к низкорослому мастеру.

– Мне нужно дерево, и не только что срубленное. Хорошее, выдержанное, твердое дерево.

– Где же я его тебе возьму, – пожал плечами вождь. – Мы не в лесу.

– В лесу такого не сыщешь. А в шахтах... У вас ведь есть заброшенные штреки? Оставленные выработки?

– Полно, – подтвердил старик. – Что тебе с того?

– Крепи, – в манере Кэрра пояснил Сэдди. – Мореные крепи, которые пару сотен лет пропитывались известковой водой. Разумеется, не те, что сгнили, а наоборот, затвердевшие как камень.

– Хм... никогда бы не додумался! – с уважением заметил вождь. – Для нас они казались бесполезными, как камни под ногами.

– Какие камни? – небрежно спросил гном, поднимая жеоду размером с яйцо. – Вот эти? – и от точного удара о базальтовый выступ скалы в руках гнома вспыхнула щетка нежно-розового кварца. Вождь с легкой опаской принял каменный кругляш с отколотым краем.

– Да, я понимаю, насколько мы кажемся тебе неумелыми и примитивными, – вздохнул старик. – Не понимаю, как вам удавалось столь хорошо обучаться мастерить разные вещи и не привлекать при этом внимания надсмотрщиков и монстров, помогающих им.

– Мы просто... жили очень далеко, – гному не хотелось запутываться во вранье.

– И, похоже, дальше, чем я подумал сначала, – покачал головой человек. – Ты расскажешь мне это потом, хорошо? А сейчас я пошлю за деревом для твоей работы.

– Лучше я пойду с твоими людьми сам, – покачал головой гном. – Я разбираюсь в дереве... так же хорошо, как и в камнях, поверь.

– Странные вы, – вождь погладил свою бороду. – Фокусник и девочка, которая всего-то лишь умеет точить мечи! Ну и ну! Готов поспорить, что она еще лучше умеет их тупить – о чьи-то головы.

– Умеет, – кивнул Седди. – Ты в этом убедишься... может быть.

– Благодарю, – церемонно поклонился гному вождь. – Я не знаю, зачем вы пришли сюда, но вы остались добровольно помогать нам – спаси вас боги!

– Когда мы уйдем, не хочешь ли ты отправиться с нами? – неожиданно для себя спросил Седди.

– Я? – наклонил голову вождь. – Или мой клан.

– Конечно, клан, – поправился гном. – Я не посмел бы предложить тебе бежать одному.

– Исчезновение двух новичков мало кого встревожит. Исчезновение целого клана поднимет на ноги всех в округе. За нами будет погоня... – Волхан покачал головой. – Я не могу оторваться от преследования, бросив раненых, больных и детей. Если бы не это... в подземелье все мечтают оказаться наверху. Даже те, кто не представляет, что это такое, не знает куда там идти и что делать. Мы знаем только, что хуже, чем здесь, там быть не может. Хуже некуда.

– Ты родился в шахтах? – спросил Седди у старика.

– Нет, меня захватили в плен, когда ящероиды напали на нашу деревушку. Я был пастушонком, и мог убежать – стадо паслось у самого леса. Но я кинулся спасать маму... Очнулся здесь, – Волхан провел ладонями по лицу.

– Родившимся в темноте будет трудно привыкать к свету, – задумчиво проговорил гном.

– Ничего, это не сложнее чем привыкать к кандалам и бичу надсмотрщика в шахте, чем привыкать, что у тебя нет ничего своего, кроме грязного тряпья на теле... – вскинулся старик.

– Я подумаю насчет погони, – проговорил Седди задумчиво. – Может быть, мы сумеем оторваться или даже сделать так, чтобы никакой погони не было.

– Я пока не буду будоражить своих, – покачал головой вождь. – Сейчас нам хватит забот по обороне.

– Правильно, – одобрил гном. – Лучше вообще не говори им – если среди вас есть предатель, он не сможет остановить вас.

– Мне не приходило такое в голову, – старик задумался. Он не был деспотом в своем племени, всегда обсуждая с кланом текущие дела и способы решения проблем. Но этот коротышка говорил дело: предатель не сумеет предать, если никто не будет знать их цели. Неужто найдутся такие, кто оказавшись на свободе, захотят вернуться в коридоры? Конечно нет! С этими мыслями вождь присел на застланную шкурой каменую скамью. Его спина все чаще ныла в сыром холоде подземелья, и он понимал, что недолго осталось до того дня, когда клану понадобится новый вождь. Беда была в том, что ни один из младших помощников не годился на эту роль. Они умели исполнять приказы, они умели думать, они были дипломатичны с соперничающими кланами и великодушны со слабыми, но вести за собой не умел ни один.

А теперь появилась эта девчушка... вроде бы совершенно не похожая на командира, на полководца, как их описывают легенды. Но вокруг нее работа начинала спориться быстрее, на лицах чаще мелькали улыбки, и, хотя малышка хваталась за все стразу, дело двигалось как по волшебству. Она буквально заражала всех вокруг своей энергией. Даже безумный парень, по тусклым глазам которого вождь сразу определил раба дурманящего зелья, причем безнадежного, при этой Авен суетливо бросался помогать.

Хорошо бы она осталась в клане! За пару лет Волхан сделал бы из нее своего преемника. Но, скорее всего, залетные птички не задержатся в коридорах надолго. Чудо, что они остались помочь хоть сколько-нибудь.

Волхан не признавался в этом никому, но он опытным взглядом давно различал тех, кто родился в подземелье, и тех, кто попал сюда в сознательном возрасте. Вот, например, Беш. Похоже, даже его подружка-полукровка не понимает, что парень рос когда-то наверху. И мастерству его обучали не в коридорах. Но у каждого есть право на собственную тайну. Волхан не приставал к пленникам с расспросами, понимая, какие камни лежат у них на душе. Память о доме, который разрушили враги, о родных, которых, может быть, уже нет в живых... И о цветах, дрожащих на голых весенних веточках, о нежных розовых цветах, с которыми не сравнится даже горсть розовых кристаллов на заскорузлой ладони.

Тем временем Седди руководил распилом крепей. Он выбирал самые прочные, каменно-твердые, но не пропитавшиеся влагой, как губка, а сухие, звонкие. К тому же приходилось простукивать стены выработок, дабы самовольные лесозаготовки не вызвали обвала в шахтах. Из десятка опор он выбирал от силы одну. Но и этого вполне хватало: бревна в полобхвата должны были дать достаточно материала на весь клан.

Наконец, гном и его помощники устроились в сухом углу цеха. Среди подземников нашлось немало мастеровитых. Хотя их и не обучали в Сердце Гор, рукояти у них выходили ладные, а древки для копий, дротиков и стрел – гладкие и прямые.

В другом углу уже высился под потолок вытянутый силуэт вагранки. В устье печи светились вечные угли, а Ораг и еще пара парней покрепче качали самодельные меха, разогревая плавильню.

Ларина, Дарик и еще несколько подземников под руководством Марусеньки старательно размешивали песок с глиной и опилками. В мягкой смеси гномишка оттискивала нужные им предметы: наконечники копий и стрел, щиты, граненые шары булав. Потом пальцами ловко расширяла эти отпечатки, делая их более отчетливыми, и заодно уплотняя форму.

Отливка заняла весь следующий день. Остывающие опоки на мокрых кожаных полотнищах вытаскивали в соседний коридор, через несколько часов осторожно раскалывали и бережно укладывали отливки достывать на выметенный пол. Затем приходил черед наковальни и шлифовки. Марусенька отыскала камни, пригодные для изготовления наждака. Распределяя невзрачные серые кристаллы помощникам, гномишка усмехалась и косилась на Седди. Но караванщик был так занят разъяснением способов продольного распила бревен, что не замечал этого. Зато на клирика он поглядывал с неизменной настороженностью. Для того отыскалась работенка: Марусенька посадила Дарика вставлять разноцветные камушки в готовые мечи и копья. Парень так старательно занимался этим, что даже приоткрыл рот. Время от времени в его руках вспыхивали неяркие искры – знак того, что накопленная в кристаллах энергия успешно легла магическим контуром на клинок. Но чаще не происходило ничего. Десяток мечей развалились, но никто не обратил на это внимания: о коварных свойствах волшебных кристаллов слышали многие.

На третьи сутки Волхан застал работников спящими. Марусенька задала всем небывалый темп, и, когда была засыпана в вагранку последняя порция металлического лома, сама оружейница тут же заснула на кипе неиспользованных шкур. Следом за ней попадали с ног канатчики, кожевенники, вагранщики и все остальные. Когда последняя опока встала в коридоре, Кэрр улегся на солому рядом с ней и тоже уснул. Вдоль правой стены цеха в подставках сверкали десятки клинков, копий, дротиков, лежали новенькие арбалеты с почерневшими от времени накладками, в сыромятных тулах топорщились стрелы с оперением, вырезанным из жестких, но тонких перепонок огромных летучих мышей.

Вождь обошел цех. Спящие даже не шевелились – настолько глубокой была усталость. Волхану было горько осознавать, что кто-то из этих ребят может не вернуться из выморока или попасть в шахты, приглянувшись надсмотрщику в нейтральных коридорах. Если бы он мог действительно увести их из подземелья – куда угодно... Лишь бы подальше... С такими мастерами им ничего не стоило бы построить хутор, а то и небольшую деревеньку. Завести хозяйство, отдать подростков в обучение к ремесленникам, а для младших детей нанять учителя грамоты... Старик вздохнул. Сладкие мысли о вольной жизни уже давно не тревожили его с такой силой. А все этот фокусник и его подружка! Вождь задумался было о том, что же гномам могло понадобиться в подземелье, но вяло махнул рукой. Они столько сделали для его клана, что он не станет соваться в чужие дела. Разве что гостям понадобится его помощь...

Парень с мутными глазами тревожно приподнялся со своей подстилки. Его взгляд нашел спящую гномишку, и лицо расслабилось. Вохан полуобернулся на это движение за своей спиной, но что-то вдруг случилось с его глазами. Старик прислонился к стене и медленно осел на солому. Через несколько секунд он глубоко спал, и некому было разглядеть над его головой крохотную черную луну.

Седди проснулся от сиплого дыхания множества глоток. Вдох-выдох-вдох-выдох – с регулярностью качающего воду насоса раздавалось у него над ухом. Дыхание становилось все натужнее, вырываясь из чьих-то легких с протяжным хаканьем. Гном попытался сообразить, что происходит. Но глаза уже распахнулись. Он обнаружил себя и Марусеньку спящими на толстой подстилке из соломы и шкур в углу цеха. Вагранка чернела выстуженным нутром. Оружие сверкало натертыми маслом поверхностями. Обтянутые кожей доспехи уже исчезли из левого угла. Щитов тоже не было. Это все было надето на бойцов клана, дружно приседавших в цеховой пещере и в коридоре за ее пределами. Не обращая внимания на катящийся по лицам пот, парни и девушки в полной броне с тяжелыми щитами в одной рукие и увесистыми булыжниками в другой дружно сгибали колени и снова выпрямляли их.

– Ничего себе... – пробормотал Седди. Он проникался все большим уважением к Волхану. Даже безоружные, эти бойцы стоили многого, а уж теперь, с новенькими клинками и арбалетами...

Тем временим клан закончил упражняться и началась раздача оружия. Этим занимался лично Волхан, но рядом с ним крутилась сонная и очень гордая Марусенька.

Похоже, вождь прекрасно помнил наизусть боевые навыки каждого члена клана. Одни парни получали булавы, другие копья, третьи арбалеты. А вот высокая девушка приняла от вождя спаренные мечи, умело закрепляя ножны на спине. Низкорослый Микар вставил в петли на поясе десяток метательных ножей. Кэрр примерился к копью с длинным, похожим на меч, наконечником.

Себе Марусенька выбрала один из тех мечей, в которые Дарику удалось вставить кристалл. Вместо щита гномишка собиралась использовать свой кинжал. Сейчас ее клинок покоился на подставке вместе со остальными – девушка постеснялась хватать его раньше всех, пользуясь свои особым положением. Она то и дело косилась на отполированное с особым тщанием лезвие и ножны, которые Беш умудрился украсить мелкими аметистами из своей чаши.

Седди же откопал в куче покореженного металла отлично сохранившееся лезвие секиры из мифрилистой стали. Все, чтотребовалось оружию – крепкая рукоять и заточка с правкой кромки. Работа на час для опытного гнома. Кэрр с восторгом взвесил готовую секиру в руках и покрутил ею над головой. Но орчонок явно не имел опыта обращения с таким оружием. А больше никто на него не претендовал. Седди помог Бешу сделать петлю, удобную для переноски секиры за спиной и для быстрого перемещения ее на бок в бою.

Беш работал иглой, рассказывая окружающим его помощникам про свое детство. Он родился в семье цехового мастера, тачавшего туфельки для знатных дам и боевые сапоги для рыцарей. Жили они хорошо: свой дом в городе, хутор в живописной долине, много подмастерьев и наемных работников, постоянные заказы. Однако, старшего сына мастер не баловал. С искренней заботой он обучал мальчишку не только своему мастерству. Беш должен был изготавливать свои первые изделия буквально с пустого места. Он добывал шкуру на охоте, он выделывал ее с подмастерьями кожевенников, он красил ее у красильщиков. С женщинами от прял дратву, с мужчинами вытачивал каблуки, с мальчишками собирал ракушки и делал из них пуговицы и бусины. Мастер считал, что делать что-то достойное может только тот сапожник, который начинал с нуля. А стронников быстрого тачания одинаковых грубых башмаков из раскроенных учениками лекал он презирал. В результате к шестнадцатилетию Беш умел создавать – и никак иначе – обувь из любого материала. Он сшивал ажурные туфельки из тончайшей лайки, бальные башмачки из атласа и бархата, непромокаемые сапоги из кожи кроколиска, он мог сплести соломенные сандалии для бани и собрать тяжелый рыцарский сапог из кованных пластин. Разумеется, все это умение ему предстояло оттачивать годами, но в тот год отец решил приобщить сына к еще одной стороне сапожного ремесла. Беш был отправлен с караваном на ярмарку – учиться продавать свой товар, покупать кожи, выбирать краски и материалы для украшения...

Когда из рыжих, раскаленных зноем холмов навстречу фургонам выехала цепочка всадников, Беш решил, что это просто ограбление. И даже успел закопать под приметным камнем свой кошель, в котором с гордостью вез заработанное... Уцелевшие после налета караванщики оказались в шахтах. Худощавого, сутулого Беша поставили было к вагонетке на отвале. Но с парнем очень скоро приключилась падучая болезнь. Напуганные закаченными глазами и пеной на губах раба надсмотрщики расковали его и отправили в коридоры. Там его и подобрала Ларина. Он тащился сам не зная куда, по темному проходу, когда увидел скручивающую веревку девушку. Не выдержал, стал помогать и советовать. Потом снова приступ... она не испугалась, не бросила его. Порой после нескольких припадков он на время терял память. Мог уйти и заблудиться. Ларина находила его. Однажды даже выкупила у одного клана, где Беша хотели сбросить в колодец, испугавшись пены на его губах. Беш пытался справиться с болезнью и работать наравне с Лариной.

– Я от нее никуда, – пояснил он гному, перекусывая нитку белыми зубами. – Но больше всего я бы хотел вернуться с нею домой, – сапожник вздохнул. – Мне кажется, она моим понравится.

– Вернешься еще, поди, – похлопал парня по плечу Седди. – Какие твои годы!

Волхан закончил раздачу оружия, вручив меч Марусеньке и секиру Седди. Все замерли, ожидая, что скажет старик. Тот махнул рукой:

– Что стоите? Все по местам! Разведка вперед, за ними арбалетчики. Малышню в засадные коридоры – перерезать веревки да опрокидывать бочки с камнями. Все остальные слушайте нижние отдушины. И не спать на посту!

После этой лаконичной речи цех быстро опустел. Седди и Марусенька оставались в тылу, обходя по очереди с Волханом слуховые отверстия, пробитые на нижние уровни. Как выяснилось, проходы туда давным-давно завалили, чтобы кровожадниые грампы не калечили ценных рабов. Но кое-где порода просела или камни осыпались. При желании всегда можно было найти окольный путь. Хотя мальчишки восточного клана и обшарили все окрестные коридоры, они могли и не приметить замаскированный лаз. Теперь оставалось ждать: явится Грой один или действительно приманит чудовищ себе на помощь?

– А как у вас их приманивают? – задала вопрос Марусенька.

– На жертву, разумеется, – провел ладонью по горлу Волхан. – Сперва нужно сбросить кого-нибудь поглубже, в старую шахту, в колодец. Или в водопад подземный. А потом, как там раздастся шум, опустить следующую жертву на веревке – чтобы не до дна, значит. Твари двинутся наверх. Третью жертву нужно умертвить и кровью им побрызгать. Они на этот запах помчатся, как мухи. Ну а дальше поместить связанных людишек по дороге – смотря куда надо грампов заманить.

– Неужели кто-нибудь делал такое? – передернула плечами гномишка.

– Делали, и не один раз, – подтвердил Волхан. – И не только злодеи, скажу я тебе. Был однажды вождь, замысливший не просто бежать, а все шахты освободить разом. Он собрал свой клан и рассказал им этот план. И многие пошли на жертву добровольно. Они хотели приманить грампов к центральному стволу шахты вечером, когда рабы уже в камерах, а надсмотрщики еще ужинают.

– Ну и как, вышло у них? – глаза Марусеньки загорелись.

– Нет, не вышло, – покачал головой Волхан. – Вернее грампы-то до шахты дошли. А там их встретила какая-то жрица и загнала на нижние уровни, как мышей. Только клан зря погиб, – старик махнул рукой.

– А быстро эти грампы летают? – спросила девушка, морща лоб.

– Не очень, – пояснил старик. – В подземелье не разлетаешься, можно и покалечиться. Они так плавно, поверху – и вниз, – он показал рукой.

– Угу... – закивала гномка. – Значит, в прямом коридоре от них и убежать можно?

– Можно, только где тут прямые коридоры? Центральный, что через Нейтральный коридор идет прямиком к Грою?

– Хотя бы... – гномишка задумалась.

Седди поискал взглядом Дарика и поежился. Ему начинало казаться, что они влипли гораздо серьезнее, чем он надеялся поначалу. Маг с пустым взглядом тащился за Марусенькой на расстоянии десятка шагов. Гном попытался встретиться с человеком глазами, но ничего не вышло – клирик упорно смотрел куда-то в пустоту.

Атака началась в глухой ночной час. Волхан, разбуженный разведчиками, немедленно удвоил отряды у заваленных коридоров. Войска Гроя шли с севера, от Свакса, почти в открытую, переговариваясь и небрежно бряцая оружием, словно их пригласили на дружескую вечеринку.

– Они нас что, держат за идиотов? – возмутился Микар, поправляя свои ножи.

– Наоборот, – отозвался Кэрр.

– Действительно, что-то тут не так, – пробормотала Марусенька тревожно. – Если бы они хотели отвлечь нас от тех, кто пробирается нижними коридорами, то не ломились бы в открытую, а наоборот, изобразили бы атаку по всем правилам: подкрались бы, обстреляли охрану у моста...

– Может быть, этот Грой слишком самоуверен? – пожал плечами Седди. – Думает, что основную работу сделают монстры, а его клан прогуляется и побренчит мечами, а потом захватит наши коридоры с теми, кто уцелеет.

– Грой самоуверен, это так, – покачал головой Волхан. – Но он не дурак. У него даже библиотека есть.

– Он умеет читать? – удивилась Марусенька.

– Да нет, – рассмеялась Ларина. – Ему читала одна девчонка. Каждый вечер. А потом взяла да и сбежала вместе с детьми.

– А, ну это я уже слышала, – махнула рукой гномишка. – Куда только она сбежала-то? Наверху монстры, внизу монстры...

– Мимо западных коридоров протекает подземная река, – пояснил Волхан. – Девчонка пригнала окуда-то лодку и увезла детей. Наверное, у нее нашелся помощник – кто-то снаружи. Погоню из гроевых молодчиков встретили водяные духи, а надсмотрщики только глянули на эту месиловку и дальше уже не сунулись. Подумаешь, два десятка карапузов – от них пока не было никакого толку. Грою с тех пор особенно неймется...

– А в какую сторону течет река? – буквально взвилась гномишка. – У вас есть карты или хоть что-то похожее?

– Нет, карт у нас нет. За карту можно загреметь в шахты быстрее, чем за плевок надсмотрщику в пиво, – помотал головой Кэрр. – Но свои коридоры я могу нарисовать с закрытыми глазами.

– Мы рисуем схемы на стене и стираем их, – уточнил Волхан. – Я могу набросать примерный план коридоров и шахт, если это так важно. Только реку все равно перегородили заколдованной огненной сетью. Там нельзя пройти.

– Нарисуй, пожалуйста! – попросила гномишка. Седди тоже заинтересовался и подошел ближе. Волхан десятком штрихов изобразил центральный ствол шахты, забои, отвалы, потом коридоры на среднем уровне и верхние, жилые.

– Значит, под нами тоже коридоры, и только потом заваленные ходы? – уточнила гномишка.

– Да, так и есть. Жить там нельзя, очень сыро, но мы собираем там грибы и охотимся на разных тварей, – кивнул Волхан.

– А река?

Старик нарисовал неровный изгиб.

– Вот, до этого порога на ней было безопасно, многие ходили артелями ловить рыбу, хотя рыбы там очень мало. А дальше еще два порога и свалка. Туда проникали немногие. Искали оружие, ценности. Порой приносили заколдованные штучки. Но там очень много водяных духов.

– Духи – это ерунда, – пробормотала гномишка, теребя полученную от Тарсода цепочку-оберег. – Вот огненная сеть – это да... Дарик! – она резко обернулась к клирику, тупо смотревшему в угол. Глаза человека сфокусировались на гномишке и он робко улыбнулся.

– Что это за огненная сеть такая? – требовательно спросила Марусенька. – Ты имел дело с подобным заклинанием?

– Сеть... жжется, – выдавил из себя клирик.

– Не напрягайся, – неожиданно мягко сказала гномка. – Просто головой помотай: ты сможешь справиться с этой сетью?

Дарик наморщил лоб и помотал головой.

– Ладно, – вздохнула девушка. – Попробуем что-нибудь еще...

Атака Гроя была вялой. Его бойцы неторопливо обстреливали позиции восточного клана, прячась за выступами. Несколько громил покрепче попытались зайти со стороны Нейтрального коридора, но, встретив отпор, даже не стали изображать, что разочарованы: развернулись и утопали обратно к себе. Волхан понимал, что с одной стороны молодой противник вызнаёт раположение сил клана. Но с другой, не оказывать сопротивления тоже было неправильно: после приказа не стрелять, гроевы бойцы захватили один из висячих мостов, лишив восточный клан одного из рубежей обороны. Идущий туда коридор пришлось укрепить бревнами и выставить дополнительный отряд. Время от времени кто-нибудь слышал шум на нижнем уровне, но никаких признаков атаки монстров не было.

К утру обе стороны изрядно вымотались. Половина волхановых дружинников отсыпалась прямо возле своих постов. Девушки во главе с Марусенькой готовили еду. В гномишке не было того вдохновенного оживления, что владело ей в первое утро в подземелье. Она отыскала пяток кладок ящериц, наковыряла лишайника и принесла с помощью Кэрра большую корзину грибов со среднего уровня. На этом ее участие в готовке завершилось: гномишка села в сторонке с мечом в руках и принялась оглаживать его кусочком грубой замши.

Тем временем бой продолжался. Грой зачем-то сосредоточил своих бойцов возле мощного завала и пытался обстреливать через щели находящихся за ним часовых. Через некоторое время в перегороженный коридор собралась добрая половина незанятых несением вахты бойцов. Все они недоумевали, на что рассчитывает агрессивный сосед: своротить камни и бревна его бойцы даже не пытались, а стрелы через узкие щели летали вкривь и вкось, глухо стукаясь о стены. Микар набрал их мало не два десятка и притащил оружейнице – починить, переделать расплющенные наконечники из мягкой меди. Марусенька взяла из рук мальчишки пучок растрепанных снарядов и отшатнулась.

– Скорее! – выкрикнула она, на бегу втыкая стрелы в бочку с песком, где охлаждали после ковки мечи. – Уберите всех из этой пещеры!

Но гномишка опоздала. Смрадные клубы отравы начали подниматься от валяющихся повсюду треснувших наконечников. Возможно, деловитый Микар облегчил участь своих товарищей, подобрав большую часть ядовитых стрел. Но все равно, около трех десятков бойцов было выведено из строя. Их пришлось срочно вытаскивать из опасного места, укладывать на солому и поить медленно действующим противоядием, которое тут же принялись варить две старухи. Ребят тошнило, им скручивало животы, и судорога пробегала по рукам, заставляя ронять новенькие мечи. Для обороны они не годились, даже просто стоять на ногах могли не все.

– Как это я нормального порошка не прихватила, – сетовала Марусенька, вцепившись в рукав Седди. – Что же теперь делать?

– Что делать? – мрачно отозвался гном. – Как пить дать, ждать новой пакости. Уж не знаю, какой.

Волхан шагал по цеховой пещере, раздумывая, как растянуть оставшиеся силы и не оставить дыр в обороне коридоров. Он перебирал все варианты – в том числе и отправить гонца к надсмотрщикам. Если послать с гонцом пару новеньких кинжалов, сделанных Авен... за такого оружейника Грою точно укоротят шаловливые ручонки. По нему давно шахты плачут! Но старик не мог предать гномов. Неужели выбор будет между существованием клана, жизнями доверившихся ему подростков и честью, не позволяющей предать гостей, добровольно оказавших такую помошь клану. Вот если бы выбор был между кланом и кем-то ненужным... малоценным... Волхан резко остановился. И ничего надсмотрщики ему не сделают! Он глава клана, а доказать что-нибудь будет очень сложно... Вождь позвал Микара и наклонился к мальчишке:

– Отправляйся в шахты, да смотри, осторожнее в северных коридорах. Грой сейчас не ждет от нас вылазки, но может патрулировать проходы на вский случай. Передай это вот старшине Кирагу, – вождь протянул мальчишке свернутый в крошечный квадратик кусок затертого пергамента. Тот молниеносно спрятал послание где-то в складках своей одежонки.

– Оденься похуже, – посоветовал вождь. – И ножи оставь.

– Ножи не оставлю, – упрямо мотнул головой Микар. Волхан махнул рукой – в самом деле, кто станет обыскивать этого скособоченного тощего мальчишку? Особенно если он напялит на себя засаленное рванье? А если обыщут – что ж, это станет прекрасной иллюстрацией к его посланию... Волхан вздохнул. Даже такая малая уступка казалась ему подлостью, недостойной вождя клана. Но чаши весов снова предстали перед его мысленным взором. Грой загнал его в эту ловушку. Пусть сам и выкручивается потом.

– Ну, беги! – старик похлопал Микара по плечу. – Осторожнее там!

Мальчишка мотнул головой и быстрым шагом вышел в коридор. Естественно, он не помчится сломя голову. Но двигаться будет быстро, и доберется до старшины не позднее вечера. Однако, до вечера еще нужно как-то дотянуть. Вождь снова вернулся к проблемам обороны.

Седди помогал бойцам Волхана настраивать очередную ловушку. Веревок и канатов не хватало, и Ларина с девочками клана спешно плела плоские ремни из обрезков кожи. Беш помогал им, нарезая одним взмахом из крохотного кусочка кожи в ладонь размером длинную узкую полоску. Со стороны казалось, что Беш чистит спрятанные в кулаке клубни, и бесконечная кожура повисает в воздухе под его ножом.

Марусенька с механизмами возилась с меньшей охотой, чем с оружием, но тоже помогала остальным. Время от времени она переключалась на раздачу противоядия отравленным ребятам. Зелье помогало слабо, но старухи уверяли, что зато «ни един не помреть, токмо кишками маяться будуть». Уцелевшие бойцы переживали за товарищей и отстреливались от гроевых пробных атак гораздо злее, чем раньше.

Когда в коридоре резко повеяло помоечным смрадом, вскочили на ноги только выросшие в шахтах гномы. Остальные еще несколько секунд оставались неподвижными, глядя на происходящее круглыми глазами. В восточных коридорах раздались мерзкие тонкие вопли, и стая огромных летучих мышей ворвалась в освещенное пространство. Их были сотни. Твари метались, норовя загасить крыльями немногочисленные факелы, метили подземникам в глаза, подло сбивали их с ног. Марусенька и Седди спиной к спине уже отмахивались от мышей, когда остальные только выхватывали оружие.

– Почему от них так воняет? – крикнул караванщику Беш, раз за разом раскручивая свою пращу.

– Это же мусорные твари, – пояснил гном. – Живут в отвалах, питаются чем попало. Не могу понять, как их сюда занесло...

– Это как раз очевидно, – сплюнул Ораг, отмахиваясь от монстров копьем. – В мусорники-то пробиты дырки во всех коридорах. Скорее всего, Грой заткнул все остальные чем-нибудь, а потом поджег помойку или напустил туда своего яда. Вот мыши и помчались в единственное отверстие – к нам.

– Этот ваш Грой такая сволочь! – топнула ногой Марусенька, рассекая очередную тварь почти пополам, – Я бы с удовольствием с ним встретилась... один на один в темном коридоре.

– Как же, – зло ответил Кэрр. – Он один не ходит. При нем всегда десяток дуболомов. Не подойти.

Бой с мышами продолжался довольно долго. Его результаты мало напоминали полную победу. В выморок улетели только несколько ребят помладше, недавно взявшихся за оружие. Но почти все бойцы были оцарапаны, оглушены визгом или покусаны тварями. Укусы гадин действовали не лучше яда – раненое место мгновенно вспухало и наливалось тяжелой немотой. Воевать похожими на бревна руками или стоять на распухших ногах удавалось немногим.

– Он выматывает нас постепенно, – зло рубя ладонью по ладони пояснил оставшимся в строю Волхан. – Больше половины наших не в состоянии сражаться, а он еще и не атаковал как следует. Если у Гроя в запасе еще парочка подобных фокусов, то никакие демоны ему не потребуются. Нас можно будет брать голыми руками.

– Жалко, что у нас нет колдуна! – проворчал Кэрр. – Или хоть ихних лечебных зелий! Говорят, что магия лечит все почти мгновенно.

– Да-а... – согласилась с орчонком Марусенька, старательно вычесывая мусор из сонечкиного хвостика. Гномишке казалось, что из-за летучих мышей прическа подруги поредела почти наполовину. – Я бы не отказалась и от боевых заклинаний. Или хотя бы защиток. Дарик ничего не помнит, а больше тут колдунов нету...

– Если не считать тех, что помогают надсмотрщикам, – поправил ее Беш.

– И много их там? – спросила Марусенька.

– Ну, трое или четверо точно есть, – пожал плечами парень. – Когда приходят за выросшими рабами, всегда прихватывают с собой колдунов. Чтобы никто не убежал по дороге в шахты.

– Смотрите! – воскликнула Ларина, держащая обеими руками тяжелый щит. В коридор вползала тонкая струйка воды, постепенно расплываясь по полу, заполняя собой все трещины и стремясь дальше.

– Он решил нас затопить? – изумилась гномишка. – Но это невозможно! Тут столько трещин и ходов вниз...

Вода действительно просачивалась в пол, уходила в отверсттия. Но ее было так много, что скоро восточные коридоры превратились в один ручей глубиной по щиколотку. Намокшая солома, погасшие открытые очажки, подмокшие продукты: вот каков был печальный итог этой диверсии. Снова никаких особых потерь, но... Бойцы Волхана гудели, как рой разозленных пчел. Старик еле сдерживал их от немедленной контратаки.

– Мы не можем атаковать все вместе, коридоры узки, и нам необходимо оставить охрану возле раненых, – втолковывал он ребятам.

Но все его слова были забыты, когда Грой вновь напал на караулящих у моста бойцов. На место прорыва кинулись почти все, яростно бросаясь на западных. Те, словно не ожидавшие подобного отпора, начали медленно, с боем, отступать. Преимущество Волхановой дружины было в ее слаженности и тренированности. Преимущество Гроя достигалось за счет отборных бойцов – полуорков и рослых парней, явно давно переросших тот возраст, когда их должны были отправить в шахты. Силы были почти равны. Но, шаг за шагом, восточные заставляли западных отступать в глубину северных коридоров. Их воинственные крики скоро стихли за поворотом.

– Что там, в северных коридорах? – спросил у Волхана Седди. Ему стоило немалых усилий убедить Марусеньку, что охрана раненых – не менее важное дело, чем контратака. Вся шестерка новичков осталась нести вахту возле цеха. Деревянные ворота укрепили, на полу быстро соорудили настил из оставшихся свай, где и разместили раненнх и отравленных.

– Свакс... – пожал плечами Волхан. – Такие же ребята, как и везде, только чуть побогаче живут. Стариков и детей у них мало. Заботятся в основном о себе. Сейчас наверняка заткнули свои норы чем попало: камнями или деревянными крышками, и ждут, когда все закончится.

– А как же их целебная вода? – удивился Седди. – Сколько дней они могут ничего не делать?

– Воду качает ручной насос, потому что она с каждым годом уходит все глубже и глубже, – ответил Волхан. – Возле насоса кто-нибудь остался, я уверен.

– А раньше воду просто черпали, что ли? – уточнил гном, задумавшись.

– Да, просто черпали из источника. Но тот опускался все ниже. Сперва пришлось выдолбить колодец, а потом, когда колодец стал слишком глубоким, соорудили насос, – кивнул вождь.

– Глубокий колодец? – караванщик выпучил глаза. – Где он расположен?

– Да прямо в центральном коридоре, а что? – Волхан встревожился от тона гнома.

– И наши сейчас продвигаются прямо к нему... – зловеще понизив голос, произнес Седди. – Так?

– Жертва! – охнула Ларина. – Это ловушка!

– Если только Грой совсем рехнулся... – начал было старик. Но в эту секунду стены коридоров дрогнули, и раздался далекий гул, похожий на рев водопада.

– Факт – он рехнулся! – оскалила зубки Марусенька. – Вот мразь! – и гномишка кинулась по тоннелю в сторону северных коридоров. За ней, перепрыгивая через глубокие лужи, помчались Седди, Ораг, Беш и Ларина.

Волхан покачал головой и направил следом за новичками еще десяток бойцов. Он еще не сдался, нет, но сражаться с глубинными демонами с горсткой уцелевших ребят было бессмысленнее, чем идти на дракона с ученической дубинкой. Что же Микара так долго нет? Вождь поднял покрасневшие глаза на Кэрра.

– Собирай всех! Берите тачки, носилки, грузите раненых и больных. Здесь никого не должно оставаться уже через пару минут. Кто может бежать – бегите.

– Куда? – уточнил орчонок с невозмутимым лицом. Его кулак сжимался и разжимался на древке копья.

– В западные коридоры, – отрезал Волхан. – Вряд ли Грой караулит задворки своих владений, так что берите левее. Займите там комнату, где жили сбежавшие дети. Из нее есть выход к реке. Она уже однажды сослужила хорошую службу – может быть сослужит и еще раз. Обороняться в ней можно долго.

– Ясно, – отозвался Кэрр и сорвался с места. Он не был таким хорошим организатором, как Волхан, но, исполняя полученный приказ, находил лучшие способы донести его до остальных. Одних он ободрял, других злил насмешками, третьих ругал, четвертых злобно тащил за шкирку, показывая, что связываться с орком в ярости опаснее, чем с глубинными демонами.

Плотная группка то ли беженцев, то ли захватчиков беспрепятственно проникла в западные тоннели и растворилась в самых темных проходах, ведущих к реке. В бывшей детской мигом стало душно и тесно от набившегося народа, но когда отвалили камни от выходящего на реку лаза, сразу стало свежее. Кто-то зажег крохотный очажок, несколько воинов встали на страже, впрочем, не высовываясь в чужие коридоры. Волхан устало опустился на покоробившуюся шкуру около отравленной девушки, так и не бросившей свой новенький арбалет. Та тихо заскулила, невольно прижавшись к боку старика. Волхан погладил ее по спутанным коротким волосам и попытался пошутить:

– Не бойся, пока Грой там возится, мы уже захватили его территорию!

Ребята сели как можно ближе к вождю и напряженно замолкли, вслушиваясь в гулкое эхо. Трудно было понять, что творится в подземелье, но до них доносился грохот, рев, вой и звон металла. Одна из самых младших девочек, лет пяти или шести на вид, хотя она могла вполне оказаться тридцатилетней полуэльфкой или полугномкой, спросила Волхана, разбивая молчание:

– Скажи, вождь, а что мы будем делать там, наверху?

Волхан опешил. Он не говорил со своим кланом об этом, не вселял в них призрачные надежды. Он и сам старался как можно меньше думать про забрезжившую за спинами таинственных гномов свободу. Но невозможно было смолчать, и невозможно было соврать.

– Мы могли бы построить дом. Большой светлый дом из дерева, чтобы у каждого их вас была свои комната. Или несколько домов. Целый хутор. Мы завели бы овец, буйволов, кур и гусей. Распахали бы огороды и поле под овес. Тех, кто захочет учиться ремеслу, мы отправили бы в город, в мастерские. Для детей нашли бы учителя, – Волхан закашлялся, так сжало ему горло от представившейся картины. Вся его несостоявшаяся жизнь, в которой могла быть семья, жена, дети и внуки, словно обрушилась на него водопадом боли. Кажется, впервые он начал понимать, почему стал вождем клана, почему сплотил этих ребят, как родных.

– Некоторые из вас могли бы отыскать своих родных, – вождь снова откашлялся. – Может быть, они пришли бы поселиться вместе с нами. А может быть, позвали бы вас к себе.

– А те, у кого родные в шахтах? – тоскливо спросил темноглазый парнишка с парными мечами.

– Тем я бы советовал и дальше обучаться военному делу. Может быть, однажды вы сумеете освободить их?

– А магии мы можем обучаться? – спросила все та же малышка.

– Не знаю, – растерялся Волхан. – Только колдуны могут определить способности к своему искусству. Пригласим колдуна, он пройдет мимо вас, – вождь провел рукой поверх голов сидящих бойцов. – И сразу скажет, кто может стать магом, а кто нет.

– А если я могу, но не хочу? – вмешался всклокоченный парень с эльфийскими ушами и зеленоватой кожей.

– А если я передумаю потом? – нахмурилась девушка, лежащая возле вождя.

Клан загудел. Ребята начали обсуждать важные и неважные вопросы так, будто свобода и хутор уже были обещаны им божественной волей. Они спорили, стоит ли разбивать в палисаднике цветник или посадить яблони, нужна ли карусель для малышей или только качели, куда пойти учиться, кто помнил имена и адреса родных, а кто и собственного-то имени никогда не знал, и получил его уже от Волхана.

Волхан бессильно опустил голову. В этот миг он готов был умереть за счастье этих неприкаянных душ.

– А куда наш колдун подевался? – вдруг дернула его за рукав лежащая девушка. – Ну, который ненормальный?

Волхан вскинул голову. Дарик, понуро тащившийся следом за убегающими от демонов, действительно исчез. Не было его ни в пещерке, ни в коридоре, ни в отхожем отнорке, ведущем к реке.

Седди с удивлением обнаружил на своем амулете еще одну полоску. Каким-то образом Дарик присоединился к ним. Что погнало бывшего клирика по коридорам навстречу демонам? Некогда было думать об этом. Их отряд держал круговую оборону, не позволяя алым тварям прорваться туда, где оставались раненые, отравленые и дети. От колодца, где разом полегло больше половины отправившихся в погоню, их уже смело волной нападающих. Бойцы Гроя постреливали из арбалетов, не спеша попадаться на глаза глубинным тварям. Когтеглазые барвазы крутились в воздухе, сбивая прицел арбалетчиков.

Гном поискал глазами понурую фигуру клирика. Дарик обнаружился возле Марусеньки. Он что-то говорил ей, порывисто жестикулируя. Гномишка похлопала его по плечу и снова закрутила мечом, отражая атаки. Дарик отошел в сторону и прислонился к стене. Он выглядел настолько безразличным, что даже монстры не обращали на него внимания. Караванщик снова ринулся в битву. На каждую тварь бойцы нападали втроем-вчетвером, но только с помощью гномов удавалось прикончить очередного демона.

– Сдается мне, – прохрипел Седди на ухо Марусеньке, – что у этих ребят амулеты еще и наполовину не светятся.

– Что ж, – ответила она на выпаде, – многие из них будут готовы к Испытанию после этого боя. Если останутся

[Vendi]

– Что ж, – ответила она на выпаде, – многие из них будут готовы к Испытанию после этого боя. Если останутся живы.

С мечом в руках Марусенька снова становилась похожа на смертельно опасного, неуловимого, как ртуть, Авена, прикидывающегося работником при бродячем цирке. Караванщик только вздохнул, уловив эти перемены.

– Так странно, – поделилась с ним гномишка во время короткого затишья, когда бойцы вокруг спешно перевязывали раны и пытались восстанавливать силы каким-то самодельным отваром. – Я помню, что мой меч был усилен кристаллом, дающим усиление удара. Но сейчас он выглядит так, словно его еще пару раз зачаровали благословенными свитками...

– Может быть, одно из лезвий, которые ты перековывала, было зачаровано? – пожал плечами Седди.

– Да? Странно, – оружейница задумалась. – Мне казалось, что магия пропадает при перековке, но все может быть.

– Будь осторожнее, – вздохнул Седди. – С волшебным мечом или нет...

– Без нас они не справятся, – глухо констатировала гномишка. – Ты же видишь, эти бойцы и так с трудом выдерживают каждую новую атаку.

– Да, вижу, – опустил голову караванщик. – Но я не хочу снова потерять тебя. Ты не знаешь, где здесь приходят в себя после выморока и что тебя там ждет. Судя по репликам ребят – ничего хорошего.

– Увидим, – Марусенька кинулась к новой крылатой твари, заставляя своими боевыми выкриками вскочить присевших было воинов.

Седди отмахивался, рубил, приседал, пропуская широкие когти над головой, перекатывался по полу и снова рубил. Порой ему казалось, что секира вот-вот вывалится из онемевших пальцев, и во время одной из коротких передышек он торопливо срезал кожаные завязки со своего заплечного мешка, попросту завязав его горловину веревочкой. Ремешками же гном примотал древко секиры к запястью правой руки. Демоны, перепачканные кровью жертв, но все еще голодные, кидались на сражающихся, как чайки на брошенную в воду корку хлеба. У гнома нередко темнело в глазах от усталости, но всякий раз за время, пока новый монстр сменял убитого, к нему возвращались силы.

Марусенька старалась ударить тварь первой, понимая, что некоторых дружинников Волхана грампы могут зашибить с одного удара. Конечно, выморок не вечен, но пятеро ребят, очнувшихся где-то в центральной части шахт, вернулись на поле боя с дрекольем: надсмотрщики отняли у них сверкающие новенькие мечи, да еще пытали о каких-то чудесах. Остальным на первый раз повезло: арбалеты и копья никого не заинтересовали.

Гномишка еще ни разу не участвовала в подобном бою. Охота и одиночные убийства были не в счет. Тут за каждый промах, за каждую ошибку расплачивался кто-то другой, расплачивался своей болью, кровью, а не потерянной добычей или отсутствием полосочки на амулете. Казалось, что каждый вдох подчиняется общему ритму: оглушить, удар, отбежать, попытаться оглушить еще раз, дать арбалетчикам выстрелить, снова удар с Оглушалкой. Меч бился в руках девушки пойманной рыбой, то норовя выскользнуть, то наливаясь энергией кристалла. Время от времени Марусенька пыталась перевязать свои раны, но ей не всегда удавалось это. Кровь засыхала коркой на коже, пятнала доспех, отвратительно пахла железом на губах. Трудно было понять, какие из кровоточащих ран – опасные, а какие – просто царапины на коже. Гномишка не позволяла себе смотреть на амулет. Она не целитель, не клирик, какое ей дело до жизненных сил? И эликсиров все равно нет.

Новый удар когтистых лап. Марусенька дождалась, пока трое бойцов всадят свои клинки под ребра твари и довершила дело ударом с разворота. Смявшееся крыло хлестнуло ее по лицу, обдав пылью, песком и вонью. Гномишка отступила на несколько секунд, пытаясь проморгаться. Где-то за спинами обороняющихся маячил Дарик. Он сумел сказать ей, с трудом выговаривая слова, что восточные ушли из своих коридоров и укрылись как раз там, где они с Седди спрятали свое оружие. Она попыталась отправить Дарика за амуницией, но клирик только тряс головой. То ли не понимал, чего она от него хочет, то ли наотрез отказывался покидать ее.

После короткой схватки с когтеглазом вновь помутнело в глазах, пришлось опереться на стену. От меча исходило ровное тепло, в груди противно кололо. Марусенька помотала головой и осмотрела свой отряд. Многие были потрепаны, изранены. Лучше всего выглядели вернувшиеся из выморока – у них хотя бы не осталось ран и царапин. На предплечье из-под вспоротого рукава текла и текла кровь, как гномишка ни пыталась прижать кусок ткани поплотнее к ране. Девушка перехватила меч в левую руки и расплела сонечкин хвостик. Кожаная ленточка обмоталась вокруг руки и мгновенно набухла кровью. Вот ведь, и при этом почти не больно!

Перехватить меч обратно Марусенька не успела. Очередная тварь прыгнула на нее, едва высунув голову из-за среза колодца, метя по ногам. Гномишка вскрикнула, покатилась по полу, но сумела перевернуться и подняться на ноги. Грамп, вооруженный тонким копьём, наседал на нее, не обращая внимания на остальных бойцов, хотя они и осыпали его градом ударов и выстрелов. Перехватывать меч было опасно, и Марусенька взялась за него обеими руками, направляя чуткое острие в живот твари. Но та небрежно отбивала клинок копьём и сама пыталсь приблизиться на расстояние удара. Они кружили на месте, то прижимаясь к стенам, то перепрыгивая через трещины в полу. Нужно было прикончить монстра, но копье неизменно оказывалось перед лицом гномишки, какие бы маневры она ни предпринимала. Бойцы отскочили к стенам и дальним проходам, понимая, что сейчас могут только помешать девушке. Кто-то из них подхватил внезапно осевшего на пол Дарика. Бледный, как мел, клирик оказался в глубоком обмороке. Его дыхание еле прослушивалось, а руки были ледяными.

В какой-то миг Марусенька вспомнила финт, показанный ей Трискелом. Для его исполнения нужно было только дождаться, когда что-нибудь отвлечет тварь хоть на долю секунды. Арбалетный болт, один из тяжелых металлических, отлитых ею, вонзился в плечо грампа по самое оперение. Гномишка легко хлопнула мечом по правому бедру твари и тут же метнулась под левое крыло, словно собираясь спрятаться за спиной монстра. Клинок, от скорости прочертивший в воздухе сверкающую дугу, вошел в подмышечную впадину со скрипом, как нож в мокрое дерево. От подобного удара обычно умирали на месте. Но гномишке не хватило роста, чтобы направить острие точно в сердце твари. Грамп изогнулся, выпучив уже мутнеющие глаза, и наклонил копье...

Марусенька снова ощутила, что меч стал теплее и по руке от него побежали щекотные мурашки. Пол под ногами стал страшно скользким – наверное, от хлынувшей крови грампа. Стараясь не поскользнуться и не грохнуться, гномишка ухватилась за первое, что попалось ей под руку – за копье. Оно торчало у нее перед глазами под странным углом. В груди снова закололо, захотелось закашляться, но рот заполнила густая жижа со вкусом крови. Ее было так много, что Марусенька приоткрыла рот, не в сила ни проглотить, ни выплюнуть эту гадость. По спине, по рукам и ногам бежали болезненные уколы, словно раскаленные шарики катились под кожей. Свет в глазах мигал, становясь то ослепительным, то тускло-серым. Почему-то навернулись слезы обиды. Жалко, так жалко... Но она не понимала, о чем сожалеет, пока не потянула за древко копья и не осознала, что оно торчит из ее груди. Пройдя между ребрами прямо напротив сердца. Проткнув его. Выйдя из спины. И пригвоздив Марусеньку к рассохшейся свае. Вот почему она не падает. Грамп успел-таки достать ее, прежде чем сдох. Седди может не справиться один. Почему упал Дарик? Что будет с Сонечкой? Ой, и ленточка порвалась... Гномишка снова попыталась втянуть в себя воздух, но почти черная кровь хлынула у нее изо рта. Руки девушки разжались, и меч покатился по каменному полу, жалобно дребезжа. Искривленные стены надвигались на нее. Страное пространство, где пол и потолок меняются местами. Где причудливый узел из трубок обозначает ее запутанную судьбу, и судьбу Сонечки, и судьбу Дарика. Где темные щели уводят в небытие навсегда.

Чернота метнулась ей навстречу, как челюсти сработавшего капкана.

[Ayanami]

Просто афигеть можно! жду следующей главы!

[Vendi]

Нету пока. Как только появится, сразу же выложу. Ждем-с...

[Vendi]

Глава 61. Чётки богов.

Снова вздымалась под ногами палуба «Дарбора». Клайд привычно следил за такелажем и курсом корабля, хотя погода стояла на редкость спокойная, и магической помощи матросам не требовалось. На палубе, кроме него, находились почти все пассажиры многострадального парусника.

Кузьма сколотил кресло на колесиках, в котором вывозил Сонечку на свежий воздух. Гномишке неожиданно для всех стало плохо вскоре после отплытия. Сначала она потеряла сознание, потом у девушки начался сильный жар. В короткие минуты облегчения, когда маги сбивали гномишке температуру, Сонечка слабо плакала и твердила, что Марусенька погибла. Этот кошмар продолжался несколько суток, затем гномишке стало легче. Но вставать она пока не могла, и почти ничего не ела. Судя то тусклому свечению амулета, гномишка потратила на что-то почти все свои силы – физические и магические, но никто не мог понять, как это произошло.

Хенайна листала свои книги и пожимала плечами, Сэйт тоже не мог припомнить ничего похожего. Сонечка совершенно не помнила, с чего ей привиделась гибель младшей подружки, и пыталсь уверять друзей, что не верит в кошмарные сны, но все равно настроение у всех было подавленное. Кселла так и не обнаружила упрямых мстителей, а Седди не отвечал на письма.

– Нужно ему отправить большой кристалл! – горячилась Эмми. – Который без почты доходит!

– Надо, – соглашался Клайд. – Но у нас такого в запасах нету. Как только мы попадем в какой-нибудь город, сразу отправим. У меня у самого душа не на месте.

Тем временем «Дарбор» приближался к тому месту, где на карте было обозначено таинственное место, заставлявшее светиться и волшебный кинжал артеас, и Чашу, и даже крохотные бубенчики, найденные когда-то в подвале архива.

Связка этих потемневших от времени украшений осела в заплечном мешке Сэйта и была обнаружена вездесущей Эмми, которая вздумала навести порядок в вещах друга. Сам эльф никакого восторга от этого процесса не испытывал, испуганно вскрикивая всякий раз, когда девушка роняла или небрежно швыряла на стол какую-то особо ценную вещь: смятый пергамент с черновиком будущей книги, редкостную шишку неизвестного дерева, рваную обёртку от упаковки магических зарядов, серебряную чашечку, сломанный перочинный нож, бутылку из-под чернил, перчатку без пары, окаменевший бутерброд или одну из пухлых записных книжек Сэйта. Кроме того в мешке обнаружились: считавшаяся пропавшей рубаха, странно пахнущий носовой платок, дюжина носков, ни один из которых не подходил к другим, тщательно завернутые в кусок кожи пуговицы от давно выброшенных рубах и штанов, три пары ножниц, каждую из которых Сэйт приветствовал воплем: «Вот они где!»; два весьма пятнистых полотенца; зимняя шапка из облезшего до неопознаваемости меха; два десятка фиалов с жидкостями и без этикеток, которые эльф тут же принялся весьма осторожно обнюхивать; десяток книг, карандаши, перья, кусочки мела и угля, спальный мешок из паучьего шелка, в котором болтались вперемешку глиняные черепки и семена коды.

Эмми сортировала найденные вещи под недовольное ворчание эльфа, когда из очередной скомканной тряпки со звоном выпала на пол связка бубенцов. Сэйт сразу же забыл про пузырьки и ножницы и понес находку Клайду, Вивиан и Хенайне. В это время Аннарин как раз демонстрировал эльфийке свечение Чаши над картой, и само собой вышло так, что Сэйт поднес к этому же месту бубенцы. Они немедленно тускло засияли, словно грибы-лунники в коридорах города темных эльфов.

У них была карта, у них был нож, спасший Рамио, Чаша, тупой кинжал, обладавший пугающим свойством вытягивать кровь того, к кому его подносил хозяин, и непонятные бубенцы.

Капитан Гарр недоверчиво качал головой, но старые лоции были так подробны и отчетливо прорисованны, что орку не составляло никакого труда следовать намеченным курсом. А там пусть уж искатели сокровищ сами разбираются с этим таинственным местом.

Бухта, расположенная ближе всего к заветной точке на карте, оказалась окружена рощами раскидистых деревьев. Между рощами вились широкие укатанные дороги и виднелись крыши хижин.

– Как нас тут встретят? – то и дело спрашивала Каона, опасавшаяся нападения или недоверия местных жителей. Но, хотя где-то вдалеке и мелькали сигнальные вспышки на сторожевых башнях, никто не торопился напасть на чужеземный парусник. «Дарбор» беспрепятственно достиг пристани в южной части бухты и матросы приготовились отдать якоря. Капитан Гарр с сомнением покосился на берег и махнул рукой:

– Давай, ребята! Если до сих пор не напали, глядишь и обойдется.

Цепи загремели, судно слегка вздрогнуло, и широкая доска трапа легла между бортом и причалом. Клайд, не задумываясь, сошел на берег. С каждым шагом ему все больше нравилось место, куда они прибыли. Причал, небольшой, но очень аккуратно сделанный, украшала мелкая изящная резьба. Дорожка, ведущая от бухты, была обсажена цветами, клонившимися до земли под напором теплого морского ветерка. Саму дорожку покрывали неровные сероватые плитки, которые при рассмотрении оказались осколками огромных раковин, мастерски подогнанными друг к другу. Некоторые куски лежали перламутровой стороной вверх, отчего по тропинке змеился узор из розовых, белых и голубых пятен. Стояла непривычная для всех, влажная тропическая жара. Воздух, наполненный густыми запахами, казалось, ложится на плечи горячим мокрым покрывалом и медленно течет в легкие, мешая дышать.

– Красиво! – вздохнула Вивиан, ступившая на землю следом за магом.

– А чего ж тихо-то так? – нахмурился Рор, помогая Хенайне сойти на берег. – Может, стоило обождать на борту?

Эльфийка все еще не оправилась после гибели брата и его друга. Время от времени из ее каюты раздавались тихие всхлипы, хотя она старалась скрывать свое горе от друзей. Рор был единственным, с кем она могла разговаривать о погибших – потому что орк тоже знал их многие годы.

– Давайте я один схожу к поселку, – предложил Аннарин, поправляя меч в ножнах.

– Нет уж, давайте все вместе! – решительно возразила Лемвен. Тири только усмехнулся. С палубы вслед друзьям с беспокойством смотрели Кузьма и Сонечка. Гномишка уже могла сидеть, но и речи не было о том, чтобы она куда-либо отправилась. Каона и Эмми тоже стояли у борта – капитан Гарр, незаметно перемигнувшийся с Клайдом, запретил поварихам покидать корабль. Впрочем, приключениями все были сыты по горло, никто не рвался влипнуть во что-либо еще. Рамио, как обычно, расспрашивал Каону об окружающем, качая головой: нет, этих земель он не знал, и учителя не рассказывали ему о них, и память предков не хранила ничего похожего.

– Идем, – Клайд нетерпеливо двинулся вперед. Ему хотелось рассматривать строения у причала и дома в отдалении, как ребенку новые игрушки. Все было чистенькое, раскрашенное в светлые тона. Светло-оранжевые, желтые, розовые, голубые и кремовые стены, зеленые, синие и красные крыши. Полосатые двери и ставни на окнах. Пестрые заборчики, сплетенные из тщательно подобранных ветвей, как корзины. С разными узорами, вычурными арками у ведущих к крылечкам дорожек, выступами-лавочками у ворот. И круглыми отверстиями-окнами, в которых грелись на солнце ленивые зверьки, похожие на огромных белок.

Повсюду на ветру полоскались узкие ленточки с изображениями цветов, улиток, листьев и птиц. Эти вымпелы украшали ветки деревьев в садах, ворота домов, резные столбы, стоящие вдоль улицы. На каждом столбе на медной цепочке висела полукруглая чаша, похожая на таз для варки варенья. Маг догадался, что это, видимо, светильники.

Клайд осматривал все это с огромным интересом, невольно вспоминая свое первое посещение Сердце Гор и восхищение мастерством гномов. Здесь тоже поработали искусные мастера, но их архитектура была более легкой, пронизанной морским ветром, хранящей не тепло, как гномские основательные дома, а прохладу в жаркий полдень. То тут, то там попадались искусственные прудики с маленькими водопадами, плетеные навесы и беседки необычной формы, похожие на полусферы, лежашие на боку. В тени жара слегка спадала, ветерок начинал осушать пот, струящийся по вискам и шеям путешественников.

– И никого! – прошептала Хенайна, снова невольно опираясь на руку Рорра. – Неужели тут что-то случилось? Мор? Голод?

– Ну какой голод, – усмехнулся орк. – В садах полно зимних плодов и уже распускаются бутоны летних. В этой земле плодоносит даже воткнутый в грядку посох. Да и на мор не похоже – кто-то же подавал сигналы на башнях. И вони нет, и беспорядка. Вряд ли местные жители прилежно подмели свои ракушечные дорожки, после чего легли на пол и померли.

– Площадь! – воскликнула Леми. – Какая миленькая!

Действительно, выложенная все теми же плитками площадь была уютна, как эльфийский садик. Всюду стояли глиняные кадки, в которых росли кусты и деревья. Между огромными горшками протянулись легкие скамьи, сверху на растяжках висели плетенки, укрывавшие площадь от солнца. Везде трепетали в воздухе знакомые ленточки и зверьки перебегали от одной лавочки к другой.

– Давайте посидим тут! – воскликнула Вивиан, опускаясь на лавочку. Все последовали ее примеру, только Клайд остался стоять на краю площади, недоумевая, с чего это друзьям вздумалось рассиживаться. Они прошли не больше двух миль, и совершенно не устали. Клирик обогнул несколько цветущих кустов и приблизился к расставленным на улице столам. Это выглядело похоже на харчевню, за одним маленьким исключением – тут было абсолютно пусто. Ни официанток с кружками эля или хвойного отвара, ни властного хозяина, ни поваров. Никаких съедобных запахов не доносилось из-за плотно закрытых ставен, только аромат цветов.

Недоумевая, Клайд обошел площадь по кругу. Тут располагались лавочки, витрины которых прикрывали ставни, пара трактиров, которые он распознал только по стоящим на улице столам, и несколько заведений, о назначении которых оставалось только догадываться. И ни души!

Когда Клайд вернулся к своим, Вивиан с трудом подняла голову от скамейки. Все остальные уже крепко спали.

– Ложись! – улыбнулась магу девушка. – Поспим немного.

– Что с вами? – встревожился клирик. Он не ощущал ни малейшей магии, но его друзья уснули слишком быстро. Эти лавочки, покачивающиеся под навесами... Для ловушки они выглядят слишком невинно, но магу все это не нравилось.

– Ви, вставай! – он потянул девушку за руку. Та только зевнула во весь рот и уронила голову на согнутый локоть. Клайд потормошил Аннарина, Сэйта – все они сладко спали, открывая глаза на секунду и советуя другу тоже прилечь. Магический сон выглядел не так. Это скорее напоминало действие сонного зелья.

– Что делать? – спросил Клайд у спящей Вивиан. – Ви, что происходит? Может, матросов позвать? – он был готов сорваться с места и побежать за подмогой, но боялся оставить беспомощных друзей одних.

– Ничего не надо, – ответил ему хриплый голос. – Бегать не надо, кричать не надо. В этой земле днем все любят поспать. Днем плохо, жарко. Ночью хорошо, весело. Садись рядом со мной, Десятый воин, я налью тебе морского молока и буду слушать, какой дорогой ты пришел к оюпити!

Клайд подскочил от неожиданности. Чуть в стороне, почти незаметный на фоне плетеных висячих лавочек и причудливых теней от навесов, полулежал Ссасаюсин. Возле бывшего пленника стоял запотевший кувшин и пара глиняных кружек.

– Иди, друг, порадуй меня рассказом, – улыбнулся ему круглоглазый дикарь. Впрочем, теперь он не выглядел настолько диким, как в плавучем лабиринте. Белые свободные штаны с широким поясом, доходящим почти до середины груди и расшитая жемчугом разных оттенков бежевая безрукавка составляли его одежду, и это выглядело цивилизованно и изящно. Голову Ссасаюсина покрывал вычурно завязанный тонкий платок, украшенный бисером. Мужчина сидел слегка сгорбившись, как огромная нахохлившаяся птица.

– Приветствую тебя, Ссасаюсин, – кивнул растерянный Клайд. – Ты уверен, что этот сон... он безопасный?

– Полностью. Сейчас все оюпити спят, кроме жрецов и стариков, – пояснил клирику старый знакомый. – А я встречаю тебя, друг.

– Ты знал, что мы прибудем сюда?

– Знал. Не знал в какой день. Разве твоя женщина не сказала тебе, что наши дороги пересекутся?

– Да, сказала, – вспомнил разговор с Вивиан клирик.

– Вот поэтому я каждый день беру кувшин холодного морского молока и иду сюда – ожидать твой приход. Сегодня ты пришел, – покивал магу мужчина.

– А ты, наверное, жрец, раз не спишь? – поинтересовался Клайд.

– Я и жрец и старик, – ответил тот. – Ты можешь называть меня Оти-Ссас, что означает Старший Ссасаюсин, а можешь Иу-Ссас, что означает Жрец Ссасаюсин.

– Хорошо, Иу-Ссас, – улыбнулся Клайд. – Ты жрец и я жрец, и мы не спим. Но почему заснули мои друзья-жрецы?

– Ты не спишь не потому, что ты жрец, – помахал ладонями в воздухе Ссасаюсин. – Ты не спишь потому, что ты Десятый воин, и ты вступил на свой путь.

– Ты хочешь послушать меня или рассказать мне о Десятом воине? – поинтересовался клирик, слегка заинтригованный.

– Ха, нет, сейчас ты говори, – Ссасаюсин налил в кружку Клайду густую белую жидкость, похожую на простоквашу. – Про Десятого воина тебе расскажет главная жрица, Дочь Орла.

– Ну хорошо, – клирик отхлебнул солоноватый напиток, приятно утолявший и жажду и голод. – Слушай...

Когда он закончил рассказ о высадке на берег Грации и о несчастье с Рамио, тени склонились к востоку. Стало заметно прохладнее, подул ровный ветерок. Спящие зашевелились, приподнимаясь и протирая глаза.

– Что с нами стряслось? – недовольно проворчала Хенайна, потирая отлежанную щеку с отпечатком плетенки. – Сроду так не хотела спать, как сегодня!

– Ссасаюсин говорит, что тут особый воздух, – пояснил Клайд, помогая Вивиан подняться. – Все спят днем, когда жара. А вечером, ночью и ранним утром работают и развлекаются.

Действительно, площадь стремительно заполнялась народом. Одетые подобно Ссасаюсину оюпити приносили с собой кувшины с напитками и длинные копченые ломти мяса. Возле харчевен молодые парни разжигали переносные жаровни, а женщины расставляли по столам кружки и тарелки. Распахнулись двери и витрины лавочек. К большому огорчению путешественников, оюпити слыхом не слыхивали о почтовых кристаллах. Магических товаров тоже было очень мало.

– Только то, что привозят из-за моря, – пояснил жрец Клайду. – Мы не делаем.

Торговали вещами повседневными: посудой и тканями, одеждой, оружием, инструментами, украшениями, пряностями, вяленой рыбой и сушеными фруктами.

– Почему не продают свежую рыбу и свежие фрукты? – удивилась Лемвен.

– В городе запрещено, – пожал плечами жрец. – Кому нужно, те идут к рыбакам или к садовникам и покупают. Или ловят сами.

На улицах мельтешили дети. Мальчики, зачастую одетые только в укороченный вариант взрослых штанов, раскачивались на подвесных лавочках, перелезали через плетеные заборы и носились наперегонки со зверушками.

– Что это за животные? – поинтересовалась Хенайна.

– Это белые фоссы, – ответил жрец. – Домашние. Дикие пятнистые и немного крупнее.

Фоссы играли с детьми азартно и шумно, как волчата, но сохраняли при этом кошачью независимость. В любой момент зверек мог развернуться и отправиться по своим делам, не обращая внимания на крики своего двуногого товарища по играм.

Девушки невольно протягивали руки к симпатичным зверюшкам.

– Они похожи на крохотных кугуаров, – умилилась Леми.

– Помесь кошки с крысой они напоминают, – буркнул Тири, которому с трудом посчастливилось увернуться от зубов недовольной его вниманием фоссы. А что такого? Он всего-навсего потрогал ее за длиннющий хвост.

– Куда мы идем, Иу-Ссас? – спросил Клайд.

– К жрице, разумеется, – слегка удивился тот. – Разве ты не хочешь послушать мудрые слова?

– М-м, я хочу... – замялся Клайд, оглядываясь на своих спутников. – Но, боюсь, что мои друзья голодны. Где мы могли бы купить себе еды?

– Вы хотите есть еду тут? – снова поднял брови жрец.

– Если это не запрещено, – торопливо ответила Вивиан.

– Нет, запрета нет, – Ссасаюсин покачал головой. – Просто тут едят простые оюпити, те, что работают в садах и на полях. Вас накормят при храме, и там вы найдете достойных собеседников.

– М-м... ну хорошо, – кивнул клирик. – Просто когда мы покупаем еду, мы выбираем ее сами и не остаемся в долгу.

– Я понимаю, – Ссасаюсин поправил свой платок. – Но в храме будет из чего выбрать, а деньги... вы можете положить их в корзину для пожертвований. Если вам так приятнее.

С этими словами жрец снова возглавил процессию. Как ни странно, горожане почти не обращали внимания на чужаков. Они отдыхали на лавочках, жарили мясо и рыбу на жаровнях, пили какой-то пенящийся зеленый напиток из кружек, иногда прикрикивая на расшалившихся детей и фоссов. Процессию провожали взглядами, вежливо уступали дорогу, но и только.

– Чужеземцы у вас тут не в диковинку, – утвердительно сказал Рор.

– Да, купцы много плавают, – подтвердил жрец. – За одну луну пять или шесть кораблей. Некоторые стоят долго – ждут товар. Люди из Грации. Орков, эльфов совсем не бывает. Иногда бывают гномы.

– Но никто не принимает нас за демонов ночи. – проворчал Аннарин, вспомнив первую встречу с жрецом на плавучем островке.

– Демоны ночи не выносят солнца. – ответил Ссасаюсин, не смутившись.

Сэйт что-то записывал на ходу. Через некоторое время он приблизился к Клайду и задумчиво произнес, понизив голос:

– Тебе не кажется, что оюпити выглядят как-то странно? Они похожи на людей, и в то же время они какие-то другие.

– Ну, у них глаза круглые, – тихо ответил клирик. – Может, на юге у всех так?

– Оюпити не похожи на других, – вмешался жрец, который, оказывается, прекрасно все слышал, – потому что мы дети богов.

– Все мы дети богов, – вежливо ответил Сэйт.

– Ха, не путай! Вы – создания богов, подобно тому, как кувшин – создание гончара. А мы их дети, как теленок рождается от буйволицы и котенок от кошки.

– И вы бессмертны? – в голосе эльфа за интересом пряталось недоверие.

– Нет, конечно. Мы живем долго, но умираем как и все.

– Тогда как боги могли родить вас, если они давно уже покинули наш мир?

– Ты прав. Боги родили наших прадедов. Но мы блюдем чистоту крови, не смешиваясь ни с одной расой этого мира, – пояснил жрец.

– Тогда вы должны болеть и вырождаться, – назидательно заметила Вивиан. – А вы выглядите вполне здоровыми и красивыми.

– Каждый новый род оюпити обновляет свою кровь, – вздохнул Ссасаюсин. – Основатель рода, мужчина или женщина, не может сочетаться браком с простым оюпити. Мы ищем высших существ и вступаем в брак с ними. Поэтому наша кровь не застаивается, и наш народ не вымирает.

– Высших существ? – Аннарин передернул плечами. – Это монстров, что ли?

– Духов, – лаконично ответил жрец.

– А они... соглашаются? – вытаращил глаза Тиэрон.

– Да, нашим жрецам дана власть укрощать их нрав молитвами и жертвами. Они соглашаются, но многие главы родов расплачиваются за это своей жизнью.

– Звучит страшно, – покачал головой Клайд.

– Оюпити должны хранить свои знания для Великих Воинов. Когда все Воины покинут наш мир, оюпити смогут отправиться в другие земли и жить вместе с другими расами, – пояснил Ссасаюсин. Может быть, это звучало очевидной истиной для него, но путешественники только переглянулись с недоумением.

– Послушай, Иу-Ссас, –нерешительно начал Клайд. – Мы тут вообще-то по важному делу. Мы ищем одно место... Там должна быть очень важная вещь. Наши карты привели нас сюда, а вовсе не какие-то дороги воинов.

– Разумеется, – Ссас ни капли не удивился. – Вы ищете Сердце орла, потому что Десятый воин начинает свой путь там. Что бы он ни искал в мире перед началом своего пути, оно неизбежно должно оказаться в Сердце орла.

– Ну, хорошо, – клирик замялся. – Но нам нужно будет забрать оттуда одну штуку. Это не оскорбит вас или ваших высших существ?

– Ты не можешь оскобить нас, даже если отрежешь хвосты всем фоссам в городе, – усмехнулся жрец. – Ты найдешь эту вещь и заберешь ее, потому что так надо.

– А ты не знаешь, где мне ее искать? – перестал напрягаться Клайд.

– Я никогда не был внутри Сердца орла, – ответил мужчина. – Ты сам войдешь туда и возьмешь то, что тебе нужно.

– Хорошо, – окончательно повеселел Клайд. – Расскажи мне о вашей жрице. Она тоже дочь богов?

– Да, она Дочь Орла, – кивнул жрец. – Она расскажет тебе про путь воинов и про то, как читать в душах живых на этом пути. Если ты будешь прилежен, то обретешь важное знание. Если будешь небрежен – будешь торить свою дорогу.

– М-м... снова учиться, – задумался клирик. – Если мы быстро найдем нужный нам артефакт, то у меня будет немного времени. Надеюсь, что на познание вашей мудрости не понадобятся долгие годы?

– Это зависит от тебя, – развел руками Ссасаюсин. – Один собирает спелый виноград, другой ждет, пока солнце превратит его в изюм, а третий – когда на изюм прилетят жирные фазаны.

С этими словами жрец толкнул калитку и вошел во двор дома, снаружи ничем не отличавшегося от прочих домов на этой улице. На крыльце старуха с кошачьими усами на лице набивала пухом из широкой корзины расшитую подушку. Рядом крутились две девочки в красных штанах и безрукавках и фосс в зеленом ошейнике.

– Мир вам, – произнес Клайд, склоняя голову. Старуха доброжелательно отозвалась, наклоняя голову:

– И вам мир, чужеземцы. Проходите, насладитесь прохладой и покоем.

Если в облике Ссасаюсина явно сквозило что-то птичье, то в движениях старухи проглядывала кошачья грация. Девочки же, смотревшие на гостей одинаково склонив головки набок, напоминали юрких ящерок. Клайд подумал, что простые оюпити на площади отличались от людей только своими круглыми глазами. Видимо, кровь бессмертных прародителей в них была не так сильна.

Жрец сказал женщине пару слов и распахнул занавеску, закрывавшую проем двери. Гости двинулись за ним. Две чистые, очень светлые комнаты поразили их прежде всего почти полным отсутствием мебели. На гладком деревянном полу лежали подушки разного размера, вдоль стенки тянулись поставленные друг на друга ящики, на окне колыхались две длинные полосы ткани, завязанной в причудливые узлы, под окном стоял маленький столик, на нём вазочка с пучком пахучей травы – вот и все убранство.

– Интересно, везде так или тут просто порядки строже? – прошептала Вивиан Клайду. Тот пожал плечами. Дом не походил ни на монастырь, ни на гостевой домик. Это было жилье, наполненное незримым присутствием хозяев. На подоконнике лежала кукла, возле очага стояли миски и кружки, рубаха с длинными рукавами небрежно свисала с одного из ящиков.

В самой большой комнате оказался накрыт стол, вернее череда легких низеньких столиков. Сидеть за ними предполагалось на подушках. Блюда оюпити были незамысловатыми, но очень свежими и вкусными. Рыба, моллюски, овощи и фрукты подавались сырыми или слегка обжаренными. В кувшинах плескались фруктовые соки с кусочками орехов и мелкими ягодами. Лепешки оказались не испечены из муки, а вылеплены из густой каши и обжарены на углях. Сладкие и соленые, они различались по цвету украшавших их цветов. Все ели торопливо, не желая заставлять ждать таинственную жрицу этого народа. Две девушки молча унесли легкие столики вместе с посудой и вернулись с горячими мокрыми салфетками, которыми предлагалось вытереть руки и лица. После чего девушки исчезли в глубине дома, а гости так и остались в легком недоумении: с чистыми, но влажными ладонями и щеками. Ссасаюсин хлопнул в ладоши и двинулся дальше.

Они прошли домик насквозь и оказались в темном коридоре, уводящем под землю.

– Это вход в наш Храм, – пояснил Ссасаюсин. – Там вас ожидает жрица. Идите вперед, а я останусь тут.

Клайд кивнул. Ему было не по себе возглавлять процессию, двигающуюся по незнакомому тоннелю, где пахло сырой землей и смолистыми благовониями. Но что ему оставалось? Где-то впереди мелькнул свет, и вскоре все вошли в залу с низким потолком, украшенную статуями различных существ. Все они имели в своем облике что-либо звериное. Тут были птицеголовые и рыбохвостые, четвероногие и змеетелые создания, женщины с головами кошек и рептилий, мужчины с рогами или в чешуе. Клирик сообразил, что это, видимо, те самые высшие существа, с которыми оюпити в родстве.

– Они похожи на первородных духов, – прошептал ему Сэйт. – Тех, что пришли в наш мир вместе с богами.

– И старуха была с кошачьими усами... – пробормотал маг, ожидая, что из глубины зала появится жрица. Наверное, тоже старая и ужасно мудрая. Клирик невольно робел. Если бы не артефакт, он бы и слушать не стал про всякие пути воинов. Зачем ему это? Пусть оюпити верят в свои пророчества, у Клайда своя дорога.

Жрица неожиданно вышла из-за ближайшей статуи, заставив Сэйта, рассматривавшего орнамент на скульптуре, отшатнуться. Она была молода – вот первое, что бросалось в глаза. Одетая в традиционные штаны и безрукавку, она тем не менее казалась обнаженной, потому что золотисто-бежевая ткань сливалась с цветом ее кожи. Высокая грудь, узкий стан, изящные ножки и нежные ладони. Но при взгляде на ее лицо у Клайда возникло странное ощущение обмана, подделки. Казалось, он видит прекрасную девушку в расцвете юной красоты. Но от нее веяло чем-то настолько чуждым, что рядом с ней холодные тела суккуб казались более живыми. Почти неуловимая, эта чужеродность пронизывала весь облик жрицы. Клайд невольно вгляделся: слишком круглые глаза, как у Ссасаюсина, слишком длинная шея, неестественная для человека посадка головы, и плечи какие-то покатые... в облике девушки отчетливо сквозило что-то птичье, причем хищное. От этого ее красота воспринималась глазом как угроза.

– Дочь Орла, – склонил голову клирик, только теперь понимая, насколько подходит ей это имя.

– Десятый воин, – ответила жрица поклоном. – Ты удивлен моей внешностью?

– Да, если честно, – кивнул маг.

– Я и Иу-Ссас – старшие дети основателя рода. Наш отец заплатил за благополучие потомков своей жизнью, а мы, старшие в роду, по традиции стали жрецами, как и все оюпити, кто несет в себе черты духа-предка.

– О, ясно, – растерянно ответил Клайд, но Сэйт уже высунулся из-за его плеча и начал задавать жрице вопросы. Та отвечала, ни капли не возмущенная этим интересом.

– ... И после рождения двух или более детей род считается основанным, – рассказывала она, опустившись на раскиданные по полу подушки. Гости последовали ее примеру, наслаждаясь прохладой подземного храма. – Обычно старшие дети в роду несут в себе облик духа-предка. А прочие рождаются обычными оюпити. Род может существовать пять поколений. После этого каждый из детей шестого поколения должен основать свой род, иначе начнутся болезни и новые дети будут умирать. После того, как новые роды основаны, старый род считается завершенным и на могильных плитах всех его представителей добавляют знак закрытия. Когда же закрытым признается последний из дочерних родов, любой основатель рода может взять себе освободившееся имя...

Рор откровенно скучал, рассматривая статуи и вполголоса обсуждая с Аннарином способы сражения с подобными существами. Вивиан и Сэйт слушали с огромным интересом. Клайд нетерпеливо озирался на Хенайну, надеясь, что эльфийка напомнит о цели их путешествия. Но та рассматривала узор на подушке и молчала. Жрица завершила свой экскурс в родовые традиции оюпити и тоже замолчала, внимательно вглядываясь в сидящих перед ней, как наставник всматривается в учеников.

– Ну а теперь, Десятый воин, я хочу рассказать тебе о Чётках богов, – вымолвила она наконец. В руках у девушки появились глиняные таблички, испещренные черными и белыми значками.

– Погоди! – вскинул руку Клайд. – Я бы хотел сперва узнать, почему ты и твой брат называете меня Десятым воином?

Дочь Орла смутилась.

– Хорошо, давай начнем с этого. Каждый оюпити знает правду богов с малых лет, поэтому мне странно пересказывать общеизвестное, – сказала она, как бы оправдываясь. – Наш мир, созданный волей богов, подобен грозди винограда, висящей на своем месте в череде других миров. Девять сфер, благоустроенных для живых существ, согреваются лучами солнца и освещаются светом луны...

– Я знаю, – вставил Клайд, действительно не раз слышавший о мироустройстве от Сэйта.

– Но подобно растущему винограду, число этих сфер неуклонно увеличивается. Когда-то их было меньше, но мало кто помнит об этом. – продолжила жрица.

– В самом деле? – Вивиан заинтересовалась еще больше. – Вероятно, появление новой сферы нашего мира сопровождается таким же всеобщим забвением, как и большая часть магических Преобразований?

– Может быть, – небрежно отмахнулась жрица. – Это неважно. Если вам интересно, вы можете потом взглянуть на наши летописи и узнать из них о появлении предыдущих сфер. Суть в том, что когда в нашем мире появляется очередной Воин, идущей дорогой богов, это означает, что вскоре в грозди нашего мира появится новая сфера. Новая земля, населенная разумными и животными, новые возможности для нас всех...

– Это какая-то примета? – вежливо уточнил Сэйт. – Как связаны Воин и новый мир?

– Мир появляется благодаря этому Воину. Если он не совершит ошибок, – с нажимом пояснила жрица. – Путь его долог, и оюпити знают только о его начале. Все Воины начинают его в Сердце орла.

– А отказаться от этого пути, видимо, и будет ошибкой? – мрачно пробурчал себе под нос Клайд. К его удивлению, жрица, прекрасно расслышавшая его слова, не только не оскорбилась, но и развеселилась, будто клирик удачно пошутил.

– Конечно, тебе хочется отказаться. Мне тоже хотелось бы. Быть избранным непросто, – кивнула она. – Но ты должен понимать: твой отказ ничего не меняет. Ты отказываешься плыть к острову с юга? Тогда ты приплывешь к нему с севера, обойдя все океаны мира, вот и все. Дорога станет длиннее, но она не исчезнет.

– Тогда будем считать, что я отказался, – более громко и решительно сказал Клайд. – Может быть, лет через двадцать у меня отыщется время на все эти Пути и пророчества. А пока что у меня и так много забот. Нам нужно найти артефакт эльфов, прежде чем наши враги доберутся до него. Расколдовать гномок. И еще у нас есть Рамио с его потерянным Храмом. И нужно что-то делать с тем злом, что завелось у нас на материке... – Клайд запнулся, удивляясь, чего ради выкладывает все это незнакомой жрице.

– Ты не хочешь понять, что твои дела – это и есть Путь Воина, – мягко сказала девушка. – Я не буду настаивать. Когда взойдет луна, мой брат отведет тебя к Сердцу орла. Ты один можешь войти в это место – надеюсь, это говорит тебе о чем-то? Как и то, что полуденный воздух наших земель не действует на тебя?

– Ну, если ты говоришь, что моя жизнь и есть этот самый Путь, то я просто буду жить так, как собирался, – подумав, ответил ей Клайд. – А там видно будет.

– Разумное решение, – усмехнулась Дочь Орла. – А теперь позволишь ли ты мне рассказать тебе о мудрости древних, которую мы называем Чётки богов? Или откажешься и от этого тоже?

Клирик смущенно оглядел лица своих спутников. Сэйт и Вивиан слушали очень внимательно, что-то записывая. А воинам этот разговор про мистические пути вначале был не слишком интересен. Но теперь даже Аннарин с любопытством всматривался в таинственные таблички в руках у жрицы.

– Если ты позволишь моим друзьям тоже слушать тебя, – твердо сказал Клайд.

– О, в этом нет тайны. Мы были бы рады донести это учение до любого из живущих, если бы они только пожелали. Я просто надеюсь, что наше знание пригодится на твоем пути... и просто в твоей жизни, Десятый воин.

– Называй меня Клайд, – слегка смутился юноша. – Это звание звучит слишком напыщенно.

– Тогда и ты называй меня просто Мосунийя. Дочь Орла – тоже звание, которое присвоено мне как старшей женщине в роду, а не имя. Или, как и моего брата, ты можешь называть меня Иу-Мосу, Мосу-жрица.

– Благодарю, Иу-Мосу, – коротко кивнул клирик. – Позволь представить тебе моих друзей...

Когда все были представлены жрице, та заметно повеселела. Ее голос стал не таким напряженным и речь не такой церемонной.

– Вы доверили мне свои имена, – она кивнула с радостной улыбкой. – У оюпити это знак близкого расположения. Очень часто даже двоюродные братья и сестры не знают полных имен друг друга. Только краткие: Оти-Бае, Мана-Сея, Чин-Драс. По-вашему: Старший Бае, Тетушка Сея, Малыш Драс. Вполне может оказаться, что в одном роду Оти-Бае – это Баессиан, а в другом – Баемассиу или как-нибудь еще. Имена приходят к нашим жрецам во сне... мы не выбираем их.

– А у нас имена детям всегда выбирают родители, – вмешался Клайд.

– У нас ребенка обычно называет мать, – задумчиво добавил Сэйт, глядя на Аннарина. – Но в смешанном браке имя дает тот родитель, на кого похоже дитя.

– А у нас имя дает сам Паагрио, – хлопнул себя ладонью по ляжке Роррат. – Во время испытания юных мы оставляем свое детское прозвище на одной стороне наполненного огнем рва, и обретаем новое на другой. Оно само появляется на бронзовой пластинке, которую испытуемый несет в кулаке.

– А у нас имена родовые, – немного извиняющимся тоном произнес Тиэрон. – В любом роду заранее известно, как будет назван первый ребенок, второй, третий. Причем, мужские и женские имена отличаются. Только четвертый и последующие дети получают любые имена на усмотрение своих родителей.

– А как же близнецы? – поднял брови Клайд.

– Если разного пола – никаких проблем, они получают имена, допустим, первой дочери и первого сына, как мы с Леми. А если одного, то старший получит имя первого ребенка – женское или мужское соответственно, а младший второго.

– Значит, кто раньше родился, тот и будет старшим, а кто позже – младшим? – уточнила Вивиан. – А если потом после двух мальчиков-близнецов родится девочка? Она будет старшей дочерью или третьим ребенком?

– Нет-нет! – вмешалась Лемвен. – Ты все перепутала! Девочка после двух близнецов, конечно, будет третьим ребенком женского пола, но старшим будет тот, кто родился позже! Ведь он... – девушка вдруг страшно смутилась. – Сидит глубже... – пробормотала она и покраснела. Окружающие переваривали идею старшинства у темных эльфов долгую минуту. Потом Рор захохотал, Аннарин сдавленно хмыкнул, сдерживая смех, Вивиан тоже покраснела, а Иу-Мосу в изумлении всплеснула руками:

– Так же определяли старшинство и сами боги! Великий Грэн Каин разрешил спор своих детей-близнецов Шилен и Паагрио о первородстве таким же образом!

– Но... – Вивиан хотела что-то сказать, оторвавшись от своей книги, но передумала, торопливо пробормотав:

– Это не вполне точно, потому что двойняшки могут перемещаться во чреве...

– Слова целителя, а не клирика! – усмехнулась Хенайна. – Неважно, какой способ правильнее, главное, что любой установленный закон предотвращает споры.

– Хорошо, мы много узнали друг о друге, – улыбнулась Иу-Мосу, словно терпеливая наставница. – Но близится время, когда Десятому воину предстоит отправиться в Сердце орла, а я не сказала ни единого слова о Чётках богов...

– Мы обращаемся в слух, о жрица! – шутливо поклонился ей Клайд, усаживаясь поудобнее. Он опасался, что заснет на этих мягких подушках, если девушка вздумает рассказывать о чем-либо тягомотном и непонятном. Друзья-то выспались днем, а клирик не смыкал глаз с рассвета!

– Гармония мира основана на двуединстве начал: Созидания и Разрушения. Это свет и тьма, да и нет, жизнь и смерть, – начала Иу-Мосу, перебирая свои таблички. – Из них рождаются стихии и образуется сущность, из которой возникают миры. Когда боги создавали разумных, они постарались наделить их теми стихиями, которые были подвластны самим богам.

Крылатые артеас были наделени стихией воздуха, сущностью пространства, несущей в себе всю гамму ощущений, осязаний, прикосновений, взаимосвязей материального и нематериального. Затем эльфам была дана стихия воды, несущая в себе сущность энергии, силу изменений, силу действий. После них орки получили в дар стихию огня и сущность времени, сгорающего и сжигающего одновременно, вечно стремящегося из прошлого в будущее сквозь настоящее. А гномам досталась стихия тверди и сущность материи в нашем мире. Все, что существует вокруг, независимо от того, осознаем мы это или нет...

– Боги, это посложнее, чем родословная нашего главного шамана, – пробурчал Рор, не скрывающий своего разочарования. Хенайна дернула его за рукав, но Мосунийя рассмеялась:

– Да, это звучит устрашающе для начинающих. Я попробую объяснить проще. У каждого из вас внутри тела скрыт скелет, так?

– Ага, – нестройно закивали оживившиеся ученики, ощупывая свои руки или ребра соседа.

– Точно так же в глубине души каждого из нас скрыт скелет личности, основа, на которую потом нарастают мышцы и кожа нашей натуры: наш жизненный опыт, наши знания. Этот скелет нельзя увидеть и потрогать. Но можно вычислить, какие именно сущности достались любому разумному.

– Да зачем это все нужно? – недоуменно пожал плечами Аннарин. – В ком-то вода, в ком-то огонь, я понимаю, так богами заведено. Но нам-то что за польза это знать?

– Ты воин, – жрица рубанула ладонью воздух. – И тебе важно знать о своем противнике как можно больше, не так ли? Ты всегда прикидываешь: выше он тебя, как орк, или ниже, как гном, обладает ли он мощной магией или предпочитает оружие, и какое именно оружие? Копье? Лук? Меч? А может, кастеты?

– Разумется, – снисходительно подтвердил Роррат, переглядываясь с Аннарином. – Опытному воину не нужно много времени, чтобы прикинуть все это. Так, пара взглядов...

– Правильно, – Мосунийя улыбнулась. – И точно так же вам важно знать, каковы в бою ваши соратники, если вы сражаетесь не в одиночку. Вы ведь распределяете силы, прикидываете, где нужнее помощь магии, где необходима атака сильнейшего, а где – ловкость и быстрота.

– Ну да, так и есть, – Аннарин, кажется, раньше орка сообразил, куда клонит жрица. – И ты хочешь сказать, что точно так же можно прикидывать...

– Сущность окружающих, – кивнула та. – Ведь гном никогда не станет выше орка ростом, а маг не превратится посреди боя в опытного лучника, не так ли?

– Да, это верно. Но в бою все проще: нужно учитывать только самые важные параметры. Ты сама сказала: рост, опыт, оружие, магия. А в жизни все гораздо сложнее. Одни храбрецы, другие трусы; одни делают добро, другие исходят злобой; одни честны, другие лживы и завистливы. Есть равнодушные, есть нетерпеливые... Невозможно угадать, кто как поступит, – эльф почему-то посмотрел при этом на младшего брата.

– Ты прав, у личности гораздо больше важных аспектов, чем у бойца на арене. И все они влияют на поступки, на мысли живых. В том учении, о котором я рассказываю вам, подробно описывается триста восемьдесят четыре вида различных личностей и их взаимоотношения...

– Небо! – только и смог простонать Клайд, представив себе такую пропасть занудства. Если бы нарисовать схему, понятную, как катапульта или гроздь Девятимирья – он бы понял. А запомнить все эти сущности воды и аспекты ветра в почти четырех сотнях немыслимых сочетаний... Ужас!

– Но есть упрощенный вариант, – с легким сожалением продолжила жрица. – Им удобнее пользоваться. Всего шестнадцать фигурок... – и она вынула из плетеного ящичка изображения различных животных размером с кулак. – Четыре пантеры, четыре волка, четыре дракона и четыре единорога.

– Четыре – это по сущностям стихий? – уточнила Хенайна, легкими штрихами набрасывая статуэтки в своей рукописи. Фигурки были сделаны очень изящно, с мельчайшими деталями, такими как складки на шкуре, чешуйки или перепонки крыльев. Во лбу каждого создания сиял драгоценный камень: алмаз, изумруд, рубин или сапфир.

– Да, правильно, – жрица распределила фигруки по четыре: пантера, волк, дракон, единорог, еще раз то же самое, потом наоборот: дракон, единорог, пантера, волк и снова то же сочетание.

– Над этой группой преобладает благословение Сэйя, – указала она на первую четверку. Они открыты новому, как дети, свободны и не любят подчиняться. Над второй четверкой стоит знак воды. Богиня Шилен и ее сестра Ева обе покровительствовали рожденным с этой сущностью, внеся двойственность и разлад в их души. Они изменчивы, как океан, их замыслы безграничны, но ограниченность скрыта в них самих. Третьих благословил Паагрио, бог огня. Они честолюбивы, эгоистичны, но при этом любят покровительствовать слабым и утешать обиженных. Четвертым досталось благословение Марф. Оно сделало их трудолюбивыми и последовательными, но приземленными. Можно сказать, что они – самые взрослые из всех. Рожденного с этой сущностью вы узнаете уже по тому, что он в ранней юности серьезен не по годам.

– Погоди, Иу-Мосу, я запутался, – Сэйт похлопал карандашом по своим записям. – Разве ты говоришь не о расах нашего мира? Артеас, эльфы, орки и гномы были созданы богами, о которых ты упомянула.

– Нет, я говорю не о расах, – Мосунийя снова подвигала фигурки животных, собираясь с мыслями. – Представь себе, что помимо материальных тел боги создали некую сущность, основу души. Теперь представь, что когда все перворожденные существа хотя бы один раз попали в выморок или умерли, эти сущности, находясь в неведомом горниле за пределами нашего мира, перемешались. И теперь мы можем видеть орка, рожденного с сущностью воздуха и гнома с сущностью огня внутри. Понимаешь?

– Что это за сущности? – Лемвен тоже решила вмешаться в обсуждение. – Не сами души, а их частички?

– Тот самый скрытый скелет души, о котором я говорила, – пояснила жрица. – Высокий орк может быть быть толстым или худым, накачать мышцы или развить ловкость пальцев, отрастить длинные волосы или обрить голову наголо. Но его скелет от этого не изменится, понимаете?

– Однако, драться с накачанным здоровяком совсем не то же самое, что с недокормленным шаманом, – проворчал Роррат.

– Верно. Но если тебе нужно, скажем, прикинуть, пройдет ли он в дверь, или какой ему нужен меч, ты не изменишь свои расчеты из-за его прически, так?

– Ну, может быть, – орк рассматривал статуэтки и сравнивал их с рисунками Хенайны, одобрительно кивая.

– Так и в Чётках богов. Бусина за бусиной мы нанизываем кусочки сущностей и получаем один из типов, – она ткнула пальцев в волка с рубином во лбу. – Вот, например, ты, Десятый воин. А перед тобой приходил Дракон Тверди, – она указала на ящера с изумрудом.

– Почему это я – волк? – слегка растерялся клирик.

– Потому что такова твоя сущность, – усмехнулась оюпити. – Подобно тому, как воины надевают различные зачарованные украшения, усиливая защиту или силу атакующего оружия, точно так же наши души обладают набором качеств, неизменных с рождения. Мы называем эти качества созвучно ювелирным украшениям бойцов, – она вытянула из стопки гляняную табличку с изображением условной фигуры, украшеной тиарой, маской, ожерельем, ладанкой на груди, браслетом, брошью, кольцом и широким поясом.

– Хорошо снаряжен, – одобрительно хмыкнул Тиэрон.

– Точно так же, как и любой из вас, – жрица провела по рисунку пальцем. – Вот тиара, венчающая голову. Каждый из нас воспринимает мир на свой лад. Первый взгляд, первая мысль, первая реакция, когда что-то происходит – это то, что составляет «тиару» нашей души. Ты, Клайд, реагируешь прежде всего своими ощущениями. Наш мир для тебя – горький или сладкий, мягкий или жесткий, холодный или теплый. Второй взгляд, последовательная мысль, обдуманная реакция – это словно наблюдение за окружающим сквозь прорези маски. «Маска» твоей души, клирик – это логика действия. Ты не философ, не открыватель новых знаний – ты практик, своими руками меняющий мир. Ты рожден как Маэстро – главный мастер у гномов. Ты – Волк огня. В твоей тиаре сияет дневной алмаз, в твоей маске – ночной изумруд.

– Ночной и дневной – в чем разница? – Сэйт воспринимал объяснения жрицы легко и естественно. Схема получалась интересная.

– Ночной – направленный вовне. Дневной – направленный вовнутрь, – пояснила та.

– А я кто? – робко спросила Вивиан.

– Ты – Пантера воздуха, – улыбнулась пророчице Иу-Мосу. – В твоей тиаре ночной рубин. Ты действуешь интуицией, как рукой, ощупывающей путь впереди себя. В твоей маске дневной сапфир. Ты ощущаешь связи между людьми, событиями и явлениями. Твоя сущность – Министр, дающий мудрые советы.

– Ну хорошо, – Аннарин покрутил в руках фигурку дракона и поставил на место. – Чем нам полезно это знание? Он волк, она пантера – это все равно, что сказать «она королева роз, а он валет щитов». Это похоже на бредни гадалок на рыночной площади.

– Между всеми типами личностей существуют определенные отношения. Ты никогда не замечал, воин, что к кому-то ты с самого начала проникаешься расположением, а кого-то на дух не переносишь, хотя тот еще и пары слов не сказал? Что к одним женщинам тебя влечет, а на других ты смотришь с опасливым недоумением? – жрицу было трудно смутить.

– Допустим, – эльф задумался на минутку. – Да, порой бывает такое – еще и познакомиться не успел, а уже понимаешь, возьмешь этого бойца в свой отряд или нет.

– Это происходит потому, что сущности наших душ неизменны, и связи между ними неизменны. Конечно, наша сила воли, воспитание и прочие внешние составляющие оказывают влияние на нас. Например, ты не хочешь брать кого-то в отряд, но вдруг тебе прикажет твой сюзерен. Или в твоем отряде брат этого бойца. Ты будешь недоволен, ты станешь колебаться, но ты поступишь наперекор своим ощущениям. А дети, не стеснённые условностями, иногда лезут в драку или бросаются на шею впервые увиденным сверстникам.

– Ну хорошо, я ощутил антипатию к кому-либо. Твоя система дала мне знание о том, что это, скажем...

– Единорог воздуха... – подсказала жрица с невинным выражением лица.

– Ну, пусть. Вот, взял я в отряд такого единорога. И что? Ты сама говоришь, что его сущность не поменяется, моя тоже. Значит, этот парень всегда будет действовать мне на нервы, и твоя мудрость мне не поможет.

– Не совсем так, – мягко произнесла оюпити. – Случалось ли тебе получать такие раны, которые были недоступны твоему взгляду? Или испытываь на себе действие магии, с которой ты незнаком?

– Много раз, однажды даже... – начал было эльф, но жрица погрозила ему пальцем.

– Вспомни, когда ты, наконец, попадал в руки опытного жреца или целителя, и тот говорил тебе, что с тобой происходит, ты разве не испытывал облегчения?

– Ну, разумеется. Всегда приятнее знать, что у тебя все-навсего пробит бок, а не вывернуты кишки на спину, как казалось от боли, пока ты валялся в пыли.

– Точно так же и тут. Смотри: ты воин, твоя сущность – управление, порядок. В твоей тиаре ночной алмаз. Это та же жажда деятельности, что и у Клайда, только у тебя она стоит на первом месте. Сделать важнее, чем ощутить результат. Ощущения – дневной алмаз – у тебя в маске, на втором месте. Если Клайд не двинется с места, пока ощущения говорят ему, что все в порядке, вокруг покой и уют, то у тебя все наоборот: ты не позволишь себе насладиться покоем, пока не заработаешь его,

– Очень похоже, – буркнул эльф, немало смущенный подобным анализом.

– Твои отношения с Клайдом – как светлое зеркало. Прямое зеркало. Вам неплохо в одной команде, не так ли?

– Клайд –хороший друг, – согласился Аннарин.

– А теперь представь себе человека, которого я назвала Единорогом воздуха. В его тиаре дневной рубин. Это интуиция, направленная вовнутрь, которая для тебя недоступна. Тебя ранит само проявление этой сущности, ты не понимаешь его. А уж эмоции, идущие у этого человека в маске со знаком ночного сапфира, и вовсе приводят тебя в недоумение. С твоей точки зрения, он постоянно тыкает пальцем наугад и впадает в непонятные переживания. А с его точки зрения ты делаешь, прежде чем подумать, и не так планируешь свои действия.

– Вот как? – эльф сердито прищурился, но внезапно его лицо просветлело. – О, я понял! Он видит меня так, потому что мы друг для друга будто под неправильным углом! Клайд и я стоим напротив друг друга, словно смотримся в зеркало. А этот единорог повернут ко мне...

– Хвостом, – закончил Роррат. Все рассмеялись.

– Примерно так, – согласилась жрица. – И, поскольку ваши сущности неизменны, тебе нужно учитывать, что ты смотришь на... хвост, – все снова фыркнули.

– Ну да! Я должен понять, что этот парень просто не похож на меня, но у него есть свои сильные стороны. Однажды к моему отряду прибился местный охотник, не державший сроду в руках ни меча, ни лука. Он умел только плеваться мелкими ядовитыми колючками из трубки, и мне казалось, что бесполезнее него в отряде нет никого. Но как он пригодился нам, когда понадобилось бесшумно снять часовых в кочевье силенов! – Аннарин ткнул себя пальцем в шею. – Чик – и оба лежат!

– Теперь ты понял? – Иу-Мосу разложила перед учениками свои таблички, испещренные значками: крестиками, звездочками, кругами и точками. Все значки были либо белого, либо черного цвета. – Чем еще может помочь вам мудрость Чёток богов? Понять, почему неприятно общение с кем-то. Найти друга или любимого, ближе которого не будет в мире. Видеть сильные стороны любого и его слабости. Распределять подчиненных вам людей так, чтобы работа делалась как можно лучше. И не требовать от себя и других невозможного.

– Уж больно много значков и странных названий, – пожаловался ей Тиэрон. – Неужели вы не называете этих Единогрогов и Драконов как-нибудь попроще?

– Называем, – кивнула жрица. – Но без этих значков вы можете совершать ошибки, приписывая людям качества, которыми они не обладают.

– Как это? – удивился Рор.

– Ну, смотри. Я сказала, что у Клайда – сущность Маэстро. Допустим, ты знаком с гномом, носящим в жизни это почетное звание. Он великий мастер, умеет сделать из ничего полный доспех и пару големов, при этом ворчлив, капризен и недоверчив. Ты будешь думать. что Клайд похож на него, но это не так! Клайд несет в себе возможность быть мастером в этой жизни, он может использовать ее, а может и пойти против своей природы. Поэтому название отражает сущность только в очень малой степени. Оно легко запоминается, но без основных знаний создает только путанницу.

– А как вы прозываете мою... сущность? – поинтересовался Аннарин.

– Управляющий, – ответила оюпити.

– А мою? – подала голос Вивиан.

– Министр. Вы видите – в ваших головах есть образы реальных министров и разных управляющих замками, но ни один их них не похож на ваших друзей, правда? Потому что вполне возможно, что те министры и управляющие на самом деле были Поэтами или Гурманами... или несли в себе еще какие-нибудь сущности.

– То есть, они занимались не своим делом? – нахмурился Тиэрон.

– Опять ошибка! – подняла палец Мосунийя. – Мы говорим не о способностях и не о талантах. Мы говорим только о способах, которыми мы все воспринимаем этот мир. Один Маэстро может стать ремесленником, другой проведет праздную жизнь в родовом поместье, не вставая с удобной кушетки. Третий ни разу в жизни не возьмет в руки инструменты, но создаст новые заклинания или напишет руководство по сбору волшебных трав. Понимаете?

– Значит, эта сущность – как глаза души? – коснулся фигурки волка Клайд.

– Глаза, руки, уши – все сразу, – согласилась жрица. – Поэтому легкие для запоминания названия могут сбить вас с толку.

– Ну все-таки, нам хочется знать эти названия! – попросила Лемвен.

– Хорошо, – жрица вновь взяла в руки фигурки. – Это первая четверка, Четверка Пространства. Ее составляют Первопроходец, Гурман, Подвижник и Геометр. Ученые, философы, сочинители романов и пламенные бунтовщики, разрушители старого одновременно могут принажлежать к ней. Второй считается четверка Энергии. В нее входят Миссионер, Надсмотрщик, Полководец и Поэт.

– Какая пестрая компания, – усмехнулся Аннарин.

– Пестрая, но теплая. Среди властителей и завоевателей разных народов было немало представителей второй четверки. Король Баюм принадлежал к ней, и мятежный Кровавый Хелман. Они несут в себе сущность воды, и могут быть и жидкостью, и паром, и льдом для других. Третьей является четверка Времени. Это Правитель, Советник, Караванщик и Клирик.

– А этот правитель часто правит? – подняла брови Вивиан.

– Случается порой. Если в его свиту входит хоть один Советник, идеальный партнер для самовлюбленного Дракона воздуха, то правление длится долго и бывает успешным. Если же Правитель действует по своему разумению, то его нередко заносит в различные крайности. Гораздо чаще вы можете встретить этот тип там, где требуется руководить кем-то неопытным, нуждающимся в помощи. Это наставники, церковники, учителя.

– А еще четверо – это уже известные нам Маэстро, Управляющий, Министр и..? – Лемвен провела пальцем по блестящему металлу изящной статуэтки единорога.

– И ты – Целитель. У тебя хорошая память, Единорог воды, – склонила голову Мосунийя. – Последняя четверка под знаком Материи, и четверо их вас входят в нее. Теперь-то вы понимаете, что эти прозвища удобны для произнесения, но не отражают всей сути названного?

– Да, конечно! – закивал Тири. – Я караванщик, Леми караванщик, и все в нашем караване тоже. Но это не значит, что мы обязательно несем в себе эту самую сущность караванщика, правильно?

– Да, – коротко, но одобрительно сказала жрица.

– А эти ожерелья, ладанки – о чем говорят они? Первая и вторая сущности, как я понимаю, главные? – снова начал вдаваться в подробности Сэйт.

– Да, они главные, они определяют ваши сильные стороны. Есть еще перстень и пояс – две сущности, которые также сильны в нас, но они – это то, что получается как бы само собой, без участия нашего разума. Четыре этих сущности олицетворяют ваши способности. А вот другие части вашей личности: ожерелье, ладанка, браслет и брошь – слабые. Это то, в чем вам нужна помощь, поддержка. Но это не значит, что у вас совсем нет этих качеств. Все зависит от того, где они расположены.

– А какая сущность самая слабая? – практично спросил орк.

– Ладанка на груди – вот это слабое место в ваших доспехах. Проще всего обидеть, обесуражить, унизить, если бить в эту точку.

– И какая у меня слабость? – немедленно насторожился Аннарин.

– Разумеется, интуиция, – показала на схему жрица. – Смотри, вот она, твой дневной рубин. Тебе тяжело не знать, что будет. Тебе трудно предугадывать события во времени. Тебя можно упрекнуть, что ты сделал что-то несвоевременно, и это будет горше и обиднее для тебя, чем упрек в том, что ты слабее или меньше сделал, чем кто-то другой. Тебе всегда не хватает времени. Ты готов молить богов о том, чтобы сутки стали раз в десять длиннее. Ты строишь планы, много планов, даже половину из которых не успеваешь претворить в жизнь. Традиции и старинные обычаи для тебя очень важны – они дают тебе ощущение предсказуемости жизни.

– Это все так. Хм! – эльф потер шею. – Зная свои слабости, легче защищаться. Значит, время и предвиденье – это для меня как удар под дых? Поэтому я и стараюсь планировать сверх меры – упреждая неприятное?

– Верно, – жрица кивнула. – А вот у Клайда эта же сущность дневного рубина находится рядом со слабым местом, в ожерелье, но она не так беззащитна, как твоя в ладанке. Он предпочитает никуда не торопиться, но в то же время сохранять гибкость, подвижность во времени. Он почти никогда не планирует, не так ли?

– Да зачем... – начал было оправдываться клирик, но с улыбкой покачал головой. – Да, правильно. Если я и запланировал что-то, а оно пошло не так, я всегда легко могу отказаться от намеченного плана.

– А вот твоему другу это было бы очень непросто, – указала Иу-Мосу на Сэйта. – Он уж если запланирует что-то, будет идти к цели, словно буйвол. Он не пытается предвидеть, что надо сделать – он способен оценить, что сделать возможно. Ночной рубин. Интуиция, направленная вовне. И выбранную возможность он непременно пытается реализовать.

– Уф! – откинулся на спину Тиэрон. – Давайте поговорим о чем-нибудь более простом!

– Например, о любви, – предложила Лемвен. – Любовь как-то связана с этими сущностями?

– И да, и нет, – развела руками жрица. – В каждой четверке, о которой я говорила вам, есть две пары, относящиеся друг к другу как Аннарин и Клайд, Управляющий и Маэстро. Это отношения типа Прямое зеркало – друзья, соратники. Точно так же Министр – Пантера воздуха – относится к Целителю, Единорогу воды. Но между собой Управляющего и Целителя, равно как и Маэстро с Министром связывают другие отношения. Мы называем их «Хлеб и масло». Непохожие, но подходящие друг к другу как два кусочка мозаики, они составляют идеальную пару для чего угодно – работы, любви, дружбы. Вопрос в том, что на отношения влияет внешнее, наносное. Если на поле боя с вами сойдется кто-то, кто мог бы стать вашим лучшим другом, ни его, ни вас это не остановит от удара. Если вы познакомились с пожилой супругой вашего учителя, вы вряд ли впадете в безумство страсти, скорее возникнет сыновнее отношение, близкое к дружбе. Но в жизни вам всегда будет проще, если рядом есть кто-то, дополняющий вас, приближающий вашу сущность к божественной гармонии.

– А если это будут не совсем идеальные отношения? – задумчиво спросила Лемвен.

– Любовь может возникнуть при любых обстоятельствах. Другой вопрос – сколько она просуществует? Например, если человек постоянно неправ с твоей точки зрения, постоянно делает не то, что тебе хочется. А он точно так же видит тебя?

– Наверное, недолго, – грустно вздохнула Хенайна.

– Опять же, зная причины своего раздражения, вы можете действовать как мудрый полководец: прикрывая слабое, выдвигая сильное. И сохранить если не любовь, то хотя бы хорошее отношение, уважение. Во многих семьях, к сожалению, нет и этого. Супруги живут, как приговоренные к непредсказуемым пыткам, не ожидая друг от друга ничего хорошего.

– А какие еще отношения есть в Чётках богов? – снова уточнил Сэйт.

– Звездный близнец – это когда встречаются двое с одинаковыми сущностями, – начала перечислять Иу-Мосу, переставляя фигурки животных. – Они хорошо понимают друг друга, но в этой паре нет развития. Эти отношения хороши, когда оба делают одно дело, и никто не является главным. Далее следует Хлеб и масло – отношения идеального дополнения. Вы обретаете вдобавок к своим сильным сущностям сильные сущности партнера. Затем идет Вино радости – еще один вид отношений, связывающий членов каждой четверки. Аннарин испытывает это, когда общается с Вивиан, а Клайд – находясь вместе с Лемвен, не так ли? Все словно ускоряется, усиливается, становится более ярким. Но потом вам просто необходимо побыть порознь, иначе вы слишком устаете друг от друга.

– Да, точно, правильно! – нестройно отозвалась перечисленная четверка, одобрительно поглядывая друг на друга.

– После этого идут отношения с чужими четверками, становясь все сложнее и сложнее. Я не могу сказать – хуже, потому что я уже пояснила вам, что самые непереносимые сочетания качеств можно обратить во благо или отнестись к ним с пониманием. Это Бабочка и шмель – когда оба стремятся к одной цели, но делают это слишком разными способами. Потом Разбавленное вино – когда вы пребываете в иллюзии, что вот-вот поймете партнера до конца, но никогда не достигаете этого, ибо ваши сущности не совпадают полностью – они и не одинаковы и не дополняют друг друга. Затем следует Упряжка буйволов и Короткий привал. В первых отношениях спорится любая работа, но после ее окончания вам не очень-то интересно вмете. А во вторых, наоборот, вам интересно пробыть друг с другом какое-то время, но ваши дела настолько несхожи, что неизбежно разводят вас в разные стороны.

– Хм, если откровенно, то я испытываю что-то похожее к Марусеньке, – потер подбородок Аннарин. – Она заводная, и вместе работается веселей, но потом я просто не знаю о чем с ней говорить.

– Да как же... – всплеснула руками Лемвен. – Гномишка такая интересная, смешная. А вот насчет работы с ней я прямо не знаю... она все делает по-другому!

– Все верно, – кивнула жрица. – Я не знаю вашу гномишку, но судя по сказанному – она Подвижник, Дракон воды. А у вас с ней отношения Упряжки буйволов и Краткого привала, которые я только что описала.

– Но тогда, – всмотрелся в расставленные фигурки Сэйт. – Получается, что у меня с Аннарином и Леми должно быть все наоборот: Привал с братом и Упряжка с девушкой.

– Ты уловил суть очень точно, – кивнула оюпити. – Ты из одной четверки с вашей гномишкой, более того, вы связаны с ней отношениями Хлеб и масло. Но при этом ты не влюблен в нее, не так ли?

– Конечно нет! – подтвердил Сэйт. – С ней славно, весело и спокойно, она такая радостная, что когда у меня плохое настроение, иногда достаточно лишь услышать ее голосок, чтобы начать улыбаться. Но я, если откровенно, вижу в ней лишь ребенка. К тому же у нее теперь есть Седди... правда они поссорились...– эльф запутался и замолчал.

– Вот это и есть внешние обстоятельства, которые накладываются на внутренние сущности. Если ты когда-нибудь встретишь свободную девушку своего народа, относящуюся к типу Подвижника, весьма вероятно, что вы полюбите друг друга. Но это не предопределено. Ты можешь встретить яркую, временами раздражающую тебя женщину типа Правитель и не совладать со своими чувствами. Тогда, скорее всего, ваша любовь будет мучительна и непроста. Потому что Вода и масло – один из самых сложных видов отношений между разумными.

– А есть и еще более сложный? – спросила Вивиан.

– Можно сказать и так. С одной стороны, колючий куст не может быть приятен, но он не даст тебе заснуть на посту, потерять бдительность. А вот Сладкая отрава вливается в тебя по капле, покуда желудок не выворачивается наизнанку. Эти отношения противоречивы, но они чаще всего начинаются с симпатии, интереса. Они притягивают. Многие успевают создать семью и родить детей, прежде чем наступает прозрение.

– Кто-то оказывается подлецом, скрывавшим это? – недоуменно спросил Рор.

– Да нет же! – махнула на него рукой жрица. – Никто не плох и не хорош сам по себе. Он только кажется таковым другим. В отношениях Сладкого яда нет гармонии. С таким человеком хорошо встречаться пару раз в год, сохраняя дистанцию. Тогда фаза разочарования не наступит никогда. А вот работать рядом, жить в одном доме очень трудно: вы словно пытаетесь накрыться вдвоем крохотной шкуркой элпи.

– А с кем еще лучше не связываться? – Тиэрон крутил пришитые к подушке бусины, прикидывая что-то про себя.

– Ну, в принципе, хуже этого могут быть отношения Ученик и ментор или Дракон и всадник. Могут быть, потому что эти отношения двойственны: бывает так, что они устраивают обоих, и тогда длятся долго и доставляют удовольствие. Учитель учит, ученик внимает. Всадник управляет, дракон с восторгом подчиняется. Но представь себе, что незнакомый наставник на улице подойдет к тебе и станет поучать, словно ты нерадивый новичок? Представь, что кто-то решит оседлать тебя, как бегового дракона? Испытаешь ли ты радость? Скорее недоумение и гнев, не так ли? Это вторая сторона этих отношений.

– Ясно, – кивнул темный эльф.

Сообщение отредактировал Vendi: 12 апреля 2007 - 09:45

[Vendi]

– Ну и последняя пара отношений это Пчела и оса и Кривое зеркало. Пчела и оса стремятся к похожим целям, они очень похожи и внешне, и по повадкам. Но их трудно препутать. Так и здесь – партнеры могут похоже относиться к одному и тому же явлению, но действовать разными способами. Их мало что связывает, им несложно пробыть какое-то время вместе, они могут выполнить любую работу, хотя и довольно неспешно, и они легко расстаются, не испытывая ни разочарований, ни обид. А Кривое зеркало отражает тебя словно кверху ногами. Все дневные камни в доспехах твоей души становятся ночными и наоборот. В результате, что бы вы ни делали, вы подобны марширующим на месте. В конце концов это может начать раздражать обоих. Но если вы ничем не обязаны друг другу, вам может быть комфортно общаться долгое время.

– Значит, нет хороших и плохих сущностей – есть разные. И нет хороших и плохих отношений – есть более сложные и совсем легкие, – резюмировала Вивиан.

– Да, так оно и есть. Теперь вам остается только разобрать бусины, составляющие сущность каждого типа и научиться находить признаки этих сущностей в поступках и словах людей. Даже внешность может стать вам подсказкой, хотя и меньше, чем поведение, – Иу-Мосу выложила перед учениками свои таблицы. – На каждой их них изображен один тип. Посмотрите, что для каждой личности является сильными сторонами, что слабыми, как они соотносятся с другими, – оюпити откинулась на подушки и отхлебнула фруктового сока из каменной чаши.

– Если вы утомились и хотите есть, мы можем снова отправиться в трапезную и перекусить, – предложила она. – Таблицы можно взять с собой.

– Да, поесть не мешает, – согласился Роррат, поспешно поднимаясь и подавая руку Хенайне.

Все согласились с орком – время было за полночь, поздний обед давно растаял в желудках путешественников. Разговоры возобновились не раньше, чем гости насытились и девушки-прислужницы снова унесли столики.

– Скажи, Иу-Мосу, – спросил жрицу Клайд. – Ты говорила, что мой предшественник был Драконом тверди, как Аннарин. А я Волк огня. Это имеет какое-либо значение, или эти самые Воины духа могут быть любого типа?

– Конечно, это имеет значение, – удивилась девушка. – Как в Чётках богов шестнадцать основных сущностей, так и Воинов духа будет шестнадцать, и шестнадцать схожих миров станет когда-нибудь в нашем мире. Девятимирье станет Десятимирьем и так далее. Когда же шестнадцатый мир возникнет, многое изменится в самой сущности нашей реальности. Это – путь нашего мира к гармонии.

– Что именно изменится? – уточнил Тиэрон.

– Нам неизвестно, – пожала плечами оюпити. – Да и богам, я думаю тоже. Ведь сажая семечко, садовник точно знает, будет ли это роза или лилия, белая или красная, и что листья ее будут расти по пять или по два. А вот будет ли она сорвана или вызреет в плод, и что станется с этим плодом – ему неведомо.

Все притихли. Сэйт и Вивиан что-то коротко обсуждали, перебирая таблицы. Клайд в задумчивости вертел в руках фигурки волка и пантеры. Аннарин рассматривал рисунок с обозначениями тиары, маски, ожерелья, ладанки и так далее, время от времени касаясь себя в разных местах. Хенайна задавала орку какие-то вопросы и хмурилась: она никак не могла определить его сущность. Жрица молча следила за этим, никак не вмешиваясь, но очень довольная. Тиэрон пытался сам определить на кого же он больше похож, отмахиваясь от пристающей к нему Лемвен. Из проема, ведущего в глубь дома, появился Ссасаюсин и уселся рядом с сестрой. Бок о бок их птичья внешность стала заметна еще сильнее. Даже волосы жреца казались пучками перьев в свете масляных ламп. Он улыбался, рассматривая гостей, словно добился чего-то очень важного.

– Они не запомнят всего так быстро, – пожала плечами Мосунийя. – Но когда эта мудрость поможет им раз-другой, им захочется вспомнить все подробно.

– И тогда они достанут свои записи и наши таблицы и станут заново изучать, сравнивать и определять сущности, обретая мастерство: сплав знания и опыта, – согласился с сестрой жрец.

– И Чётки богов будут продолжать служить разумным расам, – закончила девушка.

– Да, так и будет, – Ссасаюсин прикрыл свои круглые глаза, отдыхая, пока еще оставалось время.

Луна уже озаряла джунгли зеленым светом. На площади играла музыка, в рощах буйволы неспешно крутили колеса, качая воду для полива. Только когда злой жар дневного солнца выжжет последние капли росы, оюпити отправятся спать. В плетеных беседках, завешенных темными пологами, в глинобитных домах, они будут спать до вечера, не ощущая духоты и яростного сияния. Но Десятому воину предстояло отправиться путь еще до рассвета.

В назначенный час Ссасаюсин поднялся и поманил Клайда рукой. Клирик моментально вскочил, вспомнив, что их ждет важное дело. Друзья настороженно проводили его глазами, но не тронулись с места: ведь Иу-Ссас сказал, что в таинственное Сердце Орла сможет войти только избранный.

Дорога, хорошо различимая в лунном свете, вела жреца с юношей вглубь острова. Клайд вспомнил карту: два холма и речушка, потом загадочное место. По пути он расспрашивал Ссаса о неизбежности начала пути.

– А если бы я ничего не искал? – пытался озадачить жреца маг. – Жил бы себе дома, никуда не плавал, как бы я тогда попал в ваши земли и в Сердце орла?

– Тебе понадобилось бы что-нибудь другое, – пожимал плечами тот. – Вещь или человек, неважно.

– А если бы я не поплыл за тем, что мне понадобилось, и все тут?

– Ураган принес бы тебя. Или дракон. Или твое колдовство неправильно сработало бы, и ты все равно оказался бы тут, – жрец был так уверен, что Клайд не знал, что ему возразить.

Когда тень огромной горы упала на ночных путников, Клайд сперва решил, что это ветер создал причудливые изгибы камня. Только через несколько секунд до него дошло, что это изображение орла – огромное как скала, больше храма в Гиране.

– Кто создал это? – благоговейно прошептал клирик. Ссасаюсин расплылся в улыбке, очень польщенный:

– Оюпити сделали это. Как и прочие места поклонения духам-предкам.

– Есть и другие? – Клайд покачал головой. – Такие же огромные?

– Духи любят огромные. В маленькие места не хотят приходить, – развел руками жрец.

– А, так именно здесь ваши основатели родов ищут себе божественных супругов? – вспомнил рассказанное клирик.

– И здесь же расстаются с жизнью, если дух пожелает этого. Они бывают очень жестоки, эти духи, – жрец нахмурился. – Ценят свою кровь дорого. Раньше хотели не одного, а многих оюпити. Но тогда нас становилось все меньше и меньше. Роды возроптали. Жрецы долго молились. И духи приняли жертвы вином и зерном. Теперь только основатель рода платит своей жизнью за чистоту нашей крови. И то не всегда.

– Что, иногда остается жив?

– Да, бывает такое. Он должен провести в посвященном духу месте три ночи. Если после этого возвращается живым – значит, дух пощадил его. Некоторые после этого дерзают зачать еще одного или двух детей, пользуются расположением божественных сил.

– А кто же... э-э... рожает этих детей? – внезапно задумался Клайд.

– Разумеется, если основатель рода мужчина, то рожать дитя или детей приходится духу. Он принимает облик женщины и все происходит обычным путем. Если же основательницей рода является женщина, то дух даже не всегда воплощается в материальное тело... – жрец развел руками.

Клайду очень хотелось спросить, каким способом духи убивают дерзких смертных после того, как род основан, но боялся услышать что-нибудь слишком пугающее. Ведь ему, похоже, предстояло войти в это зачарованное место.

– Где тут вход? – поинтересовался Клайд.

– Между лапами орла, – указал Ссасаюсин. – Но тебе не нужно туда идти. Ты же не основатель рода. Тебе нужно Сердце орла, – и жрец указал на еле заметное снизу отверстие на груди гигантской птицы.

– Туда есть какая-нибудь тропа? – Клайд прикинул высоту: не меньше чем полтысячи локтей. Упасть с такой высоты – выморок без сомнений.

– Нет, Десятый воин. Ты должен забраться туда сам. Твоя сила, ловкость, умение или хитрость должны помочь тебе. Ты должен попасть туда до рассвета. – с этими словами Ссасаюсин уселся на поваленное бревно и приготовился ждать. Клирик с досадой потер ладони: он не очень-то любил карабкаться по скалам. Нужно взять веревку... Стоп! Жрец сказал: «умение или хитрость.» Значит, есть какая-то хитрость, с помощью которой можно попасть внутрь? А не только ломиться по отвесному склону, рискуя свернуть себе шею. Клайд осмотрелся. Со всех сторон высились холмы, поросшие редким лесом. Дорога огибала фигуру орла и поднималась дальше на возвышенность. Где-то неподалеку журчал ручей. Вода, воздух, ветки... Построить катапульту? Но с ней он точно провозится до утра. Забросить камень с веревкой через шею орла? На высоту полтысячи локтей? Нереально. Да и такой длинной веревки у него нет. Маг стал в задумчивости выкладывать из своего заплечного мешка немудрящие дорожные запасы. В его торбе еще не успела похозяйничать сестренка, поэтому все пришлось вывалить на траву единой кучей. Клайд сразу отобрал предметы одежды, на всякий случай ощупав карманы. Ничего полезного! Вот два мотка веревки. Вот тюфяк из паучьего шелка: набивай и спи в любом месте. Эликсиры, свитки, волшебные травки, снова какие-то алхимические пузырьки, гномский фонарь, долговая расписка – грамп подери, он и забыл, что обещал расплатиться с трактирщиком в Глудине! Ну ничего, вернется и отдаст с процентами. Небольшой сверток оказался гамаком, который когда-то сунула Клайду в мешок Марусенька. Очень удобно, если погода теплая – даже набиватьтюфяк не нужно, привязал сеть между двумя деревьями и уснул. Книги, обрывки пергамента и бумаги, сломанный карандаш, медное колечко, рисунки Эмми в кожаном мешочке. Ничего, что могло бы помочь. И жрец молчит, как заговоренный. Наверняка ему известны десятки способов забраться на такую высоту. Жалко, что магия не позволяет летать. Перемещаться без свитка в произвольную точку Клайд тоже не умел. Сюда бы Рамио! Но для артеас вход в Сердце орла был закрыт. Конечно, парень мог бы доставить туда Клайда, ухватив за пояс, но клирик был потяжелее тонкокостной Каоны. И потом, он ведь должен быть один! Вдруг с Рамио что-нибудь случится из-за нарушения этого запрета. Да и бежать к кораблю уже слишком далеко. Времени в обрез.

Клайд задумчиво накинул на плечи тонкий плед – становилось прохладно, на траве обильно выступала роса. Скоро утро, может быть плюнуть на хитрости и попытаться залезть по скале? Пока луна не села... Клирик покосился на ночное светило, тускло-желтым пузырем опускающееся за деревья. Скоро станет совсем темно. Пузырь, пузырь... Маг вспомнил бурдюки, на которых они спасались с тонущего «Дарбора». Он может надуть, например, чехол от тюфяка. Паучий шелк очень прочный, ножом не сразу разрежешь. Да, но зачем ему валяющийся на траве пузырь? Ему нужно заставить его взлететь. Клайд с тоской вспомнил гномские летучие камни: вот бы что ему пригодилось! Впрочем, детские шарики, которые продают на любой ярмарке, летают и без всякой магии. Секрет их полета в том, что продавцы надувают их горячим воздухом. Воздух у мага всегда наготове – один Удар ветра и шар надут. А нагреть его можно было бы с помощью огненных заклинаний, но к сожалению, клирик не знал ни одного. Может быть, попросить Ссасаюсина позвать поскорее Лемвен? Девушка неплохо управляется с огнем. Но времени мало, нужно что-то срочно решать. Пламя, нагрев... можно поместить в шар согревающий амулет, правда придется все время держаться за него. Воздух долго не остынет. Но чтобы взлететь, этого мало. Нужен огонь. Сделать факел? Из чего – здесь, во влажных джунглях? Гномский фонарь не дает тепла. И тут взгляд мага упал на вываленные на траву пузырьки. Тут же руки Клайда начали торопливо вязать узлы на веревках: он быстро закрепил края гамака так, чтобы они охватывали чехол от тюфяка со всех сторон. На концы этой сети он привязал свои веревки, сделав надежную петлю для ног и пояса, в которой можно было сидеть. Для удобства маг намотал вокруг петли мягкий плед. Решительно вставил ноги в петли по бокам сидения и направил Удар ветра внутрь тюфяка. Огромный шар, вернее что-то больше напоминающее готовый взорваться гигантский огурец, подпрыгнул и завис над головой мага. Веревки тут же ослабли, и легкая оболочка начала сжиматься. Клайд сообразил завязать углы чехла потуже, сузив отверстие для подачи воздуха. После чего надел перчатки и осторожно откупорил один из неприметных пузырьков. Струя пламени рванулась ввысь, веревки немилосердно дернули клирика и потянули за собой. Пузырек чуть не вылетел у мага из рук. Шар снова пошел вниз, и Клайд стукнулся ногами о камень. Ссасаюсин смотрел на происходящее с изумлением, но казался при этом очень довольным.

Еще одна попытка – прыжок, приземление. Еще раз, приоткрыть пузырек с огненной эссенцией совсем чуть-чуть, чтобы струйка огня была ровной. На этот раз получилось. Шар оторвался от земли и понес клирика ввысь. Клайд старался не смотреть вниз. Сиденье оказалось не таким удобным, как он хотел, и веревки врезались в тело. Только когда лысая голова орла оказалась на уровне его коленей, Клайд осторожно закупорил фиал. Теперь предстояло, поддерживая тепло внутри летучего мешка амулетом, приблизиться к гигантской птице и забраться в ту дырку на ее груди.

Пара Ударов ветра едва не унесла клирика куда-то в ночь, пока он не догадался, что выпускать вихрь нужно в сторону, обратную желанному направлению. После этого в три приема он достиг статуи. Летательное приспособление снова пошло вниз, пришлось подбавить огня. После чего Клайд оказался прямо на макушке орла, выжидая, пока воздух не начнет снова остывать и вся конструкция опустится.

Он едва не промахнулся мимо отверстия, потому что плохо видел его сверху. Но в последний момент уцепился за какую-то перекладину и подтянул себя в уходящий вглубь камня коридор. Шар он привязал все за ту же перекладину, с трудом выпутался из обвязывающих его веревок и двинулся вперед. Теперь ему пригодился гномский фонарь. Впрочем, идти пришлось недолго. В круглой комнатке с красными стенами почти ничего не было. Лишь несколько широких чаш на полу да бьющая из стены струйка воды. Клайд наклонился, чтобы смочить горло, но тут же отпрянул: вода была красно-коричневая, словно кровь. «Кажется, это примеси каких-то минералов...» – попытался вспомнить свои гномские познания клирик. Но пить эту воду ему расхотелось, он даже не стал ее касаться.

Маг внимательно осмотрел помещение. В одной из чаш были когда-то насыпаны зерна. Теперь они почернели и превращались в труху от малейшего прикосновения. В другой болтались клочья пыли и паутины. В третьей лежали кости мелкого зверька – может быть, жертвы, а может забравшегося сюда когда-то за поживой. В четвертой чаше что-то чернело. Клирик наклонился и увидел, что это отверстие в полу. Чаша была приделана к камню намертво, и дыра вела куда-то на нижние уровни этой пустотелой статуи. Клайд опустился на колени и с интересом всмотрелся во мрак. Ничего не было видно. Он было подумал, не поджечь ли ему бинт, чтобы посветить в дыру или даже кинуть горящий кусок тряпки вниз. Но представил, что там может находиться что-нибудь сухое и горючее, например, вездесущие плетенки оюпити, из которых тут делают и столы, и стулья, и кровати, и заборы. Тогда статуя превратится в гигантскую печь, и маг в ней очень славно поджарится. Клайд решил оставить эту затею. Но, когда он двинулся прочь от отверстия, ему послышались тихие звуки музыки, раздающиеся где-то внизу. Нежно и переливчато, как музыкальный кристалл, наигрывала простенькая мелодия. Клирик снова заглянул в дыру – ничего и никого.

– Нужно найти эту штуку! – приказал он сам себе. – Скоро рассвет.

Впрочем, искать было негде. Гладкий пол, ровные красные стены, вода и четыре чаши – вот все, что находилось в этом помещении. Никаких тайных дверей, секретных ящиков и прочего Клайд обнаружить не мог.

– Может быть, захватить эти кости? – сердито спросил клирик у собственной тени. Тень молчала. Хрупкие косточки превратились в белый порошок как только маг попытался вынуть их из чаши.

– Отлично. Пыль от костей, пыль от зерен, комок паутины и дырка. Хотел бы я быть настолько мудрым, чтобы расшифровать это послание богов, – рассердился клирик. – А чаши приделаны к полу, – чтобы убедиться в этом, он пнул один из сосудов. Ком паутины выкатился оттуда с металлическим звуком. Прежде чем раздосадованный маг сообразил, что это и есть искомый комок проволоки с жемчужинами, только полностью заросший пылью, тот подскочил на каменном полу и без звука канул в черное отверстие. Клайд плюхнулся на живот и протянул в дыру руку, надеясь, что пол там где-нибудь близко. Но только слабый сухой ветерок овевал его пальцы.

Пришлось вернуться к идее с факелом. Гномский фонарь не пролезал в отверстие, но в его луче не было видно никакого верхнего этажа – только пустота повсюду, куда достигал луч. Клайд обмотал бинтом кусок пергамента и подпалил самодельный факел. Тот горел неохотно, больше тлея и заставляя мага кашлять от едкого дыма. Никаких плетенок, к счастью, в дыре не обнаружилось. Насколько мог видеть Клайд, там была только пустота – до самого низа.

– Ну и ладно, – маг затоптал свой факел и отряхнул ладони. – Просто спущусь и подниму его там. Если внутри ничего нет, то он не мог завалиться куда-нибудь.

Спуск на надувной конструкции занял несколько больше времени, чем клирик рассчитывал. Сперва он еще больше поднялся, потом долго не мог повернуть к статуе от холмов. Наконец, Клайд крепко приложился коленями о камень и выпутался из веревок. Шар проехал еще несколько локтей по мокрой траве и сдулся. Клирик решительно зашагал к лапам орла. «Вот, влип в очередную историю», – укорял себя маг. – «Вместо сердца орла я собираюсь забраться буквально ему под хвост.»

Внутри статуи действительно было пусто. Гномский фонарь осветил гладкий пол с ракушечным узором. Почти в центре валялся комок проволоки, с которого при падении слетела вся пыль.

– А, вот ты где! – обрадованно вскричал Клайд. Странное эхо пошло гулять по стенам, заставив его прикрыть рот ладонью. Юноша шагнул вперед, и в тот же миг яркая, как вещий сон, иллюзия развернулась вокруг него. Он успел ощутить всплеск магии, вернее той первородной силы, из которой и возникает магия смертных. Сияли светильники, шелковые занавеси колыхались на стенах, мягкие кушетки, обтянутые парчой, манили прилечь, крохотные столики ломились от яств. А навстречу магу по роскошным коврам двигалась женщина, воплощающая идеалы всех мужчин мира: широкобедрая, с высокой грудью, со стройными ногами, зрелая и юная одновременно. Ее кожа переливалась, как шелк, ее волосы струились, как майский мед. Чувственные губы и огромные глаза на почти детском личике дополняли ее облик. Клайд сам не заметил, как оказался в ее объятиях, буквально утонув в сводящем с ума аромате ее тела.

– Ты пришел, – промурлыкала красавица. – Скольких детей мне выносить для тебя, мой герой?

– М-м! – только и смог простонать клирик. Все мысли разом вылетели из его головы. О чем она говорит? Сейчас, когда она почти лежит у него на руках, и кушетки так близко, и никто не помешает им, какое значение имеют слова?

Маг подхватил женщину на руки, удивившись тому, как мало она весит. Ее кожа то холодила его руки, то обжигала их. Ему казалось, что он движется бесконечно долго, но наконец красавица очутилась на серебристой парче, а он рядом с ней. Руки женщины ласкали его тело, но он почему-то не мог уследить за ними: блаженство охватило его всего. То казалось, что она гладит его по голове, то массирует ему спину, то ласкает ступни ног. Клайд обхватил ее за плечи, укладывая на спину, но она игриво вывернулась и отскочила от кушетки.

– Погоди! – не узнавая свой хриплый голос, воскликнул маг. – Вернись!

– Поймай меня! – серебристый смех повис в воздухе. Клайд прикинул расстояние и... рванулся в другую сторону, пытаясь запутать беглянку. Та испуганно вскрикнула, с трудом увернувшись от его рук и снова отбежала.

Клирик осторожно приближался к ней, когда его нога зацепилась за что-то на полу. Что-то легкое, незначительное, но опустив глаза, он ничего не увидел на мохнатом ковре. Досадуя на отвлекающую его мелочь, он бездумно провел рукой по полу возле своей ноги и его пальцы сжались на чем-то холодном, колючем...

Картинка вокруг задрожала, как отражение на воде. У Клайда закружилась голова и заломило в висках. Он вцепился в найденный предмет и изо всех сил зажмурился. Тишина. Ни смеха, ни треска факелов. Маг вновь открыл глаза. Женщина стояла в двух шагах от него, игриво поводя бедрами. На ближайшем столике исходила соком и сладким ароматом надрезанная дыня. Неистовство вновь накатило на Клайда, и он вытер пот со лба. Он задержится тут ненадолго. А потом отнесет эту шутку куда там... неважно.

Но что-то внутри клирика заставило его вновь закрыть глаза. Он уже видел подобную красоту. Она только кажется желанной, на самом деле это ослепляющее совершенство не принадлежит смертным. Приближаться к нему опасно. Клайд с зажмуренными глазами начал отползать на четвереньках назад. Тихо, пока все тихо... Вот только он не знает, где выход. А вдруг отверстие сомкнулось, и он будет бесконечно блуждать по кругу, то проваливаясь в иллюзорный мир, то погружаясь во тьму?

Клайд уперся ногами в стену и с облегчением встал на ноги. Теперь можно двигаться, касаясь рукою камня. Стена, стена, стена.... Через два десятка спотыкающихся шагов руки нащупали проем. Оттуда пахло землей и ночными цветами. Почувствовав себя увереннее, клирик снова открыл глаза. От двери иллюзия казалась выцветшей, сквозь кушетки и складки шелка проглядывали ракушечные узоры. Но сила воздействия высшей воли на разум смертного оставалась такой же сильной. Существо – дух, царящий в этом месте – продолжало манить мага к себе.

– А потом ты убьешь меня? – спросил он у нее сдавленно.

– Я не буду убивать тебя, герой! – женщина протягивала руки. – Я подарю тебе блаженство, несравнимое ни с чем. Долгие месяцы, годы блаженства.

Проволочный комок в ладони Клайда кольнул руку. Маг сжал его крепче, еще, еще крепче – пока на ладони не выступили капельки крови. В голове прояснилось достаточно, чтобы спросить у существа:

– Зачем тебе это? Ты же дух, божественное создание!

– Смертные мало молятся в последнее время, – помрачнела женщина. – Не прносят жертв. Веками мы обходимся без вашей мистической энергии. Это тяжело здесь, в материальном мире. Пойдя на сделку с твоим племенем, я получаю возможность впитывать энергию тех, кто добровольно остается на долгие месяцы в моем иллюзорном мире. Чтобы родилось достаточно детей, нужны годы. Все это время основатель рода одержим мною, он превозносит меня, поклоняется каждому моему вздоху...

– А потом ты требуешь его жизнь в качестве добровольной жертвы? – Клайд сжал проволоку еще сильнее. Металл стал горячим и шевельнулся у него в ладони.

– Нет, нет! – замотала головой женщина. – Никогда.

– Как же умирают основатели родов? – потребовал ответа Клайд.

– Они сами убивают себя, – тускло ответило существо. Фигура женщины понемногу изменялась, на голове среди золотистых прядей проглянули перья. – Убивают, потому что не могут больше жить вне моей иллюзии. Без меня. Убивают, зная, что видят меня в последний раз. Только немногие уходят – вернее, уползают из этого места.

– А ты не можешь осчастливить кого-нибудь лет этак на сто? – возмущенно спросил клирик. – Неужели твоей силы не хватит на сто лет иллюзии?

– Мне это не приходило в голову, – уставился дух на мага. – Вы, смертные, так хитры!

– Тебе ведь важно поклонение души, а не тела, как я понимаю? Приведи в восторг художника – и он сто лет будет рисовать твои портреты. Приведи в блаженство поэта – и сто лет слушай его стихи. Даруй свою иллюзию менестрелю – и наслаждайся музыкой, покуда не завершится его земной путь. Впрочем, даже безногий-безрукий калека, глупый как пробка, может подарить тебе достаточно восхищения. Ведь тебе не важно, каков сосуд, несущий в себе очарованную тобой душу?

– Да, да! – воскликнул дух, окончательно теряя очертания соблазнительницы. Теперь он выглядел как бесполая фигура огромного роста с орлиной головой. И в глазах пришедшего в себя клирика это создание выглядело гораздо гармоничнее и естественнее, чем несуществующая красотка. Только в глубине его души звенели колокольцы отчаянной досады.

– Но как же мой договор с оюпити? – существо в недоумении обернулось к Клайду.

– А что может помешать тебе зачать детей женщине или выносить их для мужчины без всех этих фокусов? – удивился маг. – Усыпляй их, чтобы не сходили с ума по твоей красоте, вот и все.

– Я так и поступлю, – птицеголовый дух закивал. – И мои собратья с радостью поступят так же, я уверен. Но где мне взять желающих провести всю свою жизнь в этом месте?

– Знаешь... – Клайд задумался. – Пожалуй, лучше всего тебе подойдет приют для душевнобольных. В реальности у этих несчастных нет никакой надежды, а тебе ведь все равно, кому дарить блаженство: нормальному или безумцу.

– Как я могу отблагодарить тебя, смертный? – пророкотал дух, видя, что Клайд готов переступить порог, покидая его пристанище.

– Я не знаю, – растерялся клирик. Он устал, переволновался за эту проволоку, пережил сводящий с ума морок, придумал за одну ночь кучу разных хитростей. Поэтому никакие осмысленные желания не приходили ему на ум. Попросить отнести его с Ссасаюсином домой? Глупо, тут не более десяти минут ходу. Приказать найти и уничтожить Торионела? Вряд ли Аннарин будет благодарен за это. Попросить существо обернуться напоследок Вивиан? Или доставить саму девушку сюда, погрузив их обоих на несколько часов в непреодолимое блаженство? Но от любого дурмана потом так трудно отвыкать...

– Хорошо, смертный. Я дам тебе время, – птицеголовый наклонился к Клайду и протянул ему перстень. – Когда ты решишь, что же тебе нужно, сними это кольцо и кинь прочь от себя. Если твое желание будет мне по силам, я тотчас же выполню его, – с этими словами дух повернулся на месте и исчез в столбе зеленого света.

– Уф! – простонал Клайд, опускаясь на песок у входа. В руках у него обнаружилась странная штуковина, не похожая ни на прежний комок проволоки, ни на что либо осмысленное. Словно кованный из мифрила ажурный бутон раскрывающегося цветка. Вот кончики лепестков, вот круглое основание, а в середине отверстие – руку можно просунуть.

– Ладно, надеюсь, что Сэйт и Хенайна лучше знают, что с этим делать, – прворчал маг. Десятый он воин или нет, но похоже, что сегодня никакие мистические силы не удержат его от того, чтобы проспать весь день напролет и еще часть ночи прихватить.

– Иу-Ссас, вставай! – Клайд потряс жреца за плечо. Тот взрогнул, открывая свои круглые глаза.

– Ты нашел, – кивнул мужчина, увидев металлическое кружево в руках мага.

– Нашел, нашел, – кивнул тот. – А заодно с вашим предком там побеседовал. Думаю, что больше ваши основатели рода не будут умирать.

– Десятый воин вступил на свой путь, – философски отозвался оюпити. – Мир начал меняться.

– Да мир постоянно меняется, – удивился Клайд. – Одни Преобразования чего стоят!

– Это так, потому что смертные были созданы для того, чтобы менять реальность, – кивнул жрец. – Но ты меняешь ее сильнее.

Клайд не нашелся, что ответить на это: было странно возражать и глупо соглашаться. Остаток пути маг размышлял, рассказывать ли Ссасаюсину правду о духе Орла или не стоит. «Нет уж», – решил он в конце концов. – «Если дух захочет, он как-нибудь сообщит правду жрецам или избранным. А с меня и прозвания Десятого воина достаточно. Я уж и так тут навоевался.»

Долгожданная находка озадачила и Сэйта и Хенайну.

– Это без сомнения тот самый жемчуг, – девушка провела пальцем по черным и белым шарикам, вделанным в мифрил. – Но это совершенно не похоже на то, что описывается в книгах.

– Да сначала оно выглядело, как ты говорила: просто смятая проволока, – виновато пояснил Клайд. – Настолько пылью заросла, что была похожа на комок паутины. А потом у меня в руках превратилась вот в это.

– А что ты с нею делал в этот момент? – заинтересовался Сэйт.

Клайд не хотел рассказывать, что в этот момент он ползал на четвереньках, разрываясь между желанием погрузиться в сладостный обман и позорно бежать, куда глаза глядят.

– Я... я там лез, – клирик задумался. – Кажется, уколол руку, вот, – он показал ранку на ладони. – А эта штука нагрелась и стала шевелиться. Только мне было некогда смотреть на нее.

– А, кровь, – эльф задумался. – Мы можем проверить это. Кто у нас не боится колоть палец?

– Ну, давай, – Аннарин с любопытством протянул руку. В ладони воина тут же оказалась Чаша, по краю которой с легким треском проскакивали искры.

– Ого! – Аннарин невольно отшатнулся от собственной ладони. – Что это с ней?

– Три артефакта собраны вместе, – предположила Хенайна. – Они взаимодействуют.

– Не очень мне это нравится, – признался. воин, сжимая кулак и заставляя Чашу исчезнуть. – Ткни-ка мне, братец, в мизинец, пока она снова не выскочила откуда-нибудь.

Сэйт не стал терять времени и уколол брата кончиком ножа.

– Теперь ты должен коснуться своей кровью металла, – предположил эльф. Аннарин протянул руку и коснулся мифрила, размазав по нему каплю крови. Державший артефакт Клайд вскрикнул:

– Снова нагрелось! – и поспешно положил странно извивающийся предмет на столик. Все сгрудились, глядя на происходящую метаморфозу. Металл двигался, словно ртуть, застывая в новой форме. Жемчужины перекатывались с одного витка на другой и образовывали новый узор.

– На ошейник похоже, – буркнул Роррат. – Может, это такое ожерелье?

– Нет, – тихо сказала Вивиан. – Это не ожерелье.

Девушка взяла изящное украшение и подняла его вверх на вытянутых руках.

– По-моему, – сказала она уверенно. – Это корона.

– Корона эльфов? – удивилась Хенайна. – Разве она не была захоронена вместе с нашим королем?

– О, это очень интересная история! – торопливо заговорил Сэйт. – Такая древняя, что мало кто помнит о ней. За много веков до гибели нашего последнего короля корона пропала. Ее искали с помощью магии, добивались ответа от оракулов, до тех пор, пока один пророк не сказал, что ее унесли неведомые жрецы, чтобы сохранить от всяких бед для грядущих королей. Бед в ту пору и впрямь было немало, поэтому пророчество никого не удивило. С тех пор при коронации у светлых эльфов использовался серебряный обруч в виде ветви ясеня – в знак того, что это временная мера. С этим обручем и был похоронен последний король.

– А у нас короля короновали золотым обручем в виде побега плюща, – удивленно вставил Тиэрон. – Выходит, что наша корона тоже где-то спрятана?

– Может быть, ваш обруч имел другое происхождение? – пожал плечами Аннарин. – Ну, вроде как у младшего рода бывает: не три зубца на венце, а два, потом один, знаешь?

– Кто это тут еще младший род? – хмыкнул Тири, но задираться всерьез не стал. – Между прочим, у этой вашей короны зубцы крохотные, как у какого-нибудь баронского венца, – уточнил он уже мирно.

– Ну ладно, – уперла руки в боки Лемвен. – Если это корона короля светлых эльфов, то почему же она начала меняться в руках у Клайда, а?

– Разумеется потому, что в нем, как и в любом человеке, смешаны частицы всех рас нашего мира, ты разве забыла?

– А что будет если корону помазать моей кровью или кровью Рорра? – не унималась темная эльфийка.

– Я думаю, это вернет ей прежний неузнаваемый вид. – выдвинул версию Сэйт. – По той причине, что к темным эльфам и оркам она не имеет никакого отношения.

– Может быть, попробуем? – нерешительно предложила Хенайна. – Мне как-то не по себе путешествовать с этим королевским венцом. А комок проволоки даже с жемчужинами не привлечет ничьего внимания.

– Кроме внимания тех, кто прекрасно знает, что мы ищем, – мрачно добавил Тири.

– Ну, про них-то мы тоже знаем, – отозвался Клайд. – А вот обычные воришки могут доставить нам немало хлопот. Было бы здорово, если бы корона исчезала как Чаша!

– Ну, давайте попробуем, – протиснулся к столу Рор. – Дайте-ка мне ножик, я сам ткну, –с этими словами орк сделал маленький надрез на указательном пальце. Показалась капелька крови.

– Давай! – азартно выдохнула Лемвен. Кровь коснулась чеканного узора. Долгие несколько секунд ничего не происходило. Но не успела Хенайна со вздохом разочарования протянуть руку к короне, как та вновь начала транформироваться. На этот раз она будто таяла. Сэйт испуганно схватился за металл, но тут же отдернул руку:

– Да она ледяная, как дыхание Бездны!

По плетеной поверхности столика разбегались узоры из игольчатого инея. А корона, уменьшившись втрое, снова превратилась в комок мятой проволоки.

– Ты угадал, – с уважением произнесла Хенайна. – Чужая кровь действительно развоплощает её.

– Ну вот, теперь мы умеем ее складывать и раскладывать. Очень удобно, походный вариант, – пошутил Клайд.

– Нужно только чтобы под рукой все время был кто-нибудь, в ком нет крови светлых эльфов, – добавила Вивиан. – Рор или Тири, или Кузьма.

– Пора ложиться спать, – зевнула Хенайна. – Вон, даже наш Десятый воин клюет носом.

– Еще бы мне не клевать после этих орлов... – пробурчал клирик.

– Заночуем у оюпити или вернемся на корабль? – спросил Аннарин.

– Лучше тут. На корабле так жарко, что кожа трескается, – помотал головой Тиэрон.

– Хорошо, – Ссасаюсин, сидевший в углу на подушках и, казалось, не обращавший никакого внимания на возню с короной, хлопнул в ладоши. Появилась Мосунийя и девушки-прислужницы.

– Я провожу вас в комнату для дневного сна, – сказала она. – Но если вам там не понравится, я прикажу постелить вам так, как принято у вас.

– Звучит угрожающе, – прошептала Вивиан Клайду. – Надеюсь, они не спят на жердочках или на колючках.

– Я сейчас усну даже на колючей жердочке, – зевнул клирик, прикрывая рот кулаком.

Ложа, предназначенные для отдыха, поразили путешественников. Это были плетеные – разумеется! – лежаки, застеленные тонкими матрасами. Изголовья немного приподняты, ножек нет. Но самое удивительное представляли из себя подушки – сшитые в виде объемного кольца, они больше напоминали бублики. Причем бублики, обкусанные сверху, потому что кольца подголовников были разомкнуты.

– Это очень удобно, – пояснила Мосунийя. – Если вам захочется лечь на живот, не нужно будет поворачивать голову на бок.

Друзья нерешительно опробовали новый способ отдыха.

– А ничего, – одобрила подушку Вивиан. – Действительно, можно лежать вниз лицом и спокойно дышать.

Путешественники поблагодарили жрицу и ее брата и начали устраиваться. Девушки обнаружили легкие занавеси, разделяющие кровати, и немедленно выгородили себе угол спальни. Мужчины подобными вещами не заморачивались, устраиваясь поудобнее и примеряясь к легким покрывалам – не коротковаты ли? А если с головой накрыться? Тири, смущенно оглянувшись на дверь, прихватил с пола пару привычных квадратных подушек.

Светильники угасли и спальня заполнилась глубоким зеленым светом, идущим от затянутого шторой окна. На улице уже рассвело, и птицы кричали на все лады.

– Я не засну под такой свист, – пожаловалась Хенайне Лемвен. Эльфийка предложила подруге заткнуть уши кусочками бинтов.

– Ну, я не знаю, – Лемвен потрогала свои уши и снова перевернулась с боку на бок. – Я все думаю про эту корону. Что было бы, если бы Рор коснулся ее еще раз?

– Да ничего бы не было, – с закрытыми глазами ответила светлая эльфийка. – У этого венца только два состояния – проволока и корона.

– Не-а, – возразила неуемная Леми. – Еще такое состояние в котором ее Клайд принес.

– Ну, это просто прерванная метаморфоза, – пояснила Хенайна. – Если кровью коснуться и быстро отдернуть руку, а кровь стереть, наверное, то же самое будет.

– Наверное? И ты не хочешь узнать точно? – Леми распустила было свою прическу, потом подумала и снова закрутила волосы.

– Завтра может быть... – засыпая, пробормотала Хенайна. Лемвен подождала, но и эльфийка, и Вивиан крепко спали. За занавесками похрапывал Роррат, сопел носом Клайд и приглушенно постанывал Тири. Сон не шел к девушке. Она легла на живот и с интересом подышала в подушку-бублик. Какая-то былинка защекотала ей нос, и Леми с трудом удержалась от громового чиха. Она села, глядя на занавешенное окно. Может быть, если немного прогуляься, ей будет проще заснуть? Кажется, за домиком была беседка с фонтаном.

Темная эльфийка выскользнула из-за занавески и босиком двинулась к выходу. В доме царила тишина. Проходя по коридору, Леми увидела спящих в разных комнатах девушек-прислужниц, маленьких девочек и старуху.

– Только выпью глоток сока, – сказала девушка сама себе, сворачивая в трапезную. Прохладный сок еще больше взбодрил ее. Леми отогнула штору на окне и выглянула наружу. Ну да, вот они под окном – фонтанчик и беседка с необычными подвешенными к потолку креслами без ножек. Нужно взглянуть на все это поближе.

Лемвен сама не знала, зачем прихватила со столика комок мятой проволоки с нанизанными на нее жемчужинами. Но когда она уселась на висячее кресло и поджала под себя ноги, артефакт оказался у нее в руках.

– Жемчужины выглядят как настоящие, – со знанием дела прошептала она. – Но жемчуг не может храниться в пыли и грязи столько веков. Он потускнел бы и потрескался. Кажется, на нем что-то написано? – эльфийка поднесла артефакт ближе к лицу. – Не могу разглядеть. На ощупь камни совершенно гладкие. Но мне кажется, что там виднеются крохотные руны – темные на белых шариках и светлые на чёрных.

Лемвен откинулась на спинку кресла и оттолкнулась ногой от пола беседки. Птицы давно умолкли, сонная тишина накрыла земли оюпити.

– Ну же, Леми, – прошептала она сама себе. – Давай, сделай это. Ты ведь для этого сбежала из спальни. Тебе хочется знать, не сожмется ли эта штука совсем в крохотный комочек от твоей крови? Или действительно останется как была?

Девушка задумчиво посмотрела на свой палец. Первый порыв, толкнувший ее на это, уже прошел. И палец потом болеть будет – у нее всегда долго заживали ранки от иголки, когда она чинила одежду.

– Нет... – вздохнула темная эльфийка. – Я боюсь. Я не хочу испортить эту корону, ведь мы так долго ее искали.

– А может, рискнешь? – раздался за ее спиной такой же тихий голос. Леми резко развернула кресло в воздухе и обнаружила там Сэйта, с милой улыбочкой поглядывающего на артефакт в ее руках.

– Извини, что взяла без спроса, – девушка поспешно протянула ему комок проволоки.

– О чем ты? Это ведь не моя собственность. Мы сообща добыли ее. – рассудительно заметил эльф.

– Ну, добыл ее Клайд... – поправила упавшую на глаза прядь Лемвен.

– Так ты согласна попробовать? – подмигнул ей Сэйт. – Обещаю исцелить твой палец немедленно.

– Исцелить я и сама могу, – вздохнула темная эльфийка. – Ну, давай рискнем. Только, чур, не сваливать все на меня.

– А на кого же? –делано удивился Сэйт. Леми фыркнула, отцепила со своей рубашки небольшую брошку и торопливо кольнула булавкой палец.

– Ой! – капля крови сорвалась с кончика пальца и исчезла в плетеном полу.

– Ничего, сожми его немного, – скомандовал Сэйт. Еще одна капля набухла на коже девушки. Не дожидаясь, пока она тоже сорвется, Лемвен скорее коснулась пальцем мифриловой проволоки. Кровь размазалась по металлу.

– Ну, что? – спросила девушка, засунув палец в рот.

– Погоди, кажется жемчужины дронули, – отозвался эльф.

– А по-моему, ничего не... – Леми осеклась. Корона снова трансформировалась. И она не уменьшалась, а опять принимала свою настоящую форму. Через минуту на коленях у девушки лежал украшенный жемчугом венец.

– Смотри, – указал Сэйт. – жемчужины образуют теперь совсем иной узор! Я так и думал! – он был очень доволен.

– Может расскажешь мне, я ведь палец колола все-таки, – немного обиделась на его загадочность Лемвен.

– А ты сама не догадалась? – Сэйт посмотрел на эльфийку тревожными глазами. – Это корона не принадлежит королю светлых эльфов. И королю темных эльфов она тоже не принадлежит.

– А чья же это корона? – изумилась девушка. – Гномов, что ли?

– Нет, – терпеливо пояснил Сэйт. – Это корона короля эльфов. Понимаешь? Не темных и не светлых. Просто эльфов.

– Вот это да! – от изумления у Лемвен враз кончились все слова. – Вот это да! Вот это штука!

– Да, Леми, похоже мир действительно будет изменен в скором времени, – кивнул эльф. – Я уверен, что Чаша и кинжал помогут нам отыскать того, кто будет коронован этим венцом.

– Почему именно нам? – спросила девушка.

– Ну, мы же отыскали все три артефакта, – задумчиво произнес Сэйт. – И, судя по тому, что Аннарин стал хранителем Чаши, эти вещи попали к нам не случайно.

– Мы будем искать короля... – пораженно повторила Лемвен. – всех эльфов? – и тут неожиданная мысль пришла ей в голову:

– Короля?! – воскликнула девушка, заливаясь краской. – И его брата!

[Vendi]

Глава 62. Порог

Седди вцепился в проклятущее копье изо всех сил. Грапмы были высокими тварями, и древко, вколоченное в старую крепь, зловеще торчало вверх из грудной клетки Марусеньки, выскальзывая из перепачканных кровью рук гнома. Бойцы Волхана, заметно упавшие духом, сгрудились в слабом кольце обороны вокруг Седди. Они были готовы отступить, но продолжали безнадежно отбиваться от когтеглазов, уважая желание Кора забрать тело своей подруги. Долгожданная дымка выморока не окутала гномишку ни через минуту после жестокой гибели, ни через две... Она так и осталась стоять, вернее, висеть на копье, безжизненная, как тряпичная кукла. Кровь почти сразу же перестала течь из ее ран, пульса не было...

Караванщик со всхлипом уперся в сваю ногой и дернул изо всех сил. Марусенька тяжело обвалилась ему на руки, а древко копья сломалось. Гном осторожно вытащил его обломки из тела гномишки и отшвырнул ногой прочь. Нужно было уходить отсюда, как можно скорее найти Кселлу или этого Лежена. Где Дарик? Он не может оставить тут Марусенькиного врага-подопечного, раз уж она хотела забрать его с собой.

Клирик по-прежнему валялся на песке в узком проходе, куда его оттащили бойцы. Седди подбежал к нему и потряс за плечо, продолжая прижимать Марусеньку к себе, как ребенка. Веки не дронули, дыхание еле прослушивалось. Гном в отчаяньи прикусил губу. У него хватило бы сил нести их обоих на плечах, но... нести и отбиваться от монстров, надсмотрщиков и прочей дряни он не мог. Нужна тележка, тачка. Седди бережно уложил Марусеньку на пол рядом с клириком. Он непрерывно бормотал себе что-то под нос, и эхо отражало его искаженный голос:

– Ты потерпи, маленькая... все будет хорошо. Сейчас я найду тачку и мы поедем к магам. И этого дурачка возьмем, я же помню, как он важен для тебя. И ленточку я тебе новую куплю, ишь, как ты вся растрепалась. Вот уж Сонечка не похвалит тебя, ну да ничего... Полежи чуток, я только за тачкой... Я сейчас!

Гном сделал шаг назад и наткнулся спиной на стоящих полукругом дружинников восточного клана. Ребята стояли молча, безвольно опустив уставшие израненные руки. На их лицах проступала безнадежность. Они понимали, что без гномов не выстоят против глубинных тварей, и мысленно готовились к вымороку, к потере новеньких мечей, к позору своего клана.

– Я покажу тебе, где лежит тачка, – сказал Беш тихим голосом. Он давно сменил пращу на лук, потому что камни редко наносили грампам серьезный ущерб. Лария по-прежнему прикрывала его щитом, отбиваясь из-за тяжелой кованой пластины дротиком. У этой пары тоже не было ни малейших шансов – недаром полуэльфка так не хотела ввязываться в войну кланов.

– Не волнуйся за нас, – усмехнулась девушка. – Мы не останемся у Гроя, уйдем в один из мелких кланов, что занимают юго-восточные пещеры, или к срединникам на северо-запад. Жить там похуже, зато никто не рвется их завоевывать.

– Давай, парень, вы же не за просто так сюда пробирались! – хлопнул гнома по плечу здоровой рукой Ораг. – Забирай ее и этого колдуна, а мы прикроем твой отход.

Седди обвел воспаленными глазами эти лица. На них не было ни осуждения, ни обиды. Они и так считали себя в долгу перед гномами, за несколько дней перевернувшими всю их жизнь. Но караванщик уже вытянул свою самодельную алебарду из петли на спине.

– Уходить мне теперь не к спеху, – мрачно сказал он. – А вот там кое-кто нас уже заждался! – с этими словами он размашисто зашагал к когтеглазу, маячившему над тающим в воздухе трупом грампа.

Бой закипел с новой силой. Монстры тоже выдыхались – на поверхности у них быстрее кончались силы. Но и бойцы двигались, как после Ледяной стрелы. Потеря была неожиданна и очень горька для всех. Наверное, каждый в эти минуты представлял себе рыжий хвостик, скачущий над яичницей, мечущийся над грудами оружия, боевым вымпелом летящий впереди всех в атаку. Седди пытался заставить себя не думать о гномишке, но у него не получалось. Куда ушло то, что наполняло сонечкино тело? Где теперь Марусенька? В камне вокруг них, вернувшись в объятия Марф, как учили гномские жрецы? Или на небесах, у ног Эйнхазад, как твердили человеческие клирики? А может быть, она не может найти пристанища, вырванная смертью из чужого тела? Не повредит ли это Сонечке? А вдруг она тоже умрет? А если не умрет? Как сможет Седди вернуться к друзьям и видеть каждый день косички-бараночки, слышать знакомый тонкий голосок – и знать, что это вовсе не она, это морок, магическая ошибка, чужая судьба?

С этими тоскливыми думами Седди оттеснял тварей к устью колодца. Они стали как-то легче поддаваться Оглушалкам, да и под ударами алебарды падали чаще и чаще. Видимо, амулет продолжал накапливать энергию, и боевое мастерство гнома росло. Но это совсем не радовало его. Седди пришло на ум, что это марусенькина сила влилась в него, это ее энергией наполнился амулет. Седди покосился на волшебную вещицу. На нем по-прежнему виднелись тонкие полоски связи с Марусенькой и Дариком. Марусенькина чернела мертвой пустотой, а вот нить жизни клирика чуть трепетала, как умирающий светлячок. Или не умирающий? Гному показалось, что свет стал чуть сильнее. Что ж, придет этот колдун в себя или нет, он отволочет его в Гильдию и попросит вылечить. Нужно только предупредить кого-нибудь, что это не просто перебравший чернолиста оборванец. А то очухается – и поминай как звали! Лучше всего, наверное, Клайду сказать. Тот вроде тоже клирик...

Боли Седди не почувствовал. Но переходящее в выморок тоскливое тошнотворное бессилье узнал сразу. Успел подумать о том, что придется отбиваться в центральной части шахты от надсмотрщиков, а ребята тут останутся без прикрытия. Шагнул вперед на подгибающихся ногах и... муть отхлынула. Гном, не задумываясь рубанул секирой раз и другой, покончил с тварью и оглянулся. Дарик сидел, привалившись к холодной стене и на марусенькином мече в его руках еще дрожали отсветы магической энергии. Один за другим взбодрились и израненные бойцы.

– Вот оно что... – пробормотал караванщик, сопоставив и неожиданные приступы бодрости, и обморок мага. Видимо, без оружия Дарик использовал свою силу не на всю катушку, как это водится у колдунов. Меч помогал ему сконцентрировать энергию, и, даже сильно ослабленный клирик смог вновь использовать магию.

– Помоги ей! – подбежал к Дарику гном. – Оживи или что ты там умеешь.

Дарик покачал головой, закусив губу.

– Не можешь? – вздохнул гном. – Ну, что ж, исцеление лучше чем ничего. Жалко, что ты не догадался полечить отравленных и покусанных мышами ребят. Если бы у нас было втрое больше народу, мы бы задали этим гадам! – и гном снова врезался в гущу схватки.

Дарик сидел рядом с Марусенькой, время от времени исцеляя бойцов. Но все его внимание было приковано к гномишке. Он то и дело щупал ее пульс и осторожно осматривал испачканные кровью руки и плечи. Клирик будто выжидал чего-то. И оно произошло. Дарик поднялся на ноги и без сожаления истратил почти весь запас своей магии на серию защиток для сражающихся дружинников. Потом покосился на Седди, осторожно положил меч гномишки на пол и растворился в сумраке коридоров.

Седди понимал, что оборонять выход из колодца уже нет никакого смысла. Он постарался как можно короче пояснить свой план сгрудившимся вокруг дружинникам. Ребята сосредоточенно закивали. Отступить в восточные коридоры, потом промчаться бегом по центральному, прямому и широкому, а дальше отступать к реке. Если Волхан сумел как-нибудь поставить отравленных на ноги, те помогут бойцам. Если же нет – демоны двинутся за напавшими на них к воде. Река протекает повыше, чем северные тоннели, там глубинникам станет совсем не по себе, может быть они бросят погоню и просочатся к себе вниз.

Это был не самый лучший вариант. Надёжнее всего было бы разозлить монстров как следует, заставив их гнаться за кем-нибудь одним, и заманить в какую-нибудь ловушку. Иначе они могли по дороге нападать на самых слабых бойцов, безошибочно чуя их среди прочих. Но ловушек для грампов никто не предусмотрел, и разозлить в одиночку всех тварей Седди не мог. Приходилось рисковать.

– Приготовились? – спросил он у ребят и дал отмашку. Весь отряд медленно отступал от устья колодца в глубину коридоров. Кэрр подхватил тело Марусеньки на руки, закинув свое копье за спину. Дарик, видимо, ковылял сам, во всяком случае на полу гном его не увидел.

Вырвавшиеся из глубин грампы бестолково закружили по пещере, выискивая жертвы. За ними появился когтеглаз, еще один. Арбалетчики Гроя попытались было достать отступающих, но болты не долетали так далеко, а когда пара грампов повернулась в сторону выстрелов, стрелки и вовсе поспешили смыться. Наконец, один из монстров заметил отступающих.

– Беш! – скомандовал Седди. Лучник коротко кивнул и выпустил несколько стрел в монстров, затем бегом устремился в сторону оружейного цеха Волхана. Там еще стояли лужи воды, и бегущим за ним дружинникам приходилось смотреть под ноги.

Монстры с тупым упорством преследовали ускользающую добычу. Поворот, еще поворот. Прямой отрезок центрального коридора, по которому можно бежать, не боясь врезаться в препятствие. Именно здесь пыл глубинных тварей начал ослабевать. Часть из них, чуя близость колодезного зева, к которому круговерть погони приближалась с юго-запада, неторопливо двинулись широкими проходами на север. Хорошо, если они наткнутся по дороге на гроевых стрелков, а еще лучше – на крупный отряд в засаде. Но десяток тварей держался на хвосте у дружинников, время от времени пытаясь ослабить добычу своим колдовством.

Многие ребята уже шатались на бегу, но у караванщика не было даже лишней секунды на то, чтобы отыскать в толпе Дарика и попросить исцелить их. Впрочем, маг сам бы сообразил... если бы у него были силы. Вероятно, парень тоже еле передвигает ноги. Седди оглянулся, но клирика по-прежнему не разглядел. Зато он увидел, как шестеро монстров неуверенно направились к узкому отнорку. Оттуда с визгом выскочили две лохматые девчонки и кинулись наутек, не обращая внимания на бойцов. Монстры замерли. Легкая добыча, слабая, сладкая, манила их куда больше ощетинившегося железом отряда.

Седди мысленно застонал. Там, в коридорах, скрывались по норам беззащитные обитатели западных коридоров. Да, Грой напал на восточников, но эти дети и старики не входили ни в его войско, ни в число его советников. Никто их них не был повинен в чрезмерных амбициях своего вожака. Все, что они сделали не так – прибились когда-то не к той подземной стае. Гному было тяжело обречь их на гибель. К тому же именно там, в этих сбегающих к подземной реке коридорах, укрывались сейчас раненые и отравленные дружинники Волхана – почти такие же беззащитные, как удирающие девчонки. «Не бывать мне великим полководцем! – усмехнулся про себя гном, направляясь к кучке глубинных тварей. – Те умеют жертвовать бесполезными слабаками и выводить свои войска из-под удара, а я мечусь тут, как загнанная крыса, и всех-то мне жалко.»

Седди собирался в очередной раз разозлить монстров. Нужно было заставить их двигаться за отрядом. Видно, придется использовать для этого «Грабельки». Невеликий запас гномской магической энергии Седди и так постоянно тратил на лечение глубоких порезов, наносимых монстрами. Но на несколько простейших заклинаний могло хватить – если твари дадут ему время.

Он почти пробился назад сквозь замедлившийся отряд, когда Беш ухватил его за рукав.

– Погоди! – тревожно шепнул он. – Нужно будет помочь...

Седди начал поворачивать голову. За спинами бойцов он видел только как тяжелое приметное копье, выданное Волханом Кэрру, вдруг двинулось навстречу монстрам, слегка покачиваясь из стороны в сторону.

– Кэрр! – гном дернулся из рук лучника. – Куда... – он не успел договорить. Осунувшееся зеленое лицо орчонка обернулось к нему.

– Я не успел... – виновато склонил он голову. – Что делать?

По коридору легким танцующим шагом, словно играючи, двигалась Марусенька с орочьим копьем наперевес. Тяжелое лезвие выписывало кренделя над ее головой, заставляя глубинников пучить свои глазищи на сверкающий в свете редких факелов металл.

Седди понял, что задумала гномишка, раньше, чем успел неистово, безумно обрадоваться ее внезапному спасению – неважно, каким образом! «Бешеный размах»! Еще одна слегка усиленная магией боевая ухватка гномов – пригодная для копья или для алебарды. Гном покачал головой – если удар не получится, на гномишку набросится ближайший монстр. А если сработает – то все разом, что уцелеют после него.

– Хья-а! – с криком на выдохе Марусенька взмахнула копьем, целясь по ногам тварей. Магическая вспышка была яркой, как полуночная молния. Пара монстров рухнула на пол коридора, но остальные с ревом ринулись на дерзкую девчонку. Гномишка не стала дожидаться их отнюдь не дружеских объятий и помчалась назад к отряду.

– Хватаем ее! – скомандовал Седди. Он понимал, что после такого выпада сил осталось бы маловато и у свежего бойца. Что же говорить про только недавно лежавшую без признаков жизни гномишку? Кэрр и караванщик одновременно подхватили Марусеньку под локти и потащили ее вперед по коридору. Бессмысленная погоня продолжалась. Седди не знал, что ожидает их возле подземной реки, но других путей отступления у него не было.

– Направо... налево... – командовала Лария. Она знала эти коридоры лучше восточников – когда-то ее клан торговал с Гроем. Но один за другим проходы, ведущие к реке, оказывались намертво заваленными огромными глыбами или даже крепко замурованными.

– Големская задница! – прорычал Седди, в очередной раз утыкаясь в непрошибаемую стенку в двух шагах от главного коридора. Арьергард его отряда уже отбивался от наседающих монстров. К счастью, они по-прежнему рвались к вяло обвисшей на руках гнома и орчонка Марусеньке, почти не обращая внимания на остальных.

– Сюда! – Лария свернула в узкий проход. – Тут есть щель...

– Из той комнаты, где были сбежавшие дети? – отчаянно спросил Седди, пожалев, что не пересказал в подробностях, куда именно передислоцировались раненые во главе с Волханом.

– Да-а... – растеряно кивнула полуэльфка. Но рассуждать о роковой ошибке, которая привела глубинных тварей прямо к убежищу их соратников, было поздно. Или рано? Выскочив из-за поворота, бойцы увидели, что их товарищи сражаются с десятков надсмотрщиков, сражаются зло, отчаянно, но явно не из последних сил. Бодро и сильно они отбивались от противников, не ожидавших такого отпора в детских коридорах.

– Крысы! – заорал потный усатый десятник. – Вы все пойдете в шахты, мразь!

– Не раньше чем ты слетаешь в выморок, ублюдок! – яростно отозвался кто-то из бойцов. Новоприбывшие без раздумий присоединились к своим. Надсмотрщики отступали. Волхан, оценив обстановку, втягивал одного за другим запаленных дружинников в узкую щель прохода. Там их принимали руки безоружных: детей, старух. Промывали укусы, спешно перетягивали порезы и колотые кровоточащие раны, без счета покрывавшие бойцов. Марусенька же была бледна до зелени, перепачкана кровью, но абсолютно целая.

– Ты словно в вымороке побывала, – удивилась старуха с кипой самодельных бинтов.

– Да, похоже очень... – провела ладонью по лбу гномишка. – И голова точно так же раскалывается.

Седди слышал этот разговор, проталкивая внутрь полусогнутого от ран и усталости Кэрри. Сам он оставался в проходе, прикрывая отход. Но вот кто-то из надсмотрщиков по неосторожности ударил монстра, а другой применил боевую магию, и глубинные твари тут же бросились на новых врагов. Бойцы Волхана, видя такое, дружно отступили в пещеру. Десятник улетел в выморок первым. Остальные солдаты кинулись прочь, уводя тварей за собой.

– Нужно уходить, – коротко мотнул головой в сторону происходящего Седди. Волхан, стоявший рядом с ним, кивнул. Шансов отбиться в крохотной пещерке от Гроя и надсмотрщиков не было никаких. Даже если глубинники наконец уберутся в свое логово.

– К реке? – полувопросительно сказал старик. Других вариантов он тоже не видел, и неизвестность пугала его.

– Угу, – кивнул Седди, осторожно пробираясь к Марусеньке. Несколько секунд он рассматривал ее, словно не веря своим глазам. Усталость, выгоревшая ярость боя и тяжесть ответственности за этих неопытных бойцов были так тяжелы, что на бурную радость не оставалось сил. Гномишка коротко всхлипнула и уткнулась ему в плечо. Она что-то бессвязно рассказывала: про сон, про Дарика, про то, как лежала мертвая и в то же время знала, что не может по-настоящему улететь в выморок... Это все не имело сейчас никакого значения. Только ее вздрагивающее плечико под ладонью. Только ощущение, что ты снова жив, цел, а не корчишься от неизлечимой душевной боли, как разрубленный лопатой червяк. Седди будто потерял разом одну руку, одну ногу, один глаз без Марусеньки, и теперь все еще не верил своей возвратившейся целостности. Точно так же, как старухи ощупывали гномишку, караванщику хотелось ощупать себя – где-то на дне сознания он не мог поверить, что пережил столько за какие-то сутки.

Но предаваться подобным мыслям не было времени. В глубине пещерки раздался знакомый речитатив заклинания, и столбы света осветили раненых.

– Дарик? – удивился гном.

– Да, похоже этот парень приходит в себя, – одобрительно кивнул Волхан. – Он прибежал сюда весь взмыленный, да как начал всех лечить, покуда сам не свалился. А потом вертухаи его хотели забрать... – вождь непонятно передернул плечами.

– Надсмотрщики? – удивился Седди.

– Ну да, – Волхан помогал девочкам помладше протиснуться в узкую щель, ведущую к реке. – Схватили и поволокли куда-то. А мои ребята не дали. Да ты сам видел.

– Странно, зачем он понадобился надсмотрщикам? – поскреб в затылке Седди. Действительно, всего несколько дней назад бывшего клирика швырнули в Нейтральный круг, как последнее отребье. С чего вдруг надсмотрщикам разыскивать его? Может, покровители колдуна спохватиллись и обнаружили его следы? Тогда в дело вот-вот может вмешаться еще одна сила – стоящая за всем этим гадством, за этими рабами, шахтами, мерзкими коридорами, а также за многим другим злом, творящимся в мире.

– Глубинники, Грой и еще надсмотрщики... – подытожил гном. Марусенька прислушивалась к разговору с интересом.

– Скорее всего, – заметила она, – Грой и глубинники уже сцепились, а надсмотрщики точно уж попытаются теперь остановить захват чужой территории. Им нужны мы, а не Дарик. Они ведь уже пронюхали о новом оружии. С какой же стати они привязались к полудурку?

– Это моя вина, – покаянно сказал Волхан. – Я понимал, что Гроя могут остановить надсмотрщики, если их заинтересовать чем-то. Я отправил записку, в которой наплел, что Дарик наколдовал нам все эти мечи и копья. Я рассуждал так: разумеется, они не захотят, чтобы все это досталось Грою. Его утихомирят, заберут этого несчастного дурачка и успокоятся на этом. Никто не сможет доказать, что колдун не мог этого сделать. Я тогда не думал, что парень начнет приходить в себя.

– Все верно. Ты рассуждал правильно, – кивнул Седди. – Но из-за того, что он вылечил твоих бойцов, ребята набросились на десятника и солдат. Это нам аукнется...

– Что толку рассуждать – кто что не так сделал? – удивленно воскликнула Марусенька. – Нужно думать, что нам теперь-то делать! Давайте посмотрим, вдруг Дарик сумеет убрать эту вашу огненную сеть на реке? – с этими словами гномишка ловко просочилась в узкий лаз.

На берегу подземной реки население восточных коридоров выглядело особенно беззащитно. Они сгрудились на узкой галечной отмели и невольно жались друг к другу. По берегам потока лежали обломки скал и огромные валуны, а дальше русло реки резко сужалось и берега отвесно уходили в воду. Там, почти у самой бурно крутящейся воды порога, в воздухе и в воде было разлито темно-багровое свечение. Магическая сеть не имела ячеек, она скорее выглядела как те отсветы, что огонь бросает на гладкую стену: переливчатая, текучая, пышущая жаром. Дарик сразу же протянул к ней ладони и несколько минут пытался что-то сделать. Но потом его руки поникли, как увядшие стебли. Он посмотрел на Марусеньку печальными глазами и молча покачал головой.

– Совсем никак? – заботливым сонечкиным голоском спросила та.

– Немножко могу... – прошептал клирик. – Пройдут двое... может трое.

– Ну что ж... может, и это нам пригодится, – серьезно кивнула ему гномишка. – Будь наготове, ладно?

Дарик кивнул и сосредоточился.

– Что ты задумала опять? – спросил ее Седди. Решение вроде бы напрашивалось само: брать полоумного мага под руки и уходить в сторону тарсодовых владений. Но если такая мысль и мелькнула в голове гнома при словах мага, он тут же о ней забыл. Невозможно, немыслимо! Как оставить тут, на мокрой, покрытой мусором, гальке Кэрра, Микара, Ларию, Беша, старика Волхана, Орага с покалеченной рукой и всех прочих, чьих имен они даже еще не успели запомнить в безумной круговерти последних дней? Старух с бинтами? Девчонок и лохматых маленьких пацанят, еще не доросших до оружия?

Волхан, казалось, не обращал на огненную сеть никакого внимания. Он раздавал команды своему приободрившемуся воинству. Марусенька помогала ребятам. Седди присмотрелся и понял – они спешно пытаются укрыть всю эту толпу за обломками скал, как можно ближе к теснине, где ревела вода и мерцало колдовское зарево, преграждающее путь.

– Я вот как рассудил, – пояснил вожак гному. – Если они сюда выскочат сгоряча да нас не приметят, может быть у них найдется кто-нибудь, способный эту сетку снимать. Ну, снимут, кинутся по реке, а нам только останется в спину им ударить и прорываться дальше. Страхеды, водяные духи – это просто туповатые монстры, с ними как-нибудь справимся.

– От страхед у нас средство имеется, – вытянула из-за ворота оберег Марусенька. – Если кто свой – они не тронут, и всех, кого этот свой гостями считает, не тронут тоже.

– Хорошо, – кивнул Волхан. – Если бы еще убедить их, что мы точно ушли.

– Убедим, – усмехнулась гномишка. – Очень даже убедим!

Она подбежала к Ларии и Бешу и что-то начала объяснять им. Беш сперва испуганно воспротивился, заслонив собой полуэльфку, так и не взявшую в руки оружия, но когда гномишка надела ему на шею свой оберег, успокоился. Парня давно уже потрясывало, но приступа все не было. Лария дала ему пожевать какой-то корешок и вздохнула с беспокойством. Седди тоже покачал головой: возлагать важную задачу на того, кто может в любой момент упасть и потерять память? Слишком рискованно!

Тем временем Марусенька уже втолковывала что-то Дарику. Тот покорно кивал, опираясь спиной на камень. При упоминании Беша клирик посмотрел на парня и снова уставился в землю.

Тем временем все восточники забились в щели между валунами. Во многих местах пришлось сдвинуть обломки скал, прикрывая скорчившихся ребят. Оружие было обмотано тряпьем – рубахами или обрывками бинтов, чтобы не звякнуло в неподходящий момент. Лица и голые бледные плечи бойцов наскоро вымазали сажей и илом. Волхан, усмехнувшись, втер пахнущую гнилью смесь в свою бороду и седые волосы, иначе его макушка могла всех выдать. Беш и Лария по команде Марусеньки сели на валуны возле самой стремнины, там, где потрескивала в воздухе магическая преграда. Дарик улегся за этим валуном, и Марусенька закидала его клочьями лишайника, наказав не шевелиться.

Все было готово к встрече врагов. Но кто явится сюда – было неизвестно. Десятник, обозленный неожиданным сопротивлением коридорной рвани? Грой, жаждущий мести, с потрепанным глубинниками войском? Сами глубинные твари, еще не исчерпавшие запас своей силы на этом уровне? Или маги, о которых упоминал Кэрр, помогающие держать в страхе и покорности рабов в шахтах – судя по всему, бывшие коллеги и соратники Дарика? Только мерный гул стремнины и треск огненной сети раздавался в узком подземном русле.

Седди сидел за камнями рядом с Марусенькой, наслаждаясь звуком ее дыхания, теплом ее бока. Она была живая, пусть и в чужом теле, ну ни капли не похожая на оживших мертвецов. Слегка усталая, чумазая, потная – такая настоящая, такая родная! Гномишка несколько раз косилась на друга, корча уморительные гримаски. Она выглядела и смущенной его вниманием, и довольной, и в то же время бдительно прислушивалась. Вдруг Марусенькино лицо стало сердито-обиженным:

– Да что ж мы! – она поднялась на четвереньки. – Тут же наше оружие!

– Грамп подери... – невольно выругался гном. Как он мог забыть! Седди тоже начал подниматься.

– Сидиящас! – скороговоркой выпалила неугомонная гномишка, сунула под валун свой новый меч и рванулась к лазу, ведущему в пещеру. Через несколько долгих минут она выскочила обратно с совершенно круглыми глазами. Говорить было некогда, да и без слов стал слышен топот ног и скрежет за ее спиной.

Марусенька махнула невидимому Дарику, кинула узел с одеждой, броней и глефой караванщика за тот камень, где скрывался Седди, а сама выхватила из ножен свой эльфийский меч и рубанула им назад, не оборачиваясь, разом достав самого шустрого из преследователей. Тот с воплем покатился в реку, а гномишка уже скакала с валуна на валун, перебираясь на другой берег, отводя погоню от спрятавшихся за камнями восточников.

Погоня состояла покуда только из гроевых молодчиков. Не слишком пострадавшие от глубинников, они ринулись за Марусенькой с азартными криками сытых и здоровых бойцов, которые непрочь поразмяться. В эту минуту Дарик закончил читать свое заклинание и в огненной сети образовалось отверстие, затянутое опалесцирующей дымкой. Дымка трепетала и дергалась, будто невидимые руки пытались оторвать ее от багровых сполохов и отбросить прочь. Беш и Лария замерли возле дыры, выглядевшей опаснее самой сети. Но стрела просвистела у них над головами, мгновенно вспыхнув в красном сиянии преграды, и парочка скорее испуганно, чем решительно нырнула в белесое марево. Погоня заулюлюкала со злобой. Две головы мелькнули в потоке и плавно скрылись в стремнине порога.

– Эге-гей! – радостно завопила гномка, показывая врагам язык. – Вам нас не догнать! – и с этим воплем она тоже нырнула со скалы в дрожащее пятно. Сеть дрогнула и жемчужная прореха втянулась в нее, как раковина, тонущая в мутной воде. Марусенькина голова не показывалась из-под воды, сколько Седди ни всматривался. Впрочем, из щели между камнями обзор был невелик. Возможно, гномишка вынырнула вне поля его зрения. Сердце у гнома было не на месте. В пещерке они временно разъединились, и амулет больше не мог подсказать караванщику, как себя чувствует Марусенька. Оставалось только выжидать. Восточники распростерлись на мокрой гальке, зажимая себе рты, чтобы дыхание или случайный кашель не выдали их. С малых лет наученные выслеживать полуслепых подземных животных и монстров, полагавшихся больше на слух и нюх, чем на глаза, подземники могли достаточно долго пролежать бесшумно и неподвижно.

Тем временем первые бойцы добрались до огненной сети и тут же с воплями и проклятиями отскочили от нее: заклинание продолжало перегораживать реку как и прежде. Несколько вояк оказались в воде, от их мгновенно раскалившихся мечей повалил пар, а волосы на головах скрутились, как опаленная свиная щетина.

Из пещеры вылез сам Грой с длинным порезом на щеке, злее голодного когтеглаза. Он пнул самого неловкого воина, не успевшего отскочить с дороги вожака и приблизился к магической преграде. Говорил, вернее, орал он так, что Седди и остальные отчетливо разбирали каждое слово.

– Эти твари сбежали! У них был маг! – Грой, казалось, готов наброситься на собственных бойцов. Он добавил еще несколько словечек, выражавших его ярость и досаду.

– Так точно, – уныло ответил старший. – Опять тудой...

– Ну раз они тудой прошли, то и мы пройдем. Там меня уже кое-кто дожидается! – рявкнул вожак.

– В точности, крысенята-то тоже тут прошмыгнули, – осклабился парень.

– Чё лыбышься? Ты все время упускаешь разную шваль ростом тебе по пояс, и скалишься потом! – Грой наотмашь врезал своему помощнику по зубам. Тот отскочил, обиженно утирая разбитый рот.

– Без магии не пройдем, – подал голос кто-то из задних рядов гроева отряда. – У них точно маг был, его до сих пор вертухаи ищут. Говорят, этот маг стариковым ребятам наколдовал мечей да копий, а потом всех монстров загнал назад в колодец.

– Вертухаи, говоришь? – Грой озлобился еще больше. – Если они доберутся до нашей добычи, на кой ляд тогда мне вся эта канитель? Мне оружие нужно было и бойцы какие покрепче. А всех прочих хоть в отвал! Кто настучал, а?

– Не мы, Грой, – пояснил один из парней. – Это сам Волхан и настучал, точно тебе говорю. Егойный пацан возде подъемника терся, мы пинка было дали, да там уже караульщики стоят...

– Идиоты! Зачем Волхану стучать на себя же? – Грой потумкал себе по макушке кулаком.

– Да вот за ентим же, – указал на марево над водой «обласканный» старший. – Они все равно знали, что уйдут, а отдуваться будем мы.

– Грампово семя! – Грой даже присел, осознав перспективу. – Мотаем отсюдова!

– А ну, стоять! – рявкнули от лаза сразу несколько надсмотрщиков, неторопливо выбирающихся на галечную отмель. – Лапы подальше от железок, если жизнь дорога!

– Начальник, – заискивающе-панибратски начал было Грой. – Ты что, начальник, меня не признал?

– Заткнись, – у десятника было синюшное лицо недавно вернувшегося из выморока и соответствующее настроение. – Ты чего в коридорах учинил, недоделок бравазный? Где этот маг, что Волхану наколдовал мечей?

– Какой маг? – развел руками Грой, озираясь на пороги. – Какие мечи? У Волхана дружина крепкая, да и только...

– Врешь, крысеныш, – пристукнула посохом по камням жрица в темно-красном плаще, выбравшаяся на берег следом за надсмотрщиками. – Мечи и кинжалы мы видели. И отобрали, разумеется, у тех, кто в выморок слетал. Волхан-то сразу смекнул нам записочку послать, как этот псих очухался да начал колдовать. А ты вот выше потолка хотел прыгнуть, гаденыш? Думал, что тебе все позволено?

– В точности, ваша милость, собирался он мага себе пригрести! – кивнул десятник. – Потому и колодец взбаламутил, и на моих людей напал.

– Я не нападал! – Грой еще пытался изобразить подобострастную улыбку, но она все больше напоминала оскал. В шахтах действовал жестокий закон силы. И на этот раз дело оборачивалось против наглого вожака: он вот-вот мог стать тем, на ком охранники сорвут свою досаду за упущеного колдуна.

– Я не знал, – голос Гроя срывался от клокочущей ярости. Так позорно попасться в тупую ловушку гнусного старикашки! Он не собирается отвечать за какого-то укурка, которому взбрело в голову что-то наколдовать! Он и слыхом не слыхивал про новое оружие. У Волхана доставало и старого: неумело восстановленного, ржавого, но грозного. Один человечек донес Грою о раскопанном захоронении. О, как надеялся вожак западных коридоров без особого шума завладеть этим арсеналом и распространить свою власть на большую часть верхних уровней! А теперь что? Снова лебезить перед вертухаями и выжидать удобного случая? Да предоставится ли такой? Могут и в шахты отправить со всеми бойцами – и попробуй пикни, когда тут колдунья эта!

– Ну, что будем делать? – спросил у своего помощника десятник, не обращая на Гроя никакого внимания. – Послать этих выродков загонять в колодец глубинников или пусть сразу в шахты топают?

– Мы загоним, – сглотнув рвущийся наружу рык, просипел Грой. – Мы их приманим...

– А не зря от него мелкота-то сбежала! – усмехнулась жрица, крутя перед носом ароматический шарик. – Видно, прослышали что на корм глубинникам пойдут. А мы-то ему доверяли, еду для детей давали... – она сокрушенно покачала головой, хотя глаза ее оставались холодными и равнодушными. Даже самому тупому в гроевой дружине было ясно, что жрице нет никакого дела до детей – принесенных в жертву или сбежавших. Она сама бы использовала не задумываясь хоть детей, хоть взрослых, случись какая колдовская нужда. Но сейчас власть предержащие нашли на ком отыграться за вымороки, беспокойство и непонятные события в коридорах. Грой ощутил это так же ясно, как и сладкий смолистый аромат, идущий от пальцев женщины. Он схватился было за рукоять меча, но жрица только повела пальцем – и раскаленный докрасна клинок задребезжал на мокрых камнях.

– Спокойно, парень, – направил на него алебарду десятник. – Набаламутил, так отвечай.

– Да не я это! – визгливо закричал Грой. – Я не знаю никакого мага! Я Волхану хотел задать, он у меня девку увел. Хорошую девку, верводелю!

– Да-да, – жрица еще раз окинула взором русло реки. – Расскажешь это мне потом на досуге или как?

Про жрицу ходили разные слухи. И проверять на себе, действительно ли она использует пленников для создания магических отваров или только проверяет на них новые зелья, Грою не улыбалось совсем. В шахтах жизнь тяжелая, но все-таки жизнь. Можно будет пробиться в вертухаи и плевать на все эти вонючие дыры.

– Да нечего рассказывать, – совсем потухшим голосом сказал он и понуро поплелся к выходу.

Но не все из его дружины разделяли надежды своего вожака. У многих не было не единого шанса как-то пробиться в шахтах. Покинуть коридоры для них было равнозначно приговору. Поэтому совершенно неожиданно для Гроя пяток его бойцов разом кинулся на расслабившихся охранников. Грой даже взвизгнул от ужаса, заметив, как потемнели и прищурились глаза жрицы. Не будет никаких шахт! Их всех тут положат на веки вечные, в назидание другим рабам. Но что делать? Сражаться против своих и принять потом наказание? Или еще разок рискнуть? Грой после секундного колебания кинулся жрице в ноги, и пучок молний прошел выше голов сражающихся, заставив лавину щебня осыпаться по стене тоннеля. Женщина выхватила кинжал, собираясь избавиться от вероломного мятежника, но в этот миг тяжелый камень ударил ее по затылку с такой силой, что тело колдуньи почти сразу же начало таять в сумрачном сыром воздухе.

– Да что ж это... – десятник был скорее растерян, чем рассержен. Уже второй раз за последний час на него нападали – и где? В детских коридорах, где обычно мелкий сброд дышать при надсмотрщиках боялся.

Гроевых бойцов было больше, и хорошо вооруженные солдаты один за другим отправились в выморок. Грой тяжело дышал, упершись ладонями в колени. Старший подал ему остывший меч.

– Ну, чего добились? – зло ткнул клинком в тающий труп вертухая вожак. – Куда нам деваться? Через полчаса, а может и раньше, тут их будет вдесятеро больше. И маги все припрутся.

– Рассеяться по коридорам, пока не поздно, – спокойно отвечал старший. – Нацепить лохмотья, перевязать руки, ноги, прикинуться калеками. Как синяки и язвы делать все знают. Авось побесятся да оставят нас в покое.

– Ва-ас? – Грой зашипел, как разъяренный кот. – Вас оставят! А меня? Меня каждый вертухай в лицо знает. Мне их не обдурить.

– А ты и в шахтах не пропадешь, – все так же спокойно ответил старший. – Тебе вертухайскую плеть еще когда посулили – не бойсь, дадут скоро.

– Дерьма тебе крысиного! – с этими словами Грой без замаха снизу ударил своего соратника мечом наискось по животу. Тот начал заваливаться в воду, недоуменно глядя на широкую рану. Но Грой поймал его за шиворот и, полумертвого, со злобой швырнул в марево магической сети. Старший вскрикнул, вспыхнул ослепительно белый силуэт в воздухе, и только оплавленный топорик покатился по валунам к воде. Не докатился, застрял в щели. Дружина молчала. Невозможно было понять, о чем они думают, что произойдет в следующий миг. Но тут на другом берегу из-за кучи мусора появился давешний полоумный маг. Он скалил зубы и скакал по берегу, будто радуясь чему-то. А потом, прежде чем кто-либо из бойцов опомнился, воздел руки и в багровой завесе снова появилось светлое отверстие, похожее на непрозрачный бок мыльного пузыря. Маг неловко, крабом, протиснулся в него и пошлепал по мелководью дальше к теснине. Несколько раз он оборачивался и скалил зубы.

Грой кинулся за укурком раньше, чем осознал, что делает. Значит, маг прикрывал бегство этих трусов, оставаясь тут до последнего. Наверное, рыжую девку поджидал, да напугался погони. Настичь его, скрутить, кинуть к ногам жрицы, купить прощение. А лучше уничтожить, разорвать на клочки, чтобы не достался никому. Грой нырнул в отверстие, и багровый жар остался за спиной. Вожак уже не видел, как сзади его бойцы пытались прорваться через магическую сеть, обжигаясь, крича, ныряя под сполохи и снова обжигаясь. Ими двигало не желание помочь вожаку в поимке мага, отнюдь. Просто в тот же миг, когда Грой кинулся в воду, из прохода появились пятеро побледневших и замедлившихся, но все еще агрессивных грампов. Они трясли рогатыми головами, надвигаясь на обезглавленное войско. Одновременно с этим на сухой отмели возникли из воздуха четыре фигуры в мантиях: темные жрецы из шахты! Бойцам стало ясно, что пощады ждать неоткуда, и они отчаянно рванулись за вожаком. Но отверстие уже исчезло. Грой обернулся, с трудом различая фигуры глубинников на той стороне завесы. Он успел еще подумать, что его-то им не достать, когда откуда-то из пенной круговерти порога ударила разветвленная молния. Сеть с этой стороны ей не помешала. Ужаленные магией грампы взревели и двинулись за придурочным магом. А тот рассмеялся и позволил стремнине унести себя в темное жерло тоннеля. Грой рванулся за ним. Теперь уже не догоняя, а убегая. Река закрутила вожака, безжалостно колотя о скользкие стены, проволокла по порогам и выбросила прямо в объятия речных духов, колышащихся над оседающей пеной. Грой застонал и закрыл глаза. У него не было сил даже поднять меч.

В узком русле реки царил ад. Дружинники западного клана отчаянно швыряли в магическую преграду камнями, пытались пробить ее мечами, плескали на нее водой, с криками осткакивая от клубов пара. Маги, атакованные когтеглазами, попытались разом отпугнуть всех глубинников, но грампы, разъяренные колдуном, ломились сквозь завесу, не обращая ни на что внимания, а когтеглазы кружили над головами рвущихся на волю гроевых бойцов.

Один барваз, метя в спину бьющемуся в воде человеку, вдруг почуял более слабую добычу за дальними валунами. И через минуту войско Волхана уже отбивалось от трех тварей: двух барвазов и одного грампа, прикрывая тех, кто сражаться не мог.

Ошеломленные маги не сразу поняли, откуда взялась такая куча народу, но поняв, немедленно принялись усыплять бойцов одного за другим. Волхан знал, что бороться с этой напастью можно. Стоит только толкнуть или стукнуть усыпленного посильнее. Но так ведь недолго своими руками ребят покалечить! Дети кидались в магов и монстров камнями. По какой-то причине маги не применяли смертоносные заклинания: они пытались заморозить, обездвижить или усыпить бунтовщиков. Неожиданно на изодранной одежде бойцов Волхана начали возникать светящиеся точки. Они становились все ярче и ярче, выделяя силуэт каждого в полумраке тоннеля.

– Что за напасть! – Седди попытался стряхнуть незваных светляков, но они только прилипли к его ладоням. Это была не пыль, не краска – только чистый белый свет, навроде того, что дают эльфийские светильники.

– Отступаем к завесе! – скомандовал Волхан. Сам старик подбежал к ней первым и попытался коснуться сполохов светящимися руками. Надеялся ли он избавиться от магической отметины? Или пробить сеть? Завеса зашипела и старика опрокинуло на спину. Рукава его рубахи дымились. Седди подхватил Волхана под мышки.

– Держись! – просипел гном, отбивая удар какого-то одуревшего гроева бойца, а затем и взмах когтистой лапы грампа.

– Ничего не получится, – вздохнул Волхан, печально улыбаясь. Он обводил свое войско взглядом, словно прощаясь с каждым. Он не был полководцем, нацеленным на победу. Он просто заботился об этих ребятах долгие годы. И ситуация сейчас казалась ему абсолютно безнадежной. Седди подтолкнул старика в середину отряда, понимая, что его гибель сильно подорвет дух ребят.

Гном умудрился быстро натянуть на себя броню и шлем, не выпуская из рук глефу. Одежда могла и подождать – в бою не играет роли, какая на тебе рубаха. Его самодельную, вернее, самопочиненную алебарду подхватил кто-то из ребят постарше.

С привычным оружием дело пошло веселее. Один грамп застыл зачарованным столбом и быстро отправился к своей грамповой прабабушке. Другой был серьезно ранен, шарахнулся от гнома на противоположный берег, и дружина Гроя замолотила по туловищу монстра изо всех сил, стремясь избавиться хотя бы от этой угрозы. Маги посовещались и вокруг них возникло слабое беловатое свечение. Двое внезапно двинулись к стенам тоннеля, и мерцающий свет потянулся за ними, как тонкая ткань. Двое остались стоять на отмели, словно придерживая руками что-то невидимое. Когтеглаз, наскочивший на эту завесу, взмякнул диким голосом и рванулся обратно к свалке возле сети. Маги сделали пару шагов по направлению к сражающимся. Валуны, которых коснулась завеса, затрещали и начали рассыпаться на мелкие куски.

– Загоняют, как зверье, – жестко сказал Кэрр, глядя на магов прищуренными глазами. – Тут огонь, там огонь, и река не спасет.

– Неужто всех пожгут? – тихо всхлипнула бабка. Она прижимала к себе двух усыпленных пацанят, будить которых ни у кого не было ни времени, ни сил. Вторая старуха хлопотала над обожженным Волханом, прикладывая к его рукам мокрые тряпки. Вожак уже оправился от первого шока безнадежности и зорко осматривал пространство вокруг, тоже пытаясь найти выход.

Белое марево приблизилось еше на десяток шагов. Маги шагали не торопясь, аккуратно переступая с валуна на валун. Камни трескались, и падающие в воду осколки окутывались клубами пара. Грамп метнулся было им навстречу, но с воем отскочил и закрутился на месте. Дружинники Гроя уже не пытались нападать на бойцов Волхана. Они осознали, что спасаться нужно в первую очередь от жрецов, надвигающихся на всех с неизвестной смертоносной магией в руках. Многие пытались пробить марево камнями, дротиками и стрелами, но те только вспыхивали на поверхности завесы. Один когтеглаз начал судорожно метаться между двумя огнями: белым и багровым, покуда не рухнул замертво в ледяную воду. Прочие монстры вели себя еще более бессмыслено: топтались на месте, пытались биться о скалы или барахтались на мелководье.

– Что будем делать? – спросил у Седди Волхан, отстранив от себя старуху. Та немедленно занялась детьми, стараясь не смотреть на потрескивающую полосу жара, наплывавшую на отряд.

– Нужно попытаться... – Седди прикинул еще раз на глазок. Справа завесу двигала давешняя жрица и совсем молодой темный клирик. Женщина старалась обходить грязные трещины и мокрые промоины стороной, брезгливо придерживая край своей мантии, поэтому завеса понемногу, но неуклонно разворачивалась. Ее ближний конец двигался прямо на восточников, неумолимый, как серп, влекомый двумя сумрачными высокорослыми жрецами. А вот дальний, где метались монстры и пытались что-то сделать гроевы дружинники, все сильнее отставал. Было очевидно, что марево сперва сметет бойцов Волхана вместе с детьми и старухами, и только потом лезвия колдовства сомкнутся на грампах и гроевых дружинниках, как гигантские ножницы.

– Как только этот конец приблизится вплотную, нужно отступать к магической сети, – быстро высказал свою идею Седди. – Прямо пока жар кожи не коснется, прижаться к ней, растянуться в цепочку... и в последний момент всем броситься в реку и переплывать на тот берег. Может быть, эти маги не успеют остановиться...

– А когда две завесы соприкоснутся, еще неизвестно что выйдет, – покивал Волхан. – Попробуем, – и он решительно начал расставлять своих людей цепочкой, выдвинув ближе всего к реке девушек с детьми, стариков и раненых.

За спинами трещали алые отблески. Перед глазами трепетало прозрачное белое пламя. Жар заставлял лужи с шипением испаряться, и слепые пещерные тритоны с плеском искали убежища в реке. Гроевы бойцы по-прежнему с криками пытались пробить защиту. Вид замерших на месте, словно скованных ужасом, недавних противников подействовал на них угнетающе. Кто-то завопил, бессмысленно и дико. Камни посыпались на марево градом, не принося никакого результата.

Седди стоял ближе всех к стенке коридора. Он понимал, что при своем малом росте имеет меньше шансов добежать до реки, но в то же время выбор, кого из ребят поставить на это место, был ему не под силу. Рядом с ним высился Кэрр, следом за орчонком нахохлился Микар. Волхана дружинники поставили сразу за ранеными бойцами. У старика не было сил возражать или сопротивляться. Вожак понимал – без него у ребят просто опустятся руки. Тренировки с оружием, дисциплина, упражнения – все это не могло заменить им боевой опыт. Каждого второго сейчас пронзал ужас, а каждый первый отчаянно надеялся на чудо.

Марево придвинулось еще на шаг. Еще. Седди ощутил, как тлеет на нем рубаха и торопливо зачерпнул в промоине под ногами горсть воды. Не помогло: только ошпарился. Тогда гном закричал, вернее заревел изо всех сил, вкладывая в этот рев всю свою ярость и отчаянье. Он стоял, чувствуя, как вздуваются на коже волдыри и кричал в лица находившихся в трех шагах жрецов. Те даже отпрянули на миг, потому что следом за караванщиков завопили все остальные. Мечи и копья замолотили по завесе, по щитам, создавая неистовый звон и треск.

Именно в этот миг Седди успел углядеть, как слева, у самой стены, красное марево смыкается с белым. И толкнул Кэрра в бок. Слаженный отряд двинулся вправо как единое существо. Один длинный всплеск, тишина вместо рева и грохота – и вот уже волхановы ребята карабкаются на скалу, где поникли гроевы молодчики, даже не попытавшиеся оборонять свою высоту от неожиданного вторжения. А жрица еще в двух десятках шагов от этой скалы, и жрецы недоуменно делают еще один шаг, пытаясь прищемить, зажать ускользающую добычу.

Рев пламени, взметнувшегося до потолка, оглушил всех. От обоих завес начали отрываться куски, похожие на горящий студень. Те, на кого падал такой сгусток огня, вспыхивал подобно пучку соломы. К счастью, волханова дружина была абсолютно мокрой, и это дало ребятам спасительные секунды. Было очевидно, что препятствия на реке больше нет. Седди зычно крикнул:

– Вперед! – и ринулся в воду.

Большинство бойцов тоже кинулись вплавь. Некоторые сперва пытались бежать по мелководью, пока сузившаяся стремнина не начала сбивать с ног. Тогда, сцепившись по трое-четверо, ребята усаживали в кольцо своих рук детей и стариков, и позволяли стихии нести эти живые плоты в устье теснины. Многие гроевы бойцы последовали за ними, но потеря драгоценног времени стоила им жизней или тяжелых ожогов. Жрецы что-то яростно кричали. Очухавшиеся грампы пыталсь прорваться от реки обратно в узкую щель. Полыхали молнии и зелено-фиолетовые клубы колдовской отравы плыли под потолком.

Когда Седди вынесло из черноты порога, ему сперва показалось, что река понесла его вспять и вот он снова оказался возле гроевых бойцов с оружием в руках, а коварные жрецы готовы усыпить или испепелить его, вздымая свои жезлы. Но тут он увидел во главе этого войска Беша, Ларию и Марусеньку. Гномишка выглядела вполне живой и здоровой, а Беш больше не дрожал. Не иначе как тут нашлись целители получше полоумного клирика.

Седди, шатаясь, вышел из потока и тут же Тарсод и Оранд подхватили его под руки.

– Ну, парень, да вы никак прорвались! – на лице подземного владетеля было искреннее восхищение. – А нам девчонки тут твердят, что никак не получится вас без магии высвободить.

– Магия... и помогла, – окоченевший караванщик махнул рукой куда-то в пространство. – Ихние жрецы перемудрили, вот мы и вырвались.

– Жрецы? – жестко спросил незнакомый маг в зеленой робе. – Много их?

– Четверо, – ответил за Седди Волхан, поднимаясь из воды. Войско мгновенно перегруппировалось. Похоже, только страх за судьбу прижатых к магической завесе дружинников удерживал собравшихся от решительного штурма. Двое магов взмахнули посохами над водой и по поверхности потока засеребрилась ледяная дорожка, становясь все крепче. Кто-то из припоздавших полуобгоревших гроевых бойцов врезался в нее, окрасив край льда алым. Несчастного немедленно подхватил вихрь и вынес на берег.

– Это не наш! – объявила какая-то статная орчиха в желтой набедренной повязке.

– Да ясно, не наш, – Тарсод провел по плечу племянника, словно пытаясь что-то стряхнуть. – Наши-то вона как сияют, фонарей не нужно.

– Это все Дарик, – похвасталась Марусенька. – Он вам такие метки придумал, ну, чтобы не попасть по своим ненароком.

– А он что, знал, что тут войско? – изумился Седди.

– Ну... я ему сказала, что оно должно быть. Я тоже очень боялась, что вас свои же ранить могут.

– А ты откуда знала? – глаза Седди неудержимо стремились вылезти на лоб.

– Так я это... в первый день еще, как оружием занялась, отправила твоему дяде письмо. Мол, так и так, уважаемый Тарсод, коли собираетесь атаковать, то лучше пройти по реке. А там маги должны вам помочь, сетку убрать. Дальше план нарисовала. Я ж не знала, где мы сами в это время будем.

– Ну а мы токмо подвалили к берегу, как тут эти рыбы-селедки выныривают: один, другая, потом третий... – усмехнулся Тарсод. Седди недоуменно открыл было рот, чтобы спросить, где же задержалась гномишка, уплывшая третьей, но тут она сама вмешалась в беседу:

– А потом и меня вытянули, – смущенно закончила Марусенька.

– Вытянули? – Седди судорожно ощупал сухие и теплые плечи гномишки.

– Ну, я в дырку-то прошла, да меня все равно магией этой огненной задело, – повинилась гномишка. – Ну, я там побултыхалась раненая и утопла. И снова: не жива не мертва, вода несет, а я словно сплю. Так и вынесло на берег. А тут уж Беш им сказал, что меня сегодня уже разок убивали. Ну, маги прибежали и меня вроде как оживили. Даже голова не болит, – закончила она.

Войско тем временем двинулось по ледяной дорожке в узкий тоннель теснины. Порог бессильно бурлил подо льдом. Седди подхватил глефу на плечо, стремясь следом за Марусенькой. Но ноги у него подкосились и тяжелое древко вывернулось из пальцев. «Забыл привязать!» – с досадой подумал гном, вспомнив алебарду, которой сражался у колодца. Потом откуда-то взялась тетка Халана с кружкой горячего хвойного отвара.

– Мне нужно... Я должен... – попытался приподняться гном.

– Должен, да – лежать и не дергаться! – сердито пихнула его обратно на что-то мягкое тетушка. – Эко намотался – больше на кобольда похож ободранного, чем на порядочного гнома!

– Там Марусенька... – Седди заметался, не в силах даже оторвать голову от подушки.

– Как же, пущу я ее! – успокоила его тетка. – Вона спит в той комнате, ровно элпи после половодья.

Седди хотел спросить и про Волхана, и про детей, старух с бинтами, про покалеченного Орага, но ему навстречу уже разворачивался солнечный луг, наполненный светом и запахом травы, и хлопали крылья Ветерка, и умопомрачительно пах пирог с мясом. Все это вместе несло гнома в потоке покоя и безопасности, мимо ярких картинок незапоминающихся спокойных снов.

Рассказы о подземной битве вошли в гномские и орочьи хроники, но в верхней части Адена мало кто слышал о ней. Большая часть рабов, освобожденных в шахтах, предпочла отправиться в Элмор или осесть во владениях гостеприимного и хитроумного Тарсода. Надсмотрщики без жрецов, пойманных в детской пещерке как в ловушке, сопротивлялись недолго. Бывшие узники с упоением помогали освободителям засыпать и заливать ненавистные забои и штреки. Маги устанавливали дополнительную защиту на замурованных ходах. «Чтоб никто сюда больше не совался!» – сердито провозгласил Тарсод.

Когда огромная толпа одичавших, грязных и голодных существ оказалась в светлых коридорах тарсодова поселения, их пришлось успокаивать с помощью магии. Одни кричали или плакали, узнав от других узников о горькой кончине своих родичей или детей. Другие хохотали как сумасшедшие и снова рыдали, найдя давно потерянных близких. Третьи, одинокие и угрюмые, пытались прятаться по углам. Клирикам и целителям пришлось немало поработать, прежеде чем толпа утихомирилась и разбрелась по наскоро натянутым прямо в коридорах шатрам..

Бывшие рабы приходили в себя медленно. Их желание остаться в подземном поселении или хотя бы в нижнем мире было связанно именно с тем ужасом, который внушало им открытое пространство и незнакомый мир за пределами пещер.

Однако, не взирая на это, Тарсод повел себя сурово. Он сразу дал понять, что его поселение не богадельня, и он не собирается нянчиться с теми, кто имеет две руки, две ноги и все прочее. Другое дело инвалиды... Впрочем, даже у многих калек на языке замирали любые жалобы, когда покалеченный Ораг одной рукой поднимал огромные глыбы, помогая воздвигать новые дома. А уж вид увечных детей, таскавших строителям то гвозди, то инструменты, порой превращал вчерашних безвольных нытиков в целеустремленных и уверенных в себе людей.

Те, кого все же не устроило такое положение дел, отправились с клириками, надеясь обрести призрение при храмах и монастырях. Немногие счастливцы, получившие ответы на свои отчаянные письма, собирались по домам, где их ожидала давно выплакавшая все глаза родня.

Марусенька и Седди провожали Беша и Ларию, отправляющихся к кожевеннику домой. Отец парня оказался в добром здравии, и известие о спасении старшего сына воспринял как дар богов. В ответном письме он сулил сыну пир горой, хвастался мастерством младших братьев Беша, но при этом то и дело всхлипывал и утирался огромным клетчатым платком. Лария робела, не зная, как примет ее новая родня, но Беш только усмехался в ответ на ее страхи.

Седди сам смастерил для парочки нехитрый двухколесный возок с парусиновой крышей, а Тарсод выделил им буйвола – не самого породистого, но молодого и крепкого. На пороге пещерного поселения, где уже пробивалась через потрескавшиеся плиты зеленая трава, гномы обменялись с друзьями свертками памятных подарков, которые полагалось открыть после расставания. Седди сковал для парочки обручальные кольца, а Марусенька два украшенных аметистами кинжала. Седди подсадил Ларию на повозку, а Марусенька вручила Бешу поводья. Они все крепко держались за руки, не говоря ни слова. Потом гномы долго махали вслед легкой повозке, пока она не скрылась за холмами.

– Что там у тебя? – нетерпеливо потянула караванщика за рукав гномишка, когда они остались одни.

– Кожаный пояс и плетеный из ремешков подсумок, – показал тот подарки друзей. – А у тебя?

– А у меня шнур для хвостика... у какой, с шелковой кисточкой! И... – гномишка запнулась, – туфельки.

Седди удивленно глянул в ее сверток. На ладошках у Марусеньки стояли самые изящные туфельки, которые когда-либо видел караванщик. Зрением мастера он видел, что они скроены из единого куска нежной чуть золотистой кожи. Марусенька тоже разглядела эту изысканную простоту:

– Ой, смотри! Он не по колодке кроил, а по моей ноге, видимо отпечаток где-то взял! Кожа лепестками, как ромашка, от подошвы расходится. И все! Он даже не тачал их!

– Вижу, – усмехнулся гном. – Не тачал, а просто продернул через каждый лепесток десяток тоненьких кожаных ремешков. Все равно как если бы ромашку паутинками стянули по твоей ноге. Ну и каблучок снизу, видно что на клей посадил.

– Какие они хорошенькие, – загрустила внезапно Марусенька. – Но куда же мне их надевать?

Седди хотел было ответить, что туфельки можно носить дома, но понял, что гномишке хочется чего-то необычайного, такого же красивого, как эти туфельки. Поэтому он опустился на одно колено и произнес, глядя Марусеньке в зеленые сонечкины глаза:

– Если ты почтишь меня когда-нибудь честью стать моей женой, то ты сможешь надеть их на свадьбу. Красивее все равно ничего к свадебному платью не найти!

Гномишка вспыхнула, но не смущенно, а скорее радостно. Несколько минут она молча всматривалась в лицо караванщика с легкой улыбкой, а потом осторожно поцеловала его в щеку.

– Я подумаю! – кокетливо произнесла она и рассмеялась. Седди тоже рассмеялся – радостно и спокойно, будто у него из груди вынули острый шип. Он понимал, что свадьбе не бывать, покуда гномишки зачарованы, что впереди у них еще много дорог, но он больше не сомневался в себе. Он будет ждать, и эти туфельки будут залогом их будущего счастья.

Волхан в это время стоял в длинной светлой комнате свежевыстроенного дома. Тут будет жить он и те из его ребят, кто решит остаться у Тарсода. Уже громоздились у двери обструганные розовые доски, ожидая, когда чьи-нибудь руки сколотят из них крепкие кровати. И девушки уже тащили со склада шерсть и сухой мох для тюфяков. Завтра или послезавтра они войдут в этот дом хозяевами и заживут новой жизнью. А покуда тут пахнет стружкой и смолой, словно на лесопилке. И еще чем-то тонким, нежным, неузнаваемым.

Волхан двинулся к выходу, принюхиваясь. Запах будил в нем воспоминания о мокрой траве, о синем небе. Тут, у Тарсода, даже огороды разводят – до того волшебный свет гигантов на настоящий солнечный похож. Но это не травой пахнет, нет.

Старик шагнул за порог и увидел одну из старух, живших в его коридорах много лет. Сейчас эту женщину можно было назвать разве что пожилой. Она разогнула скрюченную спину, потому что ей не нужно было больше пробираться по узким норам. Она сменила черное тряпье на светлое платье и покрыла голову платком. Волхан с удивлением подумал, что ей, должно быть, меньше лет, чем ему самому. Рядом с женщиной – он напрягся и вспомнил ее имя – Кирона! Вот как! – стояла девчушка, что задавала вопросы про магов в тот страшный день в детской пещерке. А на песчаной дорожке у крыльца лежали тонкие, как детские ручки, стволики с обмотанными мешковиной корнями. Прутики будущей кроны покрывали нежно-розовые и белоснежные цветы. Это они испускали давно забытый аромат: весны, счастья, свободы. Волхан опустился на порог дома и слезы медленно поползли по его щекам.

В это время в далеком поселке оюпити Клайд оторвался на миг от глиняной таблички с черными и белыми бусинами тайных значков и посмотрел на ночное небо за окном. Полоса слегка светящихся облаков пересекала линии созвездий, вздымаясь в зенит, словно уводящая в небо дорога. Маг не знал, что с ним происходит. Он как будто потянулся мысленно куда-то в далекую даль, ища на огромном просторе искорки тепла и радости. Уже много дней его тревожила судьба друзей, с которыми пришлось разлучиться, судьба Марусеньки, Кселлы, Седди. Он думал о родителях, об их путешествии на дальний юго-восток. Но теперь все тревоги внезапно улетели прочь. Легко, словно проводя ладонью над пламенем свечи, он ощутил смягчившийся норов гномишки и ровную радость Седди, добрую усталось отца и спокойствие мамы. Кселла оторвалась от каких-то магических книг, чтобы ответить внутренней улыбкой на прикосновение его мысли – и задуматься о том, что это было. Даже сонный разум Ветерка подал весть издалека, легкую, как теплый вздох. И Вивиан, тоже радостная и спокойная, отозвалась Клайду, как отзывается в унисон настроенная струна звуку флейты.

Облачная дорога тянулась и тянулась куда-то вдаль, а маг стоял на пороге, готовый ступить на нее.

[Ayanami]

то нету-нету, то аж 2 главы сразу